Если бы не ты…

– Тебя обидели? – спросил участливо водитель, лица которого Милана не видела из-за отсутствия света в салоне.

– Сделали выбор не в мою пользу, – грустно ответила она, вытирая слезы.

– Посмотри в окно. День сегодняшний ушёл, ночь закончится. Как думаешь, рассвет наступит?

– Обязательно, – ответила она.

– Вот и думай о новом дне, который наступит с рассветом, а не о том, который ушел с закатом. Есть старая, старая песня: «Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает», кажется, Пьеха поет. Еще неизвестно, кому в этом выборе повезло. Тебе лет двадцать? Жизнь для тебя только начинается. Пусть слезы льют те, кто этот выбор сделал не верно, – подвел итог водитель и, включив негромко музыку, замолчал, давая Милане возможность самой решить плакать дальше или успокоиться.

Подъехав к дому, Милана протянула водителю купюру. Он взял деньги и протянул ей небольшой букет белых роз.

– Это на сдачу. И не реви больше. Всё проходит, пройдёт и это, – сказал водитель автомобиля.

– Спасибо. Это мои любимые. Откуда они у Вас?

– Мне, как это не странно, тоже дали отставку. Это больно, но не смертельно. Удачи.

– Спасибо.

Милана прошла к калитке и вдруг поняла, что голос водителя был ей как будто знаком. Она обернулась, но автомобиль уже развернулся и уехал. «Как он привёз меня домой, если я ему не называла адреса. Он подарил букет моих любимых цветов. Это не может быть случайностью. Кто-то обо мне побеспокоился, но кто? – думала она, входя во двор. – Неужели папа «приставил ко мне негласную охрану? Чей же это был голос?»

– Ты почему так рано? – спросил отец.

– Пап, все вопросы и ответы завтра. Я хочу побыть одна. Извини.

Принимая душ и одновременно роняя слезы, она думала о том, что уже завтра ее начнут все жалеть и сочувствовать. Твердо решив куда-нибудь уехать хотя бы на время, Милана вспомнила о работе, о том, что нужно помогать отцу. Лежа в постели, услышала тихий стук в дверь, после которого в комнату вошла Светлана.

– Девочка моя, что произошло? Тебя обидели? – спросила она, присаживаясь на край кровати и беря Милану за руку.

– Меня в очередной раз обманули, – тихо ответила Милана. – Сначала Егор со своей беременной подругой, теперь Олег с новой невестой. Почему не сказать правды? Что со мной не так?

– Я думаю дело ни в тебе, а в них. Они, зная твой характер, никогда сами не признаются в грехе. Надеются, что пронесёт, и ты ни о чем не узнаешь, есть шанс не потерять тебя или вернуть. Не думаю, что Егор нашёл то, что ему нужно. Для него обстоятельства так сложились, а Олегу, возможно, родители «промыли мозги». Ты мне скажи откровенно: что ты чувствуешь кроме разочарования и обиды? Жизнь с «потерей» Олега не заканчивается?

– Нет. Мы в последнее время с ним редко виделись и как-то отдалились друг от друга. Скажи он сам обо всём прямо, я бы его поняла. Это было бы честно.

– Значит, Милана, это не любовь, а влюбленность или страсть. Эти вещи не смертельны. Отпусти его с миром, забудь и живи дальше. Любовь – это нечто большее. Ты это сама поймешь, когда полюбишь по-настоящему, – успокаивала её мачеха.

– Света, я хочу уехать, все равно куда, и начать все с чистого листа. Небольшой опыт работы у меня есть, диплом на руках.

– Успокаивайся, сегодня отдыхай, а завтра утром поговорим. Ты можешь уехать в любое время, в любую точку земли, но прежде подумай об Илюхиных. Спокойной ночи, – сказала Светлана, целуя её.

– Спасибо. Передай папе, что всё в порядке. Приятных снов.

Спала Милана беспокойно. Она видела во сне смеющуюся Виолетту, которая толкнула её за борт, и с ужасом поняла, что находится не на реке, а в открытом море. Море сменилось горами, и она уже летела в пропасть. Проснувшись с рассветом и больше не уснув, она лежала и думала. Думала о том, что уже не чувствует к Олегу ни симпатии, ни разочарования, ни обиды. «Света права, если меня не будут «жалеть», я быстро справлюсь с этой «потерей», – решила она.

– Ты хочешь самостоятельности? – спросил отец утром за столом перед завтраком.

– Нет, пап. Я просто хочу на время сменить обстановку. Мою свободу никто не ограничивает, работа мне не в тягость. Хочется и вас не подводить и перемен во всём.

– Если тебе станет легче, внучка, я могу тряхнуть стариной и выйти на работу вместо тебя, – сказал дед Михаил Васильевич Тихонов. – Старые кадры не в почёте, но и они кое-что могут.

– Сиди дома, старый кадр, – улыбнулась бабушка Антонина Степановна. – Милана работала полдня. Света может это делать сама, не контролируя старые кадры, а мы с тобой с внуком справимся. Сашеньке седьмой месяц.

– Я подумаю, – сказала Милана. Она была благодарна семье, которая не воспитывала её, не обвиняла в малодушии. – Мне сегодня ещё к Тихомировым нужно съездить. Руслан сдал тест, Влад с дедом приезжают.

– Дочка, а поговори с Александром Степановичем, – предложил отец. – У него есть много знакомых по всей России и за рубежом. Возможно, он найдёт, где ты сможешь отвлечься.

– О чём, пап? Он свой бизнес «сворачивает» и собирается вернуться сюда. Да и что я ему скажу? Что меня бросил очередной кавалер. Я не буду говорить об этом ни ему, ни мальчишкам.

Милана выехала из дому и по дороге к Тихомировым заехала в церковь. Ей хотелось поговорить с Отцом Павлом. Она нашла священника во дворе его небольшого дома.

– Здравствуйте, Отец Павел.

– Проходи Меланья. Редко бываешь в храме. Как здоровье брата? Присаживайся.

– Вашими молитвами, слава Богу. Учёбу окончила, работаю, по выходным брата навещаю. Вот по дороге к нему заехала к Вам. Все живы и здоровы. Теперь у меня, вместо двух дедов и бабушек, их три, два отца, три брата. Всё хорошо, а радости нет.

– Грустишь от чего? Должна быть причина.

– Сколько можно прощать предательство?

– Столько, сколько будут предавать, Меланья. Не простить, значит носить этот груз в себе. Кому от этого хуже? Тебе, дитя моё. Прости и отпусти. Не бери обиды прошлого в новый день. Помни о том, что все мы не без греха. Разница лишь в том, что одни каются, а другие только собираются, – говорил он, и Милана чувствовала в его речи участие. От его слов ей становилось спокойнее на душе. – Храни тебя Бог!

К обеду Милана подъехала к дому Тихомировых. После злополучного разговора с биологическим отцом, они виделись за это время всего пару раз. Александр Степанович видел, что внучка чем-то расстроена.

– Что у тебя случилось? – спросил он. – Тебе радоваться надо, а не грустить. – Ребята, помогите бабушке накрыть на стол, а я поговорю с вашей сестрой. – Давай и ты, папаша, пройди с нами, – пригласил он в кабинет и своего сына. – Мне отец твой звонил. Мы теперь, хочешь ты этого или нет, одна семья, Лана. Мне не всё равно, что с тобой происходит. Да, мы знакомы мало, но ты мне дорога, как Руслан, как Влад. Хочешь сбежать от всех и зализывать раны? – спросил он.

– Нет у меня ран ни душевных, ни телесных. Если что и есть, так это небольшое разочарование. Не было ни большой любви, ни клятв верности. Только всем этого не объяснишь, а мне не хочется видеть сочувствующие взгляды, чувствовать излишнюю опеку. Я хочу просто побыть одна, привести свои мысли в порядок, – пыталась оправдаться Милана.

– Помнишь, год назад я предлагал тебе учёбу и стажировку?

– Помню.

– Для тебя Лондон подойдет? Присядь и послушай. У меня есть старые знакомые в Англии. Они конечно не Абрамовичи, но на ногах стоят крепко. Есть в Бирмингеме представительство некой компании. Штат человек пятнадцать-двадцать. Есть вакансия для нерадивого сына, но ему учиться ещё год, а пока папаша тянет эту лямку. Звонить?

– Не знаю. Вы думаете это реально?

– Позвоним и узнаем. Тебя что смущает?

– Всё. Я мечтала о стажировке за границей, но как-то не представляла себя за пределами России, – говорила Милана.

А дед уже звонил невидимому знакомому из далёкой Англии. Он минут семь задавал вопросы, слушал ответы, делал пометки на листе бумаги.

– Значит так: с первого августа тебя ждут. Документы будут готовы в течение месяца. Теперь, что касается магистратуры, Лана. Официально подавать документы нужно было ещё весной. Но, если мы с тобой предстанем пред светлые очи лично – всё может у нас получиться. Сделаем упор на стажировку, а обучение оставим на втором плане. Получится с обучением – приоритеты поменяем на месте. Ну как, согласишься? Осилишь? – спросил дед Тихомиров, явно довольный собой.

– Боюсь, что мой английский далёк от совершенства. Хотя, деньги на обучение у меня есть, – нерешительно сказала Милана.

– Ты меньше всего думай о деньгах, – сказал Александр Степанович. – Пусть о них твой папаша думает. За ним организация поездки, а за тобой все бумажные дела. Телефоны я все записал.