Жар твоего тела

6. Надежда

Авария заняла две полосы, и из города мы сумели выехать с большим опозданием. Таксист, почти не переставая, бубнил и жаловался на то, что из-за меня и моего внеурочного свидания он будет вынужден писать объяснительную, ведь у них в конторе всё очень строго.

Я слушала его вполуха, размышляя о том, зачем меня преследовал Макс. На самом ли деле ему нужна была я, или же он хотел выяснить, куда и зачем направляюсь?

Блин. С этой шпионской историей скоро сама параноиком стану.

Ну а зачем я Максу? В воскресшую вдруг любовь я не верила, тем более той никогда и не было. Значит, он хотел что-то вынюхать и решил использовать меня для получения информации. Это что же, он считает меня настолько тупой? Ну разумеется считает! Я ведь с ним спала. А на это способны только очень недалёкие особы.

О Максе я размышляла почти весь оставшийся путь. А не он ли и есть тот самый засланный казачок, который сливает Андрею наши заказы? То, что он меня подстерёг, достаточная причина, чтобы обвинить его в предательстве?

Я решила всё же оставить поиск ответа на этот вопрос специалисту. Пусть он разбирается, кто плохой, а кто хороший.

Интересно, а сам этот Лев так же хорош, как на фотографии? И почему он живёт так далеко от города? Судя по всему, он востребован в своей области, раз к нему нужно записываться.

Ладно, я решила оставить эти вопросы на потом. Вот сама всё увижу, тогда и сделаю выводы. Тем более, что мы въехали в какой-то дачный посёлок. Я подобралась, собираясь выходить. Но такси проехало, не останавливаясь, через весь посёлок и двинулось дальше.

– А куда мы едем? – обратилась я к водителю немного испуганным голосом. В кино такие сцены редко хорошо заканчиваются. – Разве он не здесь живёт?

– Ещё два километра, – ответил таксист, даже не глядя на меня. Всё ещё обижался.

Ну и ладно. Я выдохнула с облегчением и переключилась на вид за окном.

Природа радовала глаз нежной зеленью. Местность здесь была равнинная, кое-где поросшая редкими лесочками. По правую сторону вдалеке темнели возделанные поля.

Вдруг после крутого поворота открылся вид на высокий зелёный забор, мимо которого мы продвигались несколько минут, прежде чем остановились у таких же зелёных высоких ворот.

Такси остановилось, и водитель буркнул:

– Приехали.

Я подхватила кейс и вышла из машины.

– Ждите меня здесь, – велела водителю и направилась к воротам.

С удивлением услышала, как за моей спиной завёлся двигатель. Обернулась. Такси медленно проехало мимо меня, прошуршав гравием.

«Вот козёл!» – успела подумать я, прежде чем поняла, что он разворачивается.

Фух! От сердца немного отлегло. А то как бы я отсюда выбралась?

А вообще, пора уже закругляться с просмотрами триллеров и прочей детективщиной, а то точно параноиком стану.

Подошла к воротам. Слева на высоте моего роста располагалась прямоугольная кнопка. «Наверное, это звонок», – решила я и нажала на него. Ответом мне была тишина. Я нажала ещё раз – результат тот же самый.

Может, и не звонок.

Я осмотрела ворота ещё раз, более внимательно. В самом верху, вне досягаемости, находилось нечто, похожее на видеокамеру.

Значит, он всё видит, только открывать не хочет. Я достала из сумочки телефон, проверила время. Так и есть опоздали намного. Но это же не причина, чтобы держать меня снаружи.

– Эй! Там есть кто живой? Лев! – закричала я, одновременно молотя кулаком по металлической створке ворот.

Получалось довольно шумно, надеюсь, так ему будет сложнее меня игнорировать.

Но кричала и стучала я не меньше пяти минут. Голос уже начал садиться, а рука болела, пришлось даже сменить.

И только я снова занесла кулак и открыла рот, набрав новую порцию воздуха и готовясь опять закричать, как дверь открылась.

Ух ты!

Это был он, красавчик с фотографии, одетый в голубые джинсы и белую футболку, обтягивающую рельефные мышцы. Всегда завидовала людям, которые умеют так загорать. Моя бледная кожа разве что розовела, сгорая, прежде чем начать облазить некрасивыми тонкими хлопьями.

А этот смотрелся так, словно только что фотографировался на обложку журнала. Эротического. Для женщин, у которых давно уже не было секса. Как я, например.

Вживую он был уже не так похож на Бена Аффлека. Чуть шире скулы, поквадратнее подбородок, глаза больше. И выражение в них какое-то… неприкаянное, что ли.

Странно, но мне показалось, что этот красавчик одинок и несчастен. Правда, пока он не открыл рот.

– Что вам нужно? – спросил он грубо.

– Ой, здравствуйте, Лев, – я улыбалась, стараясь произвести на него хорошее впечатление, и говорила быстро, очень быстро, чтобы успеть донести до него всю информацию, пока он не закрыл дверь у меня перед носом. Потому что у него было такое выражение лица, словно именно это он и собирается сейчас сделать. – Я секретарь из «Дизайн-продукт», привезла документы.

– Вы опоздали, я не могу с вами работать.

Он и правда сделал движение, чтобы закрыть дверь, чего я ну никак не могла допустить. Поэтому решила проделать тот же трюк, что так здорово выручил меня в кафе – двинулась на Льва, выставив перед собой кейс с документами, словно таран.

– Пожалуйста, если вы откажетесь, меня уволят. – одновременно я продолжала уговаривать его, надеясь, разжалобить большими глазами кота из «Шрека».

К сожалению, тактика не срабатывала, и тогда я уперлась чемоданом в дверь со своей стороны. Но этот красавчик, оказавшийся тем ещё гадом, продолжал закрывать её со своей.

Нет, ну что за упрямый баран! Чего он так упёрся в ворота? Он же согласился взяться за эту работу. Зачем теперь выёживается?

А потом он сделал то, чего я никак не ожидала и поэтому растерялась. Он заглянул мне в глаза. Причём так проникновенно, что на какую-то секунду я зависла, остолбенев, как кролик под взглядом удава.

– Читайте по губам. – чётко произнёс он, не разрывая зрительного контакта. – Нет.

И резко надавил на створку, захлопнув её.

Меня с силой толкнуло дверью, и, не удержав равновесия, я упала. Тяжёлый кейс грохнулся рядом со мной на гравий.

И пока я ошалело смотрела на запертые ворота, по ту сторону услышала звук удаляющихся шагов.

Вот ведь гад!

Набрала номер начальницы.

– Эмма, этот придурок… – начала было я, но была сбита шквалом возмущённой критики с густой примесью нелитературных выражений.