Виктория

Они насильно напоили Викторию отваром, влив почти пол-литра. Виктор уложил ее на нижнюю полку и приготовил для нее контрастный душ, в виде двух ведер теплой и холодной воды. Разделся в предбаннике, оставшись в трусах, он набрал в ковш воды, приготовившись к водным процедурам. Температура воздуха в бане была не больше сорока. После первого ковша прохладной воды «спящая красавица» медленно открыла глаза.

– Как здорово, что ты мне снишься, – сказала она чуть слышно не то сонным голосом, ни то пьяным. – Сделай это со мною во сне. Мне этого очень хочется, – она подняла сорочку, которая оголила ее ниже пояса, – смелее. Я твоя в моем сне, – сказала она и закрыла глаза.

–Господи, о чем ты? Какой сон? Я должен привезти тебя в чувство, дуреха, а ты предлагаешь мне себя, Ты сразу в чувство приди, а потом поговорим, – говорил он скорее себе, чем ей. – Как я могу воспользоваться твоей беспомощностью, глупая, – он говорил, а руки сами начинали ласкать до боли знакомое тело. Вика, не открывая глаз, тихонько постанывала, выгибаясь от его нежных прикосновений. На мгновенье ему показалось, что Вика играет, и он уже не мог остановиться. Он хотел этого слишком давно…

Виктор, тяжело дыша, сидел рядом со спящей Викой: «Прости меня, девочка моя. Если бы ты только знала, как я тебя люблю и хочу вернуть. Но ты не даешь мне, ни единого шанса. Я и женился, не знаю ради чего. Может, из-за беременности Лизы, может, из-за возможности начать все сначала. Родился Егор, но я не люблю Лизу. Да, мы живем вместе, спим, развлекаемся, но радости в жизни нет. Твои визиты к Егору, я часто надумываю. Мои встречи с тобой три раза в год, подарки – это единственное, что ты от меня принимаешь, – говорил он, глядя на то, как она чему-то улыбается во сне. – Ты запомни одно: я всегда буду рядом. Всегда». Он опрокинул на себя ведро воды, набрав новое, и гладя Вику по волосам, пытался ее разбудить. Когда это удалось, он усадил ее.

– Что я делаю в бане, да еще с тобой? – спросила она, глядя на него, прищурив глаза, как будто хотела рассмотреть лучше.

– Душ, здесь отсутствует, душа моя, поэтому я буду поливать на тебя водой из ковша, – сказал Виктор, набирая из ведра воду. – Нравится тебе это или нет, мне не важно. Мне важно, чтобы ты пришла в себя. Начнем с теплой на тело и холодной на голову. Так твои мозги придут быстрее в норму.

Так раз за разом, чередуя воду из ведер, он наполнял их заново и поливал на Вику. Она молчала под теплой водой и верещала под холодной. Экзекуция длилась минут десять.

– Ты, вообще, что здесь делаешь? Как ты меня нашел?

– Подрабатываю банщиком, – ответил он, набирая воду в тазик и в ведра. – Сейчас я выйду, ты снимешь сорочку и сама примешь водные процедуры, начиная с головы до ног. Это понятно? Мыло и шампунь на местах. Сухую сорочку и полотенце мы нашли в доме в шкафу. Могу помочь одеться. Разговор продолжим в доме, там нас Степановна ждет.

Он оделся, дождался Вику, которая выглядела гораздо лучше, завернул ее в одеяло и отнес в дом. В доме было тепло. Он положил Викторию на кровать, налил в стакан воды, бросив туда таблетку, и протянул стакан ей: – «Держи. Пей до дна и засыпай. Поговорим позже», – сказал он и вышел из ее комнаты.

– Как думаешь, она долго проспит? – спросила Степановна, сидя за столом. – Ты Вику давно знаешь?

– Мы шесть лет назад пожениться собирались, но она меня бросила, застав с другой. Когда у меня сын родился, она стала его доктором, потом крестной мамой, – ответил Виктор, вспоминая прошлое.

– Других, значит, докторов не нашлось? Ты решил соперниц сделать подругами. Это, каким же надо быть бестолковым, чтобы такое придумать. У тебя, Витя, вместо мозгов солома?

– У меня их, можно сказать, нет. А что там вместо них не знаю. Расскажите мне о ней, – попросил он. – Все, что знаете.

– Да много и рассказывать то нечего. Катерина, ее мать, замуж вышла не от большой любви. Она девка была бойкая и красивая, зараза. Ни одному голову вскружила. А Андрей два вершка от горшка, сморчок, одним словом, но городской. Свадьбу сыграли, как положено. Вот поселок и видел этих Карповых в первый и последний раз. Иванович, после свадьбы, молодым дом своего отца отремонтировал и отдал. Там Вика с родителями и жила. Отработал Андрей Павлович в нашей школе три года и увез жену и дочку в город. Вике тогда года два было. Лет через семь, Катерина с дочерью вернулась. Дочь на Михаила с Машей оставила, а сама укатила. Вике девять было, она с моим внуком в одном классе училась, когда в нашу школу пошла. Маленькая, худющая, одни зеленые глаза на пол лица. Ее сразу и прозвали Дюймовочка. По началу, то мать приезжала, то отец, а через год один почтальон вспоминал о девчонке, принося раз в месяц перевод или посылку. Девчонки в свою компанию ее не брали, да на нашей улице и мальчишек больше было, они с ней и дружили. К пятнадцати годам наша Дюймовочка подросла и стала всем на зависть, но осталась сорвиголовой. Ей бы мальчишкой родиться, все было бы иначе. Пошла в медицинское училище и закончила его с отличием. Тут и мать с сожителем нарисовалась. Иванович опять дом починил и отдал дочери, а Вика так и осталась жить у стариков. Жили тихо, не буянили. Василий даже работу искал. Но скажи на милость: как можно прожить, не работая и выпивая каждый день? На что? Но, что хочу сказать, в дом никого посторонних не приглашали и наведывались либо они к старикам, либо старики к ним. Вика после училища работать в больницу пошла. Жених у нее был, в армию его проводила. Летом, в июне, двухтысячного приехал к Катерине кто-то из города. Когда приехал, никто не знал. Дом то почти у леса стоит. Сын мой, наш участковый, Степан Кузьмич, рассказывал, что пришел Михаил и рассказал, что в доме Катерины все мертвые. Слухи ходили разные, но свидетелей не было. Городской застрелил Василия, это доказали, что Катино сердце не выдержало – доказали. А чего оно не выдержало? Вика могла вырваться и убежать, как говорили, а ведь могла и быть изнасилованной. Городской то ли сам головой об печь приложился, то ли помог кто, что кровью истек. Жена Михаила, увидав все, Богу душу отдала. Михаила под домашний арест. Вот так в один день четыре трупа и получилось. Но я думаю: убей Иванович городского, он бы деньжищи забрал, да побрякушки дорогие. Да и Вика не поддалась бы пьяному. Даром, что ли с мальчишками выросла. Так вот и остались Михаил с Викой одни. Михаила оправдали, а языки у наших баб без костей, без оговоров да домыслов не обошлось. Девчонка и в город уехала от сплетен подальше. Потом в университет поступила. Дед ею очень гордился. Он ее у калитки каждый выходной ждал. Знал, когда автобус приходит. Она ни один выходной не пропустила, а то и на два приезжала. Работала и училась, а деда не бросала надолго. Мои внуки живут здесь, а вижу я их раз в месяц. Позже, Вика на машине стала приезжать. Михаил говорил, что замуж собиралась, но не вышла. А это значит, ты был тем женихом? Промахнулся ты, Витя. Таких девушек, как Вика мало, она не из тех, которые норовят жить для себя. Я не знаю, какой она врач, но человек она душевный и добрый. А все это от одиночества. Была у нее забота, а теперь нет. Ты береги ее. Не можешь жениться, подари ей ребенка. Я с похорон заметила, как она на тебя смотрит. Так, Витя, на икону смотрят, когда в церкви молятся, с надеждой и любовью, – глядя на него, говорила соседка. – Что-то я заболталась с тобой. Ты в подвал спустись, выбери, что к жареной картошке больше для тебя подходит, то и доставай.

В доме было тепло и вкусно пахло жареной картошкой с румяной корочкой. Этот запах и разбудил Викторию. Прошло часа три ее сна. Она тихонько лежала в кровати, прислушиваясь к разговору в доме, и пыталась вспомнить сегодняшний день. Ей не все поддавалось «восстановлению». Она помнила, как приехала вчера, как растопила печь, но события сегодняшнего дня, кроме мойки в бане, не вспоминались. « Я сегодня была у деда? Не была. Иначе бы мои джинсы сушились у плиты на веревке, а не валялись на стуле. Докатилась. Значит, и баню, и дом сегодня протапливала не я. Витя приехал сам или Степановна вызвала спасателя? Стыд! В любом случае, спасибо им. Пора мне прекращать заливать горе. Да, дозы маленькие, но я начинаю соображать все меньше и меньше».

– Витя, ты в сумке у нее посмотри, может, сменную одежду взяла. На это много ума не надо, – услышала Вика голос соседки.

– Хватило у меня и ума, и мозгов. Вещи мои в шкафу. Все старенькое, но чистое. Для вашей глуши подойдет, – пыталась пошутить Вика. – Простите меня и спасибо за помощь. Накормите? – спросила она, стоя в одеяле. – Я быстро приведу себя в порядок. –

Она уже через пять минут появилась с собранными волосами в косу, в теплых носках, футболке и спортивном костюме. – Будете воспитывать вдвоем?

– Присаживайся к столу, – пригласил Виктор, доставая из пакета нарезку из колбасы, грудинки и красной рыбы. На столе стояла сковорода с жареной картошкой, банка с маринованными помидорами, чашка с квашеной капустой и солеными грибами. – Как раз к картофелю. Тебе сто грамм налить опохмелиться? Ешь, лекция у нас будет после ужина. – Присаживайтесь, Степановна.

Виктория ела с аппетитом, а Степановна, поужинав с ними, отказалась от чая и ушла к себе домой. Виктор смотрел на жующую Вику, наливая ей чай.

– Жидкости пей больше и лимон не жалей, – говорил он.

– Ты зачем приехал и что сказал дома? – задала вопросы Вика, утолив первый голод. – Как думаешь, мне стоит сделать перерыв в еде на часок?

– Тебя больше волнует, какой вопрос? Я приехал тебе помочь, когда услышал твой бред по телефону, а дома никому и ничего не объяснял. Никто не знает где я. Вопросы еще есть? Тогда скажу я: еще одна такая выходка, или ее попытка, и ты станешь пациенткой нарколога. Я тебе это торжественно обещаю. Дальше сама выводы сделаешь? Я рад, что Михаил Иванович не видит всего этого. Тебе самой не противно? Решила спрятаться от одиночества в бутылке? А почему не на панели? Помогло?

– Не надо со мной разговаривать, как с ребенком. Я тебя, Вить, прекрасно поняла. Больше этого не повториться. Я виновата, каюсь. Что мне еще сказать в свое оправдание? – говорила она, не глядя на него. – Пожалуй, я еще поем. – Они минут десять сидели молча. – Постель я тебе приготовлю. Ляжешь спать в комнате, а я пойду к себе. Холодильник не работает, поэтому вынеси, пожалуйста, продукты в сени под тазик от мышек. Спокойной ночи. Завтра я буду в норме.

Вика лежала под теплым одеялом сытая и не пьяная. Она думала о своем таком реальном сне. Здесь, в доме у деда, был он и она, и не было Лизы. «Я понимаю, что поступаю подло и ничего не могу с собой поделать. Или сегодня, или никогда, – думала Вика. – А если он меня пошлет? Как быть с этим? Вот, когда пошлет, тогда и будешь думать об этом». Примерно через час, после того, как Виктор выключил свет, Вика тихонько поднялась с кровати и прошла в комнату. Виктор не спал, она это чувствовала. Отогнув край одеяла, она прилегла рядом.

– Ты пришла. Сама пришла, – сказал Виктор, обнимая и целуя ее. – Я очень надеялся на то, что это случиться.

– Я видела сегодня прекрасный сон, который не дает мне покоя. Прости, но это сильнее меня.

– Это ты меня прости. Все, что ты вспоминаешь, не было сном, а было на самом деле. Я воспользовался твоим состоянием, твоей беспомощностью, ты была такой желанной, и я не устоял…

Солнце только появилось из-за горизонта. Из предрассветных сумерек рождался новый день. «Что день грядущий нам подарит? – улыбаясь, задала вопрос Вика сама себе, сидя за рулем автомобиля, возвращаясь в город. – Почему я решила уехать, а точнее сбежать? Почему я боюсь жить той жизнью, которой хочу? Кому нужна моя честность и порядочность? Кому, вообще, интересна моя жизнь и кому до нее какое дело? – говорила она, глядя на дорогу. – Мне 30 лет скоро, а я все живу по правилам. Шесть лет я скрывала свои чувства, придерживаясь этих правил и морали. Может мне вручат медаль за это? Я искренне люблю его и хочу быть счастливой. – Она замолчала, словно ожидала одобрения невидимого пассажира. – Все правильно, или не совсем правильно, но я не смогу, хотя очень хочу этого. Остается ждать милости от природы. Я сделала первый шаг, теперь решение должен принять он. Судьба дамочка привередливая. Она, то посылает мне приятные моменты в жизни, то обрекает на одиночество. А может, не стоит ее гневить, оставить все, как есть? Мартовская любовь и нежность изменчива, как талая вода, как месяц март: то солнышком согреет, то холодом обдаст».

Утром Виктор не застал Викторию в доме. Он не обнаружил ни ее вещей, ни ее машины. Он не слышал звука отъезжающего автомобиля, а на столе лежала короткая записка: «Спасибо за помощь. Я теперь справлюсь сама. Привет семье». «А чего ты ждал? Вика свободная женщина. Захотела – приласкала, захотела – бросила. Только и я теперь не капризный школьник. Я буду тебя ждать. А пока я буду ждать, сделаю вид, что между нами ничего не было. Так мы сможем хотя бы изредка общаться», – думал он, убрав в доме и передав его Степановне.

Вика появилась в поселке только на сороковой день, после смерти дедушки. Отведя поминки и заказав памятник на осень, она возвращалась в город.

– Степановна, Вы разберите вещи дедушки, может, что пригодиться в хозяйстве, – говорила она соседке. – Телефон можете забрать, а остальное пусть остается. Так дом будет выглядеть живым. Я теперь приеду только летом, когда будет отпуск.

– Ты дом-то продавать будешь? – спросила Степановна.

– Пока не могу. Я буду приезжать сюда, как раньше. Осенью поставлю памятник, а там посмотрим. Но, если найдется хороший покупатель, пусть ждет до конца августа.

Свой тридцатый день рождения, который выпал в этом году на воскресение, она решила провести дома без гостей, хотя была уверена, что подруги по университету обязательно ее посетят. Отметив эту дату в кругу коллег в пятницу, она еще вчера заказала торт на сегодня. Было часов десять утра, когда раздался звонок от Виктора. После ночи в доме дедушки, он звонил ей всего пару раз и вел себя так, как будто между ними ничего не было.

– Да, Вить, я тебя внимательно слушаю. Что у вас случилось?

– У нас все в порядке. Ты сама как?

– В такой день и трезвая, как стекло, если ты это имеешь в виду, – сказала она смеясь.

– Ты в окно во двор выгляни. Что видишь?

– Машину свою вижу. Только какой идиот ее выгнал со стоянки и прицепил на нее бант?

– А ты вниз спустись, все и узнаешь, – смеясь, говорил он.

Вика спустилась вниз и вышла из подъезда. Только теперь она поняла, что красная машина с розовым большим бантом, копия ее Тойоты, но новая.

– С днем рождения, Викуся, – протягивая ей букет, сказала Лиза. – Это от нас с Егором.

– Это букет от бабушки, этот от родителей, а от меня бант с машины. Там одной ленты метров десять, – улыбался Виктор, вручая ей цветы. – Значит три поцелуя с тебя. Целуй, – подставил он щеку.

– Вить, ты с головой дружишь? – растеряно спросила Вика, слегка касаясь своими губами его щеки.

– Спроси у Лизы. Она у нас психотерапевт, – смеялся он. – Ты знаешь, я потратился только на ленту, а все остальное куплено на дивиденды за пять лет. Деньги не берешь, решили купить средство передвижения.

– Тебе психиатр нужен, – уже обнимая его за шею и целуя в щеку, говорила Виктория. – Я свою машину куда дену? Она мне столько лет служит верой и правдой. Вдруг эта окажется более капризной?

– Нашла проблему. Мы ее продадим, и ты купишь колеса на зимней резине.

– Вить, я не готовилась к Юбилею. Решила поехать к своим и провести день, где-нибудь за городом.