Меж двух пожаров

***

Здоровенный черный Хаммер Кирилла паркуется в узком дворе. Я только вынырнула из легкой дремы, и потому не сразу понимаю, где нахожусь. Протерев глаза, всмотрелась в очертания подъезда через лобовое стекло, и зевнула. Я дома. Хорошо, что Пожарский не потащил меня к себе и не отымел в машине, пока я без сознания. Он может.

На мне мое пальто, хоть я и не помню, чтобы надевала его. Сумочка лежит рядом. Как предусмотрительно. Кир молча выходит и открывает дверь с моей стороны. Не спрашивая, снова подхватывает меня на руки, словно я безвольная кукла.

Не хочу, чтобы он думал, будто мне это нравится, поэтому я выпуталась из его хватки и неровной походкой направилась к подъезду. Воздух покалывал уже по-зимнему, и я остановилась, чтобы посмотреть в небо. Со дня на день повалит снег. До Нового года меньше двух месяцев.

Прошлый Новый год мы с Давидом встречали в Бразилии. У него были дела, а я наслаждалась пляжным отдыхом, в душе немного скучая по хрустящему снегу.

Через распахнутое пальто к коже прильнул холодный ветерок, и я не стала кутаться, чтобы боль от холода отрезвила мои мысли и перебила всякое желание вспоминать того, кого я должна вычеркнуть из своей жизни.

– Идем, – Кир подхватил меня под локоть и повел к подъезду.

– Я тебя не приглашала, – сухо ответила я, открывая дверь.

– Я тебя не спрашивал, – парировал он, проникая в подъезд вместе со мной.

Я лишь покачала головой, наблюдая за тем, как Кир заполняет собой пространство узкого лифта.

– Какой у тебя рост? – зачем-то спросила я, втискиваясь в кабину лифта.

– Метр девяносто семь, – равнодушно ответил парень.

Его волосы были распущены. Взъерошенные светлые пряди разметались по плечам, и я поймала себя на мысли, что хочу заплести ему косички. Этому двухметровому здоровяку.

– Твой отец не такой высокий, – прикинула я, вспоминая, что Александр Валерьевич был на добрых десять сантиметров Давида, рост которого около ста восьмидесяти пяти сантиметров.

– Разве ты не слышала историю о том, как отец соблазнил норвежскую баскетболистку? – Кир усмехнулся, пропуская меня на выход.

Я вышла из лифта и смерила парня удивленным взглядом.

– Твоя мать норвежская баскетболистка?

– Ага, – отозвался он, – Альва Ларсен. У папочки тяга на иностранок, – Кир откинул волосы за спину и уставился на меня в ожидании.

На автомате я открыла дверь в квартиру, не переставая думать о женщинах самого старшего Пожарского. Мать Давида была сирийкой, и именно она одарила сына восточными чертами. Кирилл оказался потомком норвежских кровей, и это отражалось в его светлых волосах.

– Где сейчас твоя мать? – спросила я, не оборачиваясь. Я и так знала, что Кир вошел в квартиру следом за мной.

Не глядя на него, я скинула ботинки, повесила пальто на плечики и прошла на кухню, чтобы поставить чайник. Мне нужно что-то горячее, иначе я вот-вот начну дрожать от холода.

– Не знаю. Отец оставил меня и Давида себе при разводе. Полагаю, обе наши матери получили хороший откуп, чтобы не устраивать отцу проблем, – отозвался Кир из прихожей.

Нынешняя жена Александра Валерьевича – Анастасия, несмотря на его любовь к иностранкам, была русской. На двадцать пять лет моложе его самого, но кого это волнует. Детей в этом браке не было. Давид и Кирилл были единственными детьми Пожарского.

Я выглянула с кухни и увидела, как Кирилл фотографирует мои бумаги, оставленные на столике в прихожей.

– Что ты делаешь? – в моем голосе мелькнул испуг.

– У тебя долги, – констатировал Кир, взмахнув веером платежек.

– Я в курсе.

Кир снова уткнулся в своей телефон. Он поднес микрофон ко рту и наговорил аудиосообщение.

– Анна Павловна, я знаю, что ваш рабочий день начнет только через три часа, и первым делом прошу поставить на оплату счета, которые я сейчас пришлю. С моего личного счета, пожалуйста.

Он отключился и закинул телефон в задний карман джинсов. Бумажки смял и, не глядя на меня, направился на кухню в поисках мусорки.

Я прошла за ним. Парень выбросил бумаги, над которыми я плакала несколько дней подряд. Скинул куртку на кресло и открыл воду в кране, чтобы помыть руки.

Я присела на высокий стул, задумавшись о том, что в этой квартире еще не было мужчин. И вот здоровяк с ненавистной мне фамилией моет руки моим лавандовым мылом.

Я купила эту небольшую, но очень уютную двушку в хорошем районе Москвы, когда мне позволили сделать это мои первые значительные гонорары в Америке. Тогда еще не было Давида, и я хотела сформировать для себя подушку безопасности на случай, если моя карьера не получит развития.

И сейчас я была благодарна той двадцатилетней девчонке, которая не побежала скупать брендовые шмотки в агонии после первых крупных выплат. Хорошо, что я смогла разумно вложить средства. Тем более, что пристраститься к шмоткам я тоже успела.

Все это время квартира пустовала. Когда появился Давид, и мы вместе приехали в Москву – я жила у него. И только после болезненного расставания я вошла в эти дверь с багажом и разбитым сердцем.

– Ты оплатишь мои счета? – уточнила я.

Кир обернулся и осмотрел меня, склонив голову на бок.

– Разве не для этого ты просишь у меня деньги? – спросил он, – мы заключили договор.

Я поджала губы и замолчала. Он был прав, я искала деньги на сохранение бизнеса. Я не могла позволить Давиду забрать у меня единственный и дорогой сердцу источник дохода.

– Если я захочу расторгнуть договор раньше, мне придется вернуть тебе всю сумму? – я подняла на Кира усталый взгляд, но тот с улыбкой отмахнулся.

– Нет, конечно, я не жадный.

Не успела я выдохнуть, как тот добавил, сверкнув голубыми глазами:

– Секс в публичном месте.

– Что?! – я привстала, с изумлением глядя на парня, у которого в глазах отплясывали черти.

– В случае расторжения договора до завершения его действия ты должна будешь мне секс в публичном месте, – томно пояснил он, – это пункт в договоре. Который ты подписала.

Я схватилась за голову и взвыла. Чертов Пожарский! Что еще я могла от него ожидать?

– И когда договор будет считаться завершенным?

– Когда Давид потеряет все, – ответил Кирилл. На этот раз его голос звучал абсолютно серьезно. Он настроен сокрушить брата.

И в этом наши цели совпадают.

– Ты останешься на ночь? – холодно спросила я, поднимаясь из-за стола. Я прошла вдоль столешницы и остановилась возле Пожарского. Кир смерил меня заинтересованным взглядом, – прописал в договоре, что будешь ночевать в моей квартире?