Ангел, потерявший крылья

– Платье у тебя замечательное и дело совсем не в цене – оно тебе очень идёт. Ты похожа в нём на королеву, а вместо короны венок. Давай разбирать эту цветочную клумбу и аккуратно снимать наряд, моя королева…

Было около восьми, когда Виктория открыла глаза и, потянувшись, обнаружила, что Ильи рядом нет. Она улыбнулась собственным мыслям. Двери спальни были приоткрыты и из кухни доносились приглушённые голоса. Минут через пять в спальню вошёл Илья, держа в руках стакан с соком.

– Проснулась? Доброе утро. Ты не забыла, что мы сегодня гуляем с Софьей Михайловной? Держи витамины, иди быстро в ванную, и завтракать – Наталья Петровна уже на месте. Приедут твои родители, заберём бабушку и на прогулку. Вернёмся ближе к обеду, когда уедут Климовы.

– Лишь бы папа ничего не испортил. Он у меня плохой дипломат. Давай свой сок.

Проводив гостей из Питера, Виктория и Илья уехали на неделю в пансионат на берегу озера. Отношения Виктории с семьёй Назаровых и Климовых были ровными. В доме отца Ильи они были нечастыми гостями, а с Климовыми виделась чаще в клинике. Время до Нового 2014 пролетело незаметно. В январе Виктория пошла в декретный отпуск. В начале февраля Илья попал в ДТП и оказался в больнице, но не один, а с молодой блондинкой. Пока Илью оперировали, Виктория решила поговорить с ней. Девушке на вид было не больше двадцати. Высокая, молодая и красивая.

– Как вы себя чувствуете, Вероника? Мы можем поговорить?

– Вы жена Ильи? Он говорил, что у него жена беременная. Как он?

– С ним будет всё в порядке. У вас давно роман?

– Нет у нас с ним романа. Я, работая в эскорте, даже не могу сказать наш ли он клиент, а встретились в первый раз. Мы и до отеля не дошли, когда нас сбил этот придурок. Не было между нами ничего, – сказала она и отвела взгляд. – Простите. Работа у меня такая.

– Есть, кому о тебе позаботиться? – спросила Вика и, заметив, что девушка кивнула головой, добавила: – Поправляйся. Прощай.

Две недели Илья провёл в больнице, куда Вика на тридцать четвёртой неделе беременности ездила каждый день, пока его не привезли домой. Она не была уверена в неверности или измене мужа, и не задавала вопросов о присутствии второй потерпевшей. Но за две недели нахождения дома, он извёл её своими капризами, вынудил сказать то, о чём только догадывался. Она выключила телевизор, который смотрел муж, и осторожно присела на диван.

– Значит так, дорогой мой. Либо мы справляемся с твоей травмой вместе, либо я умываю руки. Мне рожать через месяц, а я у здорового лба на побегушках. Хватит себя жалеть. Займись тем, о чём говорил доктор. Он ясно дал понять, что проблема исчезнет через две-три недели. Две из них прошли, а ты палец о палец не ударил.

– Вика, мне трудно.

– Трудно? Ты забыл, что я врач, хотя и не травматолог. Тебе сделали пустяковую операцию по удалению гематомы, которая не лишила тебя возможности ходить. Костыли нужны для временного снятия нагрузки, а не для способа передвижения. Все упражнения нужны для тонуса мышц. Это для тебя сложно? Поесть на кухне тебе трудно, лучше это сделать в постели, а коньяк из бара достать легче? Или ты берёшься за ум, или переезжаешь к отцу. Я устала потакать твоим капризам. Изображаешь из себя жертву, чтобы скрыть измену? Я виделась в больнице с твоей попутчицей, многое узнала. Очень эффектная девушка.

– Ты сейчас о чём говоришь?

– О Веронике. Ты должен помнить имя. У тебя проблемы со спиной, а не с головой. У неё такая красивая внешность и такие сексуальные губы. Понравилось? Знаешь, у меня есть и душа, и сердце, а вот ангельское терпение закончилось. Я две недели ездила в больницу, рискуя родить в маршрутке, две недели исполняла твои «принеси-подай» дома, надеялась на твою совесть, – глядя грустно на мужа, вздохнула она. – Вместо того чтобы помочь и поддержать меня, изображаешь из себя инвалида, но не забываешь о допинге. Ты даже не делаешь вид, что занят работой. Илья, ты симулянт! Пусть тебя жалеют родители, а с меня довольно.

– Хорошо. Я уеду уже завтра. А как ты справишься одна?

– А ты, чем ты помог мне за две недели? Ты знаешь, я по своей наивности думала: «Даже, если он мне изменил, то будет стараться, чтобы всё как-то исправить, восстановиться как можно быстрее, у нас всё наладиться». Но, я ошиблась. Ты сел мне на шею, в буквальном смысле. Знаешь, что я тебе посоветую: привяжи к своему животу груз, килограммов на пять, и походи с ним сутки, чтобы понять, как мне легко прыгать вокруг тебя козочкой. Если хочешь, чтобы я осталась здесь, переезжай к родителям, там есть прислуга, иначе, я соберу вещи и улечу к родителям. Илья, я не шучу. Всякому терпению приходит конец.

– Ты можешь родить в полёте.

– С таким твоим отношением я могу родить в любую минуту. И помни: я всегда протягиваю руку тому, кому нужна помощь, а не тому, кто утащит меня на дно, схватив за неё.

– И что я скажу родителям?

– Правду. Расскажи о своём приключении, поведении и моём отношении ко всему этому. Возможно, тебе там будет проще. А о нас не переживай. Через две недели у мамы в гимназии начнутся каникулы. Я попрошу, чтобы она прилетела. Так будет спокойнее.

Виктории не хотелось обижать, оскорблять или унижать мужа, но она не находила другого способа заставить его «сдвинуться с места». «Если он меня любит, он сделает это. Побоится потерять – начнёт заниматься и ходить нормально. Показаться слабым в моих глазах ему не хочется, а там он будет сам собой. Трудно? Да! Но это на его совести. Я бросаю его не немощным и беспомощным. Самое циничное – он это понимает и продолжает бездействовать», – думала она, собирая его вещи.

Через день её навестила сестра Ильи. Виктория рассказала всё, не упомянув лишь Веронику.

– Тебе не страшно одной, Вика? – Ирина была расстроена.

– Я не одна, – поглаживая рукой живот, сказала она. – Мама прилетит, когда начнутся каникулы. Ты меня извини, но будь готова к тому, что если в нашей жизни ничего не изменится, я вернусь после родов в Питер.

– Ты с ума сошла?

– Ира, я адекватная и мыслю разумно. Любящий муж берёг бы жену в такое время, а его заботит только собственная персона. Мы пять лет вместе и я, честно признаюсь, такого не ожидала. Что ему мешало начинать и заканчивать свой день с занятий. Он мог это делать не у меня на глазах, а в другой комнате, воспользоваться услугами инструктора. Не пить по вечерам и не учить меня жизни. У меня не было другого выхода, как отправить его к родителям, но он особо и не возражал. Я должна доходить до срока. Хватит о нём. Иди сюда. Вот пакет – здесь всё на выписку для меня и малыша. Ты моя надежда, если мама не приедет или не успеет. Осталось три недели.

– Ты Илью простишь? Как ты себя чувствуешь?

– Не знаю. Он если и не предал меня, то проехался танком, оставив в душе глубокий след гусениц. Я, правда, не знаю. Очень неприятно осознавать, что ты ошибся в человеке, что он бросает тебя в трудную минуту, думая не о твоих тревогах, а о своих надуманных проблемах. Подумай: кому в нашей ситуации труднее? Беременной женщине на сносях или здоровому мужчине, который может, но не хочет ходить? При желании, он мог уже заменить костыли тростью. Только желания этого нет. А чувствую я себя гораздо спокойнее. Пойдём пить чай – я выходила на прогулку и купила свежих пирожных. Думать о фигуре поздно.

Татьяна Ивановна прилетела двадцать второго марта. Дочь объяснила отсутствие зятя в квартире просто: «Мам, у нас всё нормально. Илья после наезда и травмы позвоночника проходит период реабилитации. Ему проще восстанавливаться там, а мне спокойнее здесь. Начнёт ходить с тростью и вернётся». Он звонил два-три раза в день, а через неделю приехал в квартиру с тростью.

– Как вы?

– Нормально. У тебя, я вижу, тоже полный порядок.

– Спасибо тебе за ссылку и терпение, – он обнял жену и прижал к себе, насколько позволял её живот. – Я вчера был на работе.

– На приёме был?

– Был. Всё нормально. На машине езжу, а вот ходить долго не получается – ноги слабые словно ватные. Но я занимаюсь.

– Мне бы тоже присесть. Тяжело не только ходить, но и стоять.

– Вика, я хочу вернуться домой.

– А что тебе мешает? Возвращайся, но имей в виду, при повторении подобного, я брошу к чёрту весь этот комфорт и уеду с ребёнком туда, где меня искренне любят. Это не ультиматум, а предупреждение. Мы с тобой прожили достаточно много времени, чтобы понять, кто есть кто. Мне далеко до твоей знакомой, но ты знал, кого берёшь в жёны. Обещал любить – люби. А нет – не мучайся сам и не мучай меня.

– Вика, не было ничего. Раз ты с ней виделась, значит, знаешь кто она.

– Знаю и кто она, и что было, и чего не было. Этот вопрос закрыт. Я прекрасно осознаю своё положение.

– Как Серёжка себя ведёт?

– Почему Серёжка?

– Ирина назвала своего сына в честь нашего отца, а мы назовём нашего в честь твоего. Мы ведь так и не придумали имя. Будет у нас Сергей Ильич, – он положил свою руку на живот Виктории. – Чувствуешь? Ему нравится имя.

– Мне тоже нравится, и папа будет доволен. А чувствую я, что ему уже тесно и через пару дней он родиться, – улыбнулась она. – Тёща задержится и после родов. Готовься!

Схватки начались как-то неожиданно. Виктория испытала на себе всю прелесть рождения нового человека. Илья привёз её в роддом ещё до полуночи, а сын родился в пять утра, доставив маме «маленькие» неприятности. Теперь ей приходилось кормить его лёжа и самой не садится минимум десять дней. Ещё до выписки дочери и внука, прилетел Сергей Павлович Петровский. А улетели родители только тогда, когда Илья пошёл в отпуск. Наталья Петровна приходила, как и прежде, три раза в неделю, и Вика занималась только сыном. Её навещали Назаровы, забегала подруга Ирина и брат Виктор. Они начали встречаться. Раз в неделю заходили Климовы, чаще это была Светлана Андреевна. Серёже исполнилось два месяца, когда в гости пришёл его прадед.

– Вы? – удивилась Вика. Она держала сына на руках и не знала, как ей поступить дальше.

– Ты сразу меня выставишь или выслушаешь?

– Проходите, – она вышла из ступора. – Хотите чаю?

– Спасибо. Выпью, если нальёшь, – Зиновьев, осматриваясь, прошёл в гостиную.