Пристань надежды

Надя спала очень беспокойно. Ее преследовал какой– то кошмар. Просыпаясь, она пыталась вспомнить, что ее так напугало, и не могла. Вновь засыпала, и снился новый кошмар. Проснувшись в очередной раз в холодном поту, она просто лежала, на часах было 5:30. В шесть, дверь приоткрылась, и на пороге появился Роман.

– Тебе чего не спится? Я сегодня дежурил в роддоме, решил, до сдачи смены, принести тебе, перекусить, как проснешься, а ты уже поднялась. Кофе хочешь?

– Хочу, – ответила Надя. – Сейчас чашку достану, – сказала она, увидав в его руках термос, и открыла тумбочку.

– А что у тебя есть к кофе? – спросил Роман, рассматривая содержимое тумбочки. – Это не годиться. Фрукты и сок осилишь потом. Ты вчера, чем питалась до того, как попасть сюда?

– Святым Духом, как говорила моя мама. Не ела я вчера, – ответила Надя.

– Тогда ешь сегодня, – сказал Роман, доставая из кармана халата плоский пищевой контейнер. – Не переживай, бутерброды сделаны десять минут назад, а до этого колбаса и сыр лежали в холодильнике.

– Спасибо. Кофе я выпью, а есть мне совсем не хочется. Дождусь завтрака. Что у вас здесь подают? – спросила Надя.

– А домой хочется? Тогда ешь и не спорь с доктором. Я что, зря старался? До завтрака еще три часа, проголодаешься.

– Хорошо доктор, только ради Ваших стараний и беспокойства.

Только когда Роман убедился, что Надя одолела бутерброды, он забрал термос и контейнер.

– Буду завтра с утра. Увидимся. Сегодня посмотрит тебя дежурный врач, а завтра – лечащий и решит, что с тобой делать. Особо отлеживаться не дадут. Пока.

Роман ушел, а Надя поднялась с кровати и почувствовала легкое головокружение. Посидев пару минут, она прошла к шкафу и достала из сумки легкий брючный костюм, который не требовал утюжки. Повесила его на плечики, а в пустой пакет положила свои вещи, в которых ее привезли сюда, и убрала в сумку. Пройдя водные процедуры и осмотр, она расправила аккуратно постель, надела чистую пижаму и легла на кровать. Приняв допинг в виде укола, готовила руку к капельнице. Лежа с закрытыми глазами, она прислушивалась к своим ощущениям. Чувство горькой обиды сменило легкое разочарование. Только потеря ребенка отзывалась болью в груди, все остальное ушло на второй план и о нем не хотелось ни думать, ни сожалеть. Видимо, она уснула, когда медсестра, снимая капельницу, спросила:

– К вам посетитель, фамилия Ильин. Пусть войдет или пусть уйдет?

– Пусть войдет, это мой работодатель, – сказала Надя.

– Здравствуйте Надежда Николаевна. Сразу хочу предупредить вас, что я к Вам с официальным визитом и ни слова не скажу о семье Смирнова.

– Договорились. Пусть так и будет. Что вы мне хотели сообщить?

– Расскажи сразу, как у тебя дела, справляешься? На работу собираешься выходить или бросаешь меня? – заговорил Ильин.

– Разве вы меня не уволите? – спросила Надя удивленно.

– С какой стати я должен тебя увольнять? Дружба дружбой, а табачок врозь. Сколько тебе нужно времени для восстановления? Только честно.

– У нас контракт, переговоры, что у нас в компании на данный момент? Я здорова и завтра меня уже выпишут, – спросила и сказала Надя одновременно.

– У нас временное затишье, – ответил, чуть смутившись, Ильин.

– Станислав Сергеевич, может нам пересмотреть условия договора? Я не буду мелькать у Вас перед глазами без дела. Появятся дела, буду приезжать. Если какой форс-мажор, я на месте, – сказала Надя, даже не подумав о таких вещах, как оплата труда.

– У тебя договор с компанией на пять лет. Будь добра исполнять. На следующий год видно будет. Ты где жить собираешься?

– Поеду домой в Солнечный. Автобусом в город добираться 40 минут, теплоходом час, я буду успевать.

– Надя, ты меня прости, но нельзя так себя недооценивать, так себя не любить. Давай с тобой займемся математикой. Сколько стоит час занятий с хорошим репетитором? Возьмем в среднем сто рублей. В году 364 дня, а в четырех – 1460 дней, опять же в среднем. Посчитаем часы занятий, взяв три часа в день, в среднем получаем 4500 часов и умножаем их на 100. Итого за четыре года ты заработала 450 тысяч рублей. Но это один предмет, а их было по моим сведениям не меньше трех. Еще раз умножать? Ты себе цены подруга не знаешь. Почему ты отказалась от машины и квартиры? Упаси, Бог, чтобы я тебя уговаривал, я просто хочу понять твою логику. Деньги ты не брала, девочка с твоей помощью сдала экзамены хорошо, возьми вместо денег квартиру. Она куплена до брака, значит, ее купили, чтобы у тебя было жилье, на случай ухода из дому. Возрази, если я не прав. А машина? Ты же ей так радовалась и получила ее в подарок тогда, когда была счастлива. К имуществу претензий нет, это я понимаю, развод, девичья фамилия и возврат кольца, тоже понимаю. Но зачем отдавать то, что принадлежит тебе? Это даже с твоей точки зрения неправильно. Ты можешь продать эти вещи, обменять, купить новые, но оставлять ты их не должна. Вот такое мое мнение. Я бы не допустил, чтобы кто-то другой пользовался моими вещами без моего разрешения, тем более подарками.

– Я прямо заслушалась Вашей речью, Станислав Сергеевич. Вы в моем присутствии так долго никогда не говорили. Чего вам далась эта квартира, машина?

– Того и далась. Будешь жить в квартире, может машина и не понадобится, а будешь жить в своем Солнечном, как раз машина и нужна. Ты о себе один раз подумай, как удобнее тебе, а не чужому дяде и сделай правильные выводы. Полюби себя. Совсем тебя заговорил и совсем забыл про передачу от Люды. Она все утро колдовала. Здесь все в пакете. Я сейчас пойду, а ты ешь и думай. Завтра у нас понедельник, жду тебя в среду на работе. Возьми у доктора справку, больничный лист, что там положено. До свидания. Думай! Не забывай – ты женщина. Даже, если ты любишь мужчину, себя ты должна любить больше.

Он ушел, а Надя думала над его словами. « Может, Стас прав? Подарки мне дарили от всего сердца и радовались им вместе со мной. Хорошо, что он оставляет меня на работе. Забери я машину, исчезнет проблема с транспортом. Я не буду зависеть от городского транспорта» – думала она. Прошел час, а Надя, поедая сырники со сметаной, принесенные Стасом, все решала, как ей поступить. Дверь в палату приоткрылась, и на пороге показались Валентина Никитична и Владимир Петрович.

– Проходите, присаживайтесь. Как здоровье Владимир Петрович?

– Все нормально, дочка. Ты когда домой планируешь? Что доктора говорят? – спросил он с интересом.

– Завтра после обхода получу на руки выписку и поеду. С утра Стас приходил. На работе я остаюсь, он меня не увольняет, в среду выхожу. К вам зайду обязательно, как только пойму, что аврала на работе нет. Договорились?

– А что у Вас Валентина Никитична? Что решили?

– После больницы поедем вместе домой. У Петровича там свои дела, а я возвращаюсь. Звонили оба вчера, извинялись, – ответила она.

– Вот и правильно. Я за вас рада и Владимира Петровича забирайте с собой на свежий воздух и переводите на домашнюю еду.

– Надя, Валентина мне сказала, что ты не взяла ни одной вещи, оставила свою машину. Это ты дочка, зря. Ты что же за четыре года ничего не заработала? С одной сумкой пришла, с одной ушла и ни гроша лишнего. Ты просила подарки? Тебе их дарили, ты их принимала, значит, они твои. Чужого не бери, но и своего не отдавай, – убеждал он Надю.

–Стас мне тоже об этом говорил. Математикой занялся, считая, сколько бы я заработала, занимаясь репетиторством четыре года по три часа в день. Цифра получилась внушительная, – грустно улыбаясь, сказала Надя.

– А я о чем тебе говорю. Не дают деньгами, бери товаром, – сказал Владимир Петрович. – Стас, думай иначе, не предложил бы подумать.

– Вы что, сговорились? Я уже час ломаю голову, как поступить, чтобы себя саму не перестать уважать.

– А ты об этом не думай. Ты делай так, как хорошо будет тебе. Ты ее можешь продать, обменять, купить вместо нее новую. Твоя вещь, что хочешь, то и делай.

– Мне эта нравится. Я к ней привыкла, и она меня понимает. Я даже с ней беседую иногда, – призналась Надя. – Хорошо, я согласна. Не будем больше об этом. Я хотела поговорить о Лизе. Скоро у нее вступительные экзамены. Вы, Владимир Петрович, позанимайтесь с ней русским языком. Просто подиктуйте ей тексты из книг, а она пусть пишет, потом по этому тексту и проверите. Правописание у нее хромает. Тему для сочинения, пусть берет свободную, с фантазией у нее все в порядке, пусть лишнего не пишет, а лучше проверяет орфографию.

– Ты зачем этот разговор завела? – недовольно спросила Никитична. – Она тебя послала подальше, а ты о ней печешься.

– Это же плоды моих трудов. Сдаст экзамены хорошо, и моя заслуга в том будет. Значит, сумела научить, понять. Будут вопросы у Вас ко мне, звоните.

Они пробыли у Нади еще полчаса, прежде чем распрощались. После их ухода, Надя съела два пирожных с соком, вспоминая беседу, когда почувствовала и поняла, что при упоминании Лизы, у нее внутри ничего не «екнуло», не возникло ни каких эмоций, ни горечи, ни обиды. « Она просто большой ребенок и любит своего отца. Девочке обидно, что он мог стать прежним, отсюда и недоверие ко мне. Они родные люди, об этом надо было подумать раньше» – думала Надя. За четыре года было много и хорошего, а год после свадьбы, она была просто счастлива, и об этом тоже не стоило забывать. Она уснула и видела сон. Ее родной Солнечный, ей 16 и рядом Роман. Они сидят на старом бревне и целуются. Поцелуй был жаркий и страстный, и он был не поцелуем юноши, а ее Юрия. Она чувствовала на своих губах губы, которые заставляли ее парить в воздухе, то падать в бездонную пропасть. Губы, которые предугадывали все ее желания. Она улыбалась во сне, а проснувшись, ей хотелось вернуться в этот сон.

В это же время в доме Смирнова отец разговаривал с сыном.

– Я в курсе того, что ты развелся с Надей. Очень надеялся на твою вторую попытку создать семью. Не скажу, что я расстроен, это слишком мягко сказано, я зол на тебя. И не потому, что вы расстались, а как расстались. Я никогда не лез к тебе с советами, тем более не учил, как жить. Ты не мальчик, ты – мужик, так и поступай как мужик. Сейчас едешь на сервис и делаешь осмотр Надиной машины, потом мойка, заправка. Возвращаешься домой, аккуратно пакуешь ее вещи. ВСЕ! Никитична поможет, я попрошу. Сумки, пакеты, коробки, все, что вам не принадлежит, укладываешь в багажник машины, документы в салон. Завтра, до девяти часов машина должна стоять у больницы. Ключи передашь для нее на пост. Завтра ее выписывают. Возьмет ключи и уедет сама, хорошо. Возьмет такси – вернешь машину в гараж. Ты все понял?

– Я тебе что, отец, мальчик? Она нас вчера выставила за дверь, устроив истерику, слова не дала сказать. Она сама все оставила, надумает, пусть забирает, оно мне не нужно.

– А чего ты ждал? Жарких объятий, благодарности? А ты их заслужил? Жена два месяца ходит беременная, а любимый муж об этом даже не догадывается. Ты не мог не заметить изменений в ее фигуре, в ее самочувствии, если бы находился рядом. Это невозможно не заметить. Но ты был занят своей персоной, что гораздо важнее. А что ты ей хотел сказать, если бы тебе дали слово? Прости, подлеца в предпоследний раз? Чего вы вообще туда, прости Господи, поперлись? Ты ей теперь никто, и звать тебя ни как, и твоя защитница больше ей не подруга. Кто вас там ждал? Кому вы с таким отношением нужны? Случись все это при нормальном расставании, вы могли бы ей стать поддержкой, а в настоящем, вы для нее, как красная тряпка для быка. Думать надо было, прежде чем появляться ей на глаза. Ты помнишь, как было тебе больно, когда умерла мать? А случись, не дай Бог, с Лизой что? Потерять ребенка в разы больнее. Тут в пору в петлю лезть, а не истерикой ограничиваться. Надя сильная девочка и умная. Она понимает, что ее состояние, не возьми она себя в руки, доведет ее до психбольницы. Мы с Никитичной заходили к ней сегодня, и Стас с утра заезжал. Радоваться ей, конечно, не чему, но соображает и общается она нормально. Даже попросила позаниматься с Лизой по русскому языку. Так ты сделаешь то, что я сказал или мне самому заняться? – спросил отец в конце разговора. – Вещи должны быть там, где их хозяин, и постарайся не попадаться ей пока на глаза.

– Занимайся русским языком, я сделаю, как ты сказал, – ответил Юрий, всем своим видом показывая, что разговор окончен, и вышел во двор. « Отец прав, прав во всем, но от понимания этого становится еще хуже» – думал Юрий, набирая телефон Стаса.

– Дедушка, вы с Надей говорили обо мне? – спросила Лиза.

– Она попросила, чтобы я тебе помог, подиктовал тексты, слова. Просила, чтобы на сочинение ты взяла свободную тему, сказала, что у тебя с фантазией все в порядке, она у тебя богатая.