Карусель. Время не лечит

Государство полностью контролировало свободное время людей. Запрещено было нарушать протокол и выходить на улицы без специального разрешения. После войны наступила ядерная зима – шел двадцатый год после ее начала.

Элли изредка, когда ходила в туалет, смотрела в окно. Там все так же был снег – белое полотно до горизонта вот уже на протяжении многих лет: лишь существование в онлайн доставляло людям удовольствие и иллюзию прежней счастливой жизни на Земле.

И сейчас Элли нежилась на Мальдивах, теплый бриз окутывал ее и Артура своим нежным дыханием. Она жмурилась от удовольствия.

Система Н567 – полное воспроизводство всех человеческих ощущений – вмиг завоевала рынок, когда ей было всего шесть лет. Эта система вытеснила всякие маски и шлемы 3D-реальности, которые давали только визуальную картинку. Н567 представляла собой нейрокостюм с датчиками и электродами и была запрограммирована на подачу сигналов нервным окончаниям, чтобы чувствовать все даже в виртуальном мире. Поэтому ее новая любовь в виртуале – Артур, представляющий собой прекрасного мужчину, в реальности мог быть кем угодно. Но это не беспокоило ее: реальности давно не существовало. Элли выбрала для себя оболочку, мало похожую на саму себя – здесь она была длинноногой блондинкой с бронзовым загаром.

Однажды, пребывая в сладкой неге с любимым и наслаждаясь коктейлем на пляже в шезлонге, она ощутила, что все разом потемнело и пропало. Элли судорожно рванулась с шезлонга, забыв совсем, что лежит в костюме у себя дома. Она сняла нейрошлем и оглянулась вокруг: в доме не было электричества. За все время ее жизни это произошло впервые. Она села на кровать, за окном рассветало, яркие солнечные лучи заливали всю комнату. Горы мусора от еды, грязная посуда и одежда валялись повсюду. Элли ужаснулась. Обычно она не останавливала звуки или картинку в шлеме нейрокостюма и практически не оставалась один на один с реальностью без него.

Шел пятый час без связи и электричества. Элли уже перестала озираться от страха, сняла нейрокостюм. Она просидела на кровати без движения два часа, поджав ноги, пребывая в шоковом состоянии от новых ощущений. Наконец она решила подняться. Девушка стала медленно бродить по дому, шарахаясь от зеркал. Потом, набравшись смелости, она подошла к зеркалу и посмотрела на себя. То, что она увидела, было совсем печально: уставшая молодая женщина с огромными темными глазами, со всклокоченными волосами, ветхой порванной одежде.

Не зная, чем себя занять, Элли начала прибирать в доме, с нетерпением ожидая, когда дадут электроэнергию.

Прошел весь день, а ничего так и не произошло. Дом сильно охладился, и Элли решила пойти поискать дров для старого камина, который был построен ее дедушкой еще в прошлом веке. Она понимала, что выходить из дома, – это нарушение протокола, но если не добыть топлива, то просто замерзнет ночью, когда температура опустится ниже –40.

Элли укуталась во все теплые вещи, что нашла в доме, и пошла искать по округе хоть что-то, чтобы разжечь огонь. Вдохнув два раза и зажав нос, Элли открыла тяжелую стальную дверь на улицу, закрыла от ужаса глаза и шагнула за порог. Сколько лет она не была снаружи этого дома?!

Девушка вздрогнула от множества звуков: вдалеке стучал дятел, пели птицы, слышны были звонкие капли с тающих сосулек. Элли открыла сначала один глаз, потом второй. Больше не в силах задерживать дыхание она, как рыбка, открыла рот и задышала. Свежий кристально чистый воздух ударил в нос, у девушки потемнело в глазах и закружилась голова. Она не могла надышаться этим воздухом. Элли огляделась по сторонам: снег таял, неподалеку от дома уже была видна проталина. «Как будто пришла весна», – подумала девушка. Уже явно была не минусовая температура.

Элли жила в семейном поместье, на мили вокруг не было никаких соседей, чтобы разузнать у них, что происходит, поэтому ей оставалось пребывать в неведении.

Возле дома был еще небольшой сарай с инструментами, которыми семья пользовалась до войны. Там она нашла генератор и канистры с дизтопливом. Насколько ей этого хватит? На ночь всего лишь, а потом что?

Она подключила генератор, в доме появилось электричество. Но связи с внешним миром так и не было. Шла вторая неделя. На улице было тепло, снег растаял, появилась изумрудная травка. Топливо давно кончилось. Ночью температура снижалась, но не до критичной отметки. Проверить было негде, никто давно не пользовался обычными термометрами. Укутавшись во все одеяла, она так проводила ночи. Не имея ни бумажных географических карт, которые давно канули в Лету, не зная дороги в город, она просто ждала, когда власти вспомнят о ней. Ведь все эти годы это они заботились о девушке. После заявок в кабинете на госпортале привозили продукты, вещи первой необходимости. Она ждала. За это время убрала весь мусор, зашила свою одежду, помыла все в доме.

За две недели новой жизни что-то произошло внутри нее, как будто она стала другой или собой – Элли не могла объяснить.

Дни стали длиннее, вкус к жизни острее, она уже не понимала, как ощущения в нейрокостюме могли заменить ей реальность. Это просто небо и земля. Ей стало нравиться читать книги и пить чай по вечерам со свечами, благо в сарае их было целых три ящика. Спустя неделю «танцев» вокруг камина она научилась им пользоваться и даже готовить еду. Дни она проводила, разбирая хлам на чердаке, за чтением книг, оставшихся от родителей, за написанием дневника. Но самым ее любимым занятием после всех дел стала примерка перед зеркалом маминых платьев, которых осталось целых три сундука.

Однажды она перестала задумываться о связи или электричестве. Начиналось лето. Первое лето в ее жизни за много лет. Наконец-то она проснулась. Скинула оковы зависимости от нейрокостюма и сети. Она стала дышать полной грудью. Чувство счастья, свободы и ликования переполняло ее. «Я жива, я жива», – не переставала повторять Элли себе.

Вечер. Девушка налила себе ромашковый чай и удобно устроилась в кресле-качалке на открытой веранде. Она собиралась провести прекрасное время за чтением новой книги, как вдруг во всем доме загорелся свет. Он наполнился звуками работающих машин: стиральная машина запустила стирку, плита начала готовить еду из полуфабрикатов, кофемашина молоть кофе. Нейрокостюм начал издавать ужасный писк, так происходило всегда, если носители снимали его. Девушка от неожиданности вздрогнула и уронила чашку с чаем на пол.

Элли вошла в дом. Вот ее кресло, где она пробыла двадцать лет. Вот ее нейрокостюм и компьютерные системы, контролирующие все. Элли почувствовала, что ее затошнило и дрожь прошла по телу. Она надела костюм и легла в кресло. Что это: привычка или любопытство узнать, что произошло без нее в мире? Она надела шлем и погрузилась в виртуальный сон наяву, как делала всю свою сознательную жизнь.

Мальдивы, теплый вечер, бриз, коктейль в руке и Артур. Как будто и не было трех прекрасных месяцев в реале.

Артур подбежал к ней, увидев ее появление.

– Элли, ты где была, я ждал тебя здесь все три месяца, что произошло?

– Был сбой, не было электричества. Артур, ты знаешь, больше нет ядерной зимы, на планете наступило лето. Представляешь?! Теплый воздух, запах полевых трав, песни цикад по вечерам. Я пила ромашковый чай и читала книги, а днем примеряла мамины платья. И это тело даже отдаленно не похоже на меня. Я маленькая, брюнетка, с большими карими глазами. Я зашла сюда сказать лишь то, что я навсегда выхожу из виртуала. Мир более прекрасный и разнообразный, чем нам его представляли до этого. Я хочу прожить реальную жизнь. Пить настоящий горячий ромашковый чай на своей настоящей веранде… В реальности, а не этот виртуальный коктейль.

Девушка с отвращением отбросила бокал.

– Элли, но, если нас услышат, нас обоих приговорят к тюрьме. Это идет вразрез с протоколом: официально на Земле зима – без разрешения правительства нельзя выходить из системы и из дома. Это грозит скандалом. Это бунт против государственного строя.

– Бунт? Тюрьма? Ну тогда я готова ради настоящей жизни на тюрьму. Пусть хоть там, но реал.

Элли нажала кнопку пульта управления костюмом, и картинка виртуального мира погасла. Она сняла нейрошлем и костюм, собрала все в мешок и вышла из дома. Бросив в мусорную цистерну одно из величайших творений человечества, она без сожаления подожгла бочку.

За бунт против закона, за вред, нанесенный правительству при разговоре с Артуром, транслируемый на миллионы других экранов, она была приговорена к пожизненному заключению без права выхода в виртуал.

– Ваше последнее желание, мисс Элли? – спросил судья.

– А оно будет исполнено?

– Всенепременно: я представляю гуманный суд.

– Я хочу иметь право по вечерам читать книги и пить ромашковый чай – это возможно?

– И все? Вы так мало просите.

– Вы даже не представляете, как это много для меня, – прошептала девушка.

Откуда судья мог знать это: он тоже был молод и никогда не выходил из виртуала.

– Будет исполнено, а вы изгнаны из виртуала пожизненно, – произнес он.

Изображение погасло. Нейрошлем перестал работать. Навсегда. Элли сняла его и оглянулась. Маленькая тюремная камера, небольшое окно на улицу, через которое лился солнечный свет, полки с книгами, маленький электрический чайник и пачка ромашкового чая. Ее желание было исполнено.

Элли улыбнулась.

Путешествие души

Она летела в белом тумане, ощущение счастья переполняло ее. Где она находится, откуда и куда летит, ее совсем не волновало. Ей это было безразлично. Она кувыркалась в молочном тумане и весело смеялась.

Вдруг что-то промелькнуло в ее мыслях, и она остановилась. Ей показалось, что она что-то забыла, и внезапно стало тревожить, кто она и откуда. Она вылетела из тумана и пулей устремилась дальше вверх. Внизу было белым-бело от молочных облаков, и душа поняла, что летит над ними. Вокруг было синее небо, а где-то на востоке вставало солнце, заставляя облака под ней светиться то желтым, то розоватым светом.

«Как красиво», – отметила душа и опять не задумалась, кто она и что делает здесь.

Вдруг в памяти всплыло лицо девочки. Душа испугалась того, что не может вспомнить девочку, образ которой возникает в ее мыслях.

Душа перестала лететь вверх и нахмурилась, если бы она могла это делать. Она повисла в солнечном свете и стала лихорадочно вспоминать.

Ее охватило сильнейшее беспокойство, что она что-то или кого-то забыла. Ей нужно было это вспомнить перед тем, как она отправится туда, куда так стремительно летела.

«Аврора, Аврора», – вдруг проговорила она. И все вспомнила. Это было вспышкой в сознании, она поняла вдруг, что она – вовсе не она, а он. И зовут его Марк, и совсем недавно он попал в автокатастрофу и после уже ничего не помнил. Очнулся Марк только сейчас парящим над облаками.

«Надо назад, – лихорадочно думал он, – Аврора меня ищет, места себе не находит».

Страх за любимую дочь овладел им с новой силой, и он с такой же скоростью, как поднимался, стал лететь вниз.

«Милая моя… Она же меня ищет, а я тут летаю, веселюсь».

Марк пролетел сквозь облака и стал спускаться ниже и ниже к городу, где когда-то провел всю свою жизнь. Вот показались поля, леса и большая река, протекающая через город, вот главные улицы города, окутанного туманом. Моросил мелкий дождь. Марк совсем не чувствовал его, лишь видел летящие мимо и сквозь него мелкие капли. Еще пару кварталов, и он очутился у своего дома.

Понял ли, что он уже умер? С одной стороны, он осознавал это, а с другой – все еще надеялся на то, что это сон. Ведь у него осталась семилетняя дочь: мог ли он позволить себе умереть и оставить ее совсем одну? Мать Авроры умерла от рака, когда малышке не было еще и четырех лет. Мужчина долго не мог справиться с горем, и лишь ответственность за маленькую дочь не дала ему сдаться и возродила к жизни. Все его существование было заключено в ребенке: она была его вдохновением и смыслом. Что еще могло бы заставить его жить, если не его утренняя звезда – беленькая кудрявая прелесть, свет его жизни – Аврора.