– Мы многих предостерегли от опасности, Рэм, – начал увещевать Уоррен. – Что, думаешь, мы от скуки прочёсываем районы и следим за прохожими? Знаешь, сколько Кровавых Баров мы выявили за последние две недели?
– А что с обворованными магазинами, Уоррен? – проницательно спросил Рэмрейн. – Вы с музыкой грабите торговцев, им и так есть нечего.
– Это не воровство…
– Это сбор дани, – перебил Уоррена молодой человек. – Ваша защита имеет свою цену.
– Каждый делает, что может, – в голосе Уоррена не было раздражения, одна усталая печаль. – Люди голодают, Рэм.
Рэмрейн закивал:
– Я понимаю. Просто не хочу связываться с «Рэперами».
– Тебе нельзя быть одному, – заметил Уоррен. – Последние дни всё опасней, Мэтт говорит, санги что-то готовят. С улиц начали пропадать горожане. Мы не одну тачку без водителя обнаружили… Тебе будет безопаснее с нами.
– Вам будет безопаснее без меня, – усмехнулся молодой человек. – Не переживай, Уоррен. Я из Баров уже уходил невредимым…
– За каким чёртом ты туда вообще полез? – вновь вспомнил встревожившую его новость Уоррен. – Да ещё и напал на наследников Домов?
Рэмрейн отвёл взгляд, запрокинул голову.
– Они выбросили ту девушку на свалке, – сглотнув, проговорил он. – Ей не было и семнадцати… Я потратил неделю на поиски. Я не мог их оставить, Уоррен, – вновь посмотрел он на друга.
Уоррен сокрушённо покачал головой:
– Безумец, гарды ведь не перестанут прочёсывать город, пока тебя не найдут.
– Они меня не отыщут, – по губам молодого человека пробежала кривая усмешка. – Никогда не могли.
– Тебе нужно найти другой клан, раз не хочешь к «Рэперам», – заметил Уоррен. – С людьми безопаснее.
– Знаю, я веду поиски. Не хочу в сквоты, – пояснил Рэмрейн в ответ на удивление друга.
Он окинул взглядом гладь реки и посмотрел на противоположный городу берег. Близкие и парадоксально далёкие огни Канады манили не его одного…
– Сегодня ещё двоих забрали в Бюро, – рассеянно сообщил молодой человек.
– Пытались пересечь границу?
– Угу… Ладно, приятель, – завершая беседу, повернулся к Уоррену Рэмрейн, – у меня ещё уйма дел до утра. Передавай Клэр привет. Как там Сэмми, кстати?
– Выучил стойку на руках и расшиб себе лоб, негодник, – с ворчанием поведал Уоррен о проделках любимого сына. – Теперь пугает Клэр здоровенной ссадиной и называет себя Гарри Поттером.
Рэмрейн улыбнулся:
– Я загляну на днях, обними его за меня.
– Где ты свой харлей бросил? – заозирался Уоррен.
– Под мостом, вон там, – молодой человек кивнул на берег. – Ты езжай вперёд, не жди.
Уоррен хлопнул его по плечу, прежде чем зашагать к своему байку:
– Береги себя, парень.
Получасом позднее Рэмрейн остановил мотоцикл на одной из арт-улиц, которых в Детройте было великое множество, и задумчиво огляделся. Несуразные изделия из металлического мусора в тусклом свете луны казались монстрами из детских страшилок, потухшие дома, в которых давно уже никто не жил, вздыхали, глухо стонали и скрипели, словно измученные жизнью старики. Молодой человек опустил маску и втянул в лёгкие воздух. Характерное сочетание запахов серы и крови отозвалось привычной вспышкой ярости, тотчас перешедшей в холодную сосредоточенность, Рэмрейн вновь натянул маску на нос и направил байк в сторону самого высокого из сквотов. Оставив мотоцикл под росшим рядом деревом, он зашагал к пустому проёму входных дверей, который причудливой формой разрушенного контура казался входом в пещеру.
То, что искал, Рэмрейн обнаружил в едва освещённой лунным светом широкой комнате, которая когда-то была гостиной. Молодой человек прищурился при виде двух тел – бившегося, словно в судорогах, одного и крепко державшего его второго – и, недолго думая, подошёл ближе.
– Извините, я вам помешаю, – похлопал он по плечу мужчину, стоявшего на одном колене. – Как некультурно, – цинично усмехнулся он, когда мужчина обернулся, явив взору окровавленный рот.
Сангвинар не успел ни спросить ни удивиться и упал на грязный пол, тщетно пытаясь остановить кровь, хлынувшую из раны на шее. Рэмрейн не смотрел на него; подбросив в руке нож, он лениво поймал его, метким броском запустил в деревянный косяк и взглянул на корчившегося на полу подростка, который сжимал ладонью рваную рану на шее. Молодой человек вздохнул, присел на корточки и неловко позвал:
– Слушай, приятель…
– Скорую, – прохрипел подросток, – вызовите скорую…
– Ты не дотянешь до приезда врачей, – безрадостно сообщил Рэмрейн. – Если позволишь, я тебе помогу.
Мальчик посмотрел на него с подозрением, перевёл взгляд на затихшего сангвинара и неуверенно закивал.
– Будет больно, если честно, – Рэмрейн выудил из кармана куртки миниатюрный пузырёк, – но можешь вопить от всей души – других сангов тут больше нет, так что это не опасно.
– Это ты сейчас шутишь? – тяжело выговаривая слова, недоверчиво взглянул на него подросток, и неуклюже сел, продолжая сжимать пальцами рану.
– В наши дни, – тоном знатока начал молодой человек, приподняв флакон и проверяя его содержимое на свет, – чтобы не сойти с ума, можно либо плакать, либо смеяться. Поверь мне, лучше смеяться, – доверительно протянул он, придвинувшись к мальчику. – Убери руку. Делай, что говорю, – закатив глаза, посоветовал он.
Подросток медленно отнял ладонь от шеи, и Рэмрейн, запрокинув ему голову, без предупреждения вылил половину пузырька на рану, из которой тотчас хлынула кровь.
Он успел схватить мальчика за запястья и крепко держал его руки, пока тот вырывался с силой и яростью схваченного в капкан енота и, пронзительно крича, сыпал проклятиями:
– Чтоб тебя волки задрали, камикадзе недоделанный! А-а-а-а-а-а! Жидкого азота тебе в ухо! У-уй, как больно!.. Да чтоб тебе резину жевать… три месяца… И запивать машинным маслом… – прохрипел подросток, затихая, едва рана затянулась и золотисто-перламутровая жидкость, будто впитавшаяся в кожу, перестала жечь острой болью.
– Знаешь, вот масла не надо, – поднимаясь на ноги, скривился Рэмрейн, с улыбкой выслушавший все пожелания в свой адрес. – У меня печень не железобетонная всё-таки, – он протянул руку и рывком помог мальчику встать. – Как тебя зовут, парень?
– Дэрил, – буркнул подросток, потирая шею.
– И кто тебя научил так волшебно ругаться, Дэрил?
– Мама, – коротко ответил Дэрил и помрачнел. – Говорила, голову мне оторвёт, если узнает, что матерюсь…
Рэмрейн не стал больше спрашивать, поняв всё без слов, лишь подивился тому, как преданно мальчик следует тому, что уже никто не проконтролирует.
– Ты чего один тут оказался? – без тени осуждения поинтересовался молодой человек.
– Да не было меня тут! – в сердцах вымолвил мальчик и пнул сломанное кресло. – Этот… притащил меня сюда, – пробормотал он.
Молодой человек задумчиво нахмурился: