Девианты

Ослепительный в мехах и стразах экстравагантного, даже вульгарного наряда, в леопардовом манто, блестящей рубашке и дизайнерских джинсах, с набитым на правой скуле изящным стеблем розы, который казался произведением искусства, бриллиантовыми серьгами и кольцом в губе Личи вызвал у Рэмрейна мгновенное отторжение и желание отвернуться от его бесстыдного, но вместе с тем на удивление проницательного взгляда. Понимающая ухмылка расцвела на губах мужчины, едва молодой человек резким движением опрокинул в себя остатки содовой.

– Не хочешь расслабиться? – как-то издевательски посмеиваясь, поинтересовался Личи и ловко, словно циркач, выудил из внутреннего кармана манто тонкий металлический футляр. – Мне двойной «Маргариты», сынок, – ласково бросил он бармену и раскрыл коробочку.

Рэмрейн не промолвил ни слова в ответ, отстранённо наблюдая за тем, как гибкие пальцы Личи, эффектным жестом вынувшие из футляра хрупкую прозрачную капсулу, ссыпают на его бледную ладонь бронзовые горошины вещества, которое вмиг растворилось в поданной барменом «Маргарите».

– Умеете вы представить товар, – цинично заключил молодой человек, спрятав усмешку, когда Личи с видимым удовольствием отпил из фужера.

Подавшись вперёд, Собеседник окутал Рэмрейна облаком дорогих духов и неожиданным запахом жжённого сахара.

– Не отказывайся, – хрипло посоветовал он.

Рэмрейн склонил голову к плечу, идеально повторив жест Личи. На губах его играла сардоническая усмешка, и живые глаза оставались ясными.

– Воздержусь, – тихо промолвил он и насмешливо улыбнулся.

Плечи мужчины затряслись от беззвучного смеха, он резко, до боли сжал руку Рэмрейна и несколько раз стукнул его кулаком в грудь, качая головой. Молодой человек не стал отстранять Личи, понимая, что его сознание уже затуманено наркотиками, и вспыхнул, услышав добродушное и пугающе-нежное:

– Ангелочек… Ты непорочный ангел, парень…

– Новый товар? – проронил Рэмрейн, когда мужчина отодвинулся и едва не упал на стойку.

Подперев голову рукой, Личи снова глотнул:

– «Чистое блаженство»… Пока можно приобрести только здесь.

Молодой человек метнул взгляд в посетителя, который не отводил от него тяжелого взгляда, попросил ещё содовой и усмехнулся, поняв, что его приняли за покупателя, которого, судя по всему, ждали этим вечером. Разговор с Личи не отвлекал Рэмрейна от наблюдения за клиентами клуба. «Ещё один готов… А вот и второй. И эти двое почти в кармане» – проносилось в его мыслях. Дождавшись, пока собеседник допьёт коктейль, молодой человек поинтересовался, принимая у бармена высокий запотевший стакан:

– Вы только на этой территории торгуете, Личи?

– По-разному, – хмыкнул Личи, закрывая футляр. – В основном здесь… А тебе зачем, Рэмрейн?

Он выговорил его имя с таким наслаждением, что молодой человек с трудом скрыл дрожь отвращения и, облокотившись о стойку, глотнул содовой:

– Постоянные клиенты есть?

Личи поглядел на него со знающей ухмылкой, затем без слов кивнул на визитки. Рэмрейн вскинул бровь, не сдержал кривоватой улыбки…

– Могу устроить встречу, – предложил мужчина, подавшись почти вплотную. – Выбирай, непорочный ангел… Они все твои.

Молодой человек вновь посмотрел на стопку дорогих визиток, непроизвольно сжал руку в кулак. Сегодня вечером у него была только одна попытка; протянув руку, он выудил из кучки багряно-красную карточку с золотыми узорами, повертел, не обращая внимания на взгляды посетителей, впившиеся в его длинные пальцы, и изящно отбросил визитку обратно.

– Я, пожалуй, ещё немного посижу. Впереди целая ночь, – с обезоруживающей улыбкой сообщил он Личи и обжёг дерзким взглядом сидевшую в VIP-ложе женщину, которая в следующую секунду поперхнулась слюной.

– Как пожелаешь, – пропел Личи и грациозно соскользнул со стула.

– Ты разузнал, кто это? – нетерпеливо поинтересовался один из постоянных посетителей, едва он поднялся на верхние балкончики.

В кулуаре, окруженные бархатным багрянцем тяжёлых штор и тонкой завесой табачного дыма, в вольтеровских креслах сидели трое мужчин. Смуглые, черноволосые, с молодыми лицами и старыми глазами, они лениво оглядывали развлекавшихся внизу людей, но редкий человек мог различить в их бесстрастных взглядах вспыхивавшую временами, мало похожую на человеческую, жажду и опасный блеск. Прекрасно ведавший о природе завсегдатаев клуба Личи прислонился бедром к перилам, ограничивающим ложе, и принял предложенную сигару:

– Это точно не посланец Кардинала, мистер Дьюрнах, – медленно выговорил он, затянувшись. – Парень здесь впервые. Он меня не узнал.

Дьюрнах вновь посмотрел вниз и неслышно втянул в себя воздух: незнакомец снова, как не раз в течение вечера, повернулся к бармену, открыв взору бледную шею. Сознание мужчины медленно заволокло красной пеленой.

– Плевать, кто он, приведи его сюда, Личи, – донесся до него срывающийся голос сидевшего рядом Сенхана.

Личи дробно рассмеялся:

– Если только силком, мистер Сенхан, он очень осторожен.

– А вот это уже интересно… – задумчиво протянул расположившийся посередине Ферхес, почесывая подбородок. – Не похоже, что он пришёл развлечься, и товар его не привлёк.

– Кланы про это место ничего не знают, – нахмурился Дьюрнах, взглянув на него.

Ферхес усмехнулся:

– Вряд ли он имеет отношение к кланам, Дью, слишком дорого одет. Личи, – взглянул он на наркодилера, – отправь к нему Линэд, пусть убедит его подняться в салон. У нас к нему разговор, – губ его едва коснулась хищная улыбка. – И скажи ей, пусть поторопится… пока этот запах не свёл меня с ума, – чуть слышно добавил он, переведя взгляд на молодого человека.

***

При взгляде на девушку, расположившуюся рядом, Рэмрейн сразу подумал: «Сирена». Вьющиеся белокурые волосы, нежная бледность, чистые и невинные лазурные глаза, точеная фигурка с гибкими руками в воздушном шёлке прелестного платья – у мужчин, очарованных Линэд, не было шансов, они беспомощно пьянели в её присутствии. И девушка об этом знала. Сделав заказ, она бросила на молодого человека мимолётный взгляд, заморгала и, восхитительно играя в застенчивость, с робкой улыбкой и запинками назвала ему своё имя. Рэмрейн добродушно улыбнулся в ответ, понизил голос, подался вперёд, позволяя Линэд думать, что пал под действием её чар, не удивился, когда после недолгой беседы девушка захотела укрыться от посторонних глаз. И последовал за ней туда, куда планировал попасть с самого утра.

В плотном мраке коридора на втором этаже согревавшее его пальцы тепло девичьей ладони исчезло почти сразу. Не успел молодой человек опомниться, как его грубо втолкнули в слабо освещённую комнату и захлопнули за ним дверь, оставив наедине с тремя мужчинами, которых он приметил ещё в зале. Мгновения ему хватило, чтобы обвести беглым взглядом красно-чёрное убранство салона, устланную бордовым атласом тахту, напоминавшую языческий алтарь, цепи и крюки на одной из стен.

– Не пугайся, мы хотим просто поговорить.

В шелесте стоявшего возле тахты Ферхеса слышалась насмешка. Рэмрейн не успел ответить – прыгнувшему на него сангвинару и не нужен был ответ, – и только охнул от боли, когда его впечатало в дверное полотно. В страшной близости от его шеи клацнули острые клыки, и, дернувшись всем телом, Ферхес посмотрел на молодого человека в неподдельном изумлении.

– Что, не ждал, санг? – хриплым шепотом спросил Рэмрейн и вогнал длинное острое лезвие ножа глубже.

– Глупец… Этим меня не убьёшь, – с трудом выговорил Ферхес и кашлянул, обагрив кровью губы и подбородок.

Молодой человек не ответил, отталкивая от себя уже бьющееся в конвульсиях тело, и, нагнувшись, ловко увернулся от атаки Сенхана. Сангвинар изящно, с грацией, подаренной природой хищника, отпрыгнул от двери и аккуратно приземлился, совершив прямо в воздухе чистый кульбит. Рэмрейн этого не заметил, отвлекшись на Дьюрнаха, кувырком перекатился к стене и успел задеть локоть противника лезвием, прежде чем выпрямиться. Он машинально сжал руку Сенхана, который неожиданно напал сзади и обхватил шею, ударил его локтем в живот и, когда это не помогло, рывком наклонился вперёд. Бросившийся к ним Дьюрнах не смог остановить прыжок, и сангвинары с глухим треском столкнулись головами. Задыхаясь в хватке Сенхана, сжимавшего его горло, Рэмрейн перехватил нож рукоятью к груди и нанёс удар Дьюрнаху, с хирургической точностью пронзив аорту. Вырванный тотчас клинок вошёл Сенхану в бок, из раны Дьюрнаха хлынула кровь, забрызгав лицо молодому человеку. Хватка сангвинара ослабла, Рэмрейн вырвался и, хватая ртом воздух, откатился в сторону. Едва молодой человек поднялся на ноги, Сенхан с такой силой оттолкнул его к стене, что от удара головой у Рэмрейна из глаз посыпались искры. Перехватив его руку, сангвинар стиснул его горло и прошипел ему в лицо:

– Кто тебя послал, охотник?

– Ну, отчего же… – еле выдавил Рэмрейн, хрипевший в хватке сильных пальцев. – Охотники у нас вы…

Держа его за горло, Сенхан ударил его головой в стену. Из рассеченной кожи потекла кровь, сангвинар вырвал у Рэмрейна нож, но молодой человек двинул его ступней в колено, заставив отступить на шаг, и нашарил на стене цепь. Сенхан атаковал его отнятым ножом; Рэмрейн проворно набросил на его руку цепь, рывком развернул к себе спиной и перекинул звенья через его голову, сжав горло страшной металлической петлей.

– Поговорим, санг? – хрипло поинтересовался молодой человек, который всё ещё не мог отдышаться после захвата.

Сенхан прорычал что-то нечленораздельное, вырываясь с силой попавшего в капкан леопарда; Рэмрейн сильнее затянул петлю и удовлетворённо вздохнул, когда сопротивление санга начало слабеть. Развернувшись, молодой человек накинул цепь на один из крюков и резко натянул, толкнув Сенхана к стене. Держась за петлю побелевшими пальцами, сангвинар посмотрел на него со звериной яростью, но Рэмрейн был спокоен, зная, что смертельный яд, которым было смазано лезвие его ножа, уже достаточно ослабил противника.

– Кто здесь ещё охотится, помимо вас троих? – тихо спросил молодой человек, пристально, без страха глядя в красные от жажды глаза.

Сенхан не ответил, язвительно ухмыльнувшись. Шагнувший к нему Рэмрейн прищурился, не отводя взгляда, и сангвинар внезапно поперхнулся потрясением…

– Ч-чёрт… – выдохнул молодой человек спустя несколько мучительных мгновений и, не обращая внимания на сползшего по стене Сенхана, неловко коснулся пальцами носа и губ, обагрившихся кровью.