Надежда оживает в преисподней

– Брось, к чему так официально. Наденька, кажется?.. Я же к тебе специально заглянул. Коктейли есть?

– Само собой. Предпочитаешь тропические? – она улыбнулась, опять же ничего этим не суля.

– Предпочитаю вкусные.

– Сию минуту, – генералам надо было улыбаться изо всех сил и желательно неистово взмахивать ресницами, если хватало способностей сочетать все эти мимические премудрости. Надя отвернулась, намешивая в бокал всего. Ираклия тут же обступили другие женщины, отдыхавшие, а вернее, охотившиеся в баре, и свободная барменша.

Он мило болтал, ожидая свой напиток.

– За вас, прелестницы, – генерал удовольствий посвятил свой тост прекрасной половине. – Что вы застыли? Не волнуйтесь: я никуда от вас не денусь. Дайте поговорить по делу, и я вернусь к нашим светским развлечениям. Давайте – на тот край.

Так в меру мило он спровадил образовавшуюся свиту.

– Ну? Как поживаешь?..

Надя почувствовала, как острые зрачки разрезали ее глаза напополам. Взгляд Ираклия мог взбудоражить и напугать. Дамский угодник, но она не сомневалась: он мог бы вмиг стать личным палачом, если ему что-то сильно не понравится.

– Благодарю, отлично, – ответила она.

– Такая выдержанная и красивая, и где наш чопорный трудоголик тебя откопал?..

– Не узнаю описания, генерал… – уклончиво усмехнулась Надя.

– Все ты узнаешь, проказница, – рассмеялся Ираклий.

– Тогда здесь и откопал.

– Молодчина!.. Ты, естественно. Он – идиот. В нейтральном смысле этого слова, понимаешь?.. Вряд ли он ценит твои достоинства, как они того заслуживают.

– Таков удел гордыни, генерал. Хорошо, что есть и другие.

Кто тянет ее за язык?.. Светская беседа, каноны флирта, защитительный туман!.. Как кальмар нужно прятаться за чернильным пятном.

– Другие… – пальцы Ираклия прикоснулись к ее шелковым волосам, лежащим сегодня длинной распущенной волной через плечо. Он поглаживал их, словно восхищаясь и раздумывая.

– Уверена: твоим обществом здесь польщены все дамы, – Надя легонько отодвинулась якобы для того, чтобы взять банку с вишнями, которая теперь отгораживала ее от него, как единственный негодный редут.

Она так хорошо строила из себя глупенькую. Ираклий был поистине очарован.

– Значит, он в приоритете?.. – прямо спросил генерал удовольствий.

– Так уж получилось, – притворно вздохнула Надежда.

– Жаль. Он разобьет твое сердце. Поверь мне. Если нужно будет склеить, обращайся.

Ираклий залпом допил коктейль и, решив, что держать свое обещание перед другими женщинами в такой ситуации будет слишком пошло, бодро пошел искать приключений в другом месте.

Мужчина со знойной южной внешностью, в облегающих танцевальную фигуру джинсах. Гербом его армии выступала обнаженная до пояса девушка с прожженной сигаретой грудью, выглядывающая с игральной карты. И этим все сказано.

Ираклию было не привыкать к отказам. Носящий кличку «Итальянец», хотя ему намного больше подошло бы созвучное слово, начинающееся с приставки «за-», он буквально считал своим долгом подбить клинья к чужой подруге. Его не раз отвергала главная любовница Варфоломея Жанна; он позволял себе фамильярности даже с Княгиней. Полное игнорирование мужской солидарности и «Кодекса братана»[8 - Реально изданная книга, написанная якобы героем популярного американского сериала, которая содержит правила, обязательные для каждого настоящего мужчины по отношению к его друзьям. Таковые, как утверждалось, сложились из вековых традиций общения.].

Надежда не могла знать всех подробностей, но понять линию Ираклия было не так уж сложно.

Комплименты многочисленных мужчин, их жажда, обращенная на нее, способны были подбодрить и улучшить женское настроение, но в то же время несли в себе опасность не только подчинения и управления ее телом и судьбой, но и падения во множество пороков, и так витающих вокруг нее в воздухе и норовящих завладеть душой. И Надя чувствовала это кожей.

Довольно было того, что ад изменял ее сущность каждый день. Этому почти невозможно было противиться, ведь они все жили энергией греха. Лишь «посвящения» через постель Князя ей пока удалось избежать. Говорили, что именно оно являлось причиной «своеобразия» местных женщин: вливающийся в истощенное тело ураган непомерной власти сотрясал их мир и ставил с ног на голову. После такого все они пылали как прожектора и не искали в жизни уже ничего, кроме повторения незабвенной ночи…

Это пугало. Очень сильно. Окончательно потерять себя – что может быть страшнее? Наде хотелось провалиться под одним лишь пристальным взглядом черных глаз Самуила, каково же было попасть под атомную бомбу его могущества?

Однако порой ее захватывало неистовое телесное желание, и она не могла думать ни о чем другом. В конце концов, практически все мужчины вокруг нее были столь притягательны, манящи… и иногда обходительны. Утонуть бы с головой в этом водовороте «любви», не анализируя и не давая прогнозов. Но это была не любовь. И Надя каждый раз сдерживала себя и терпела. Если бы Алан был с ней чаще, возможно, такого бы не происходило…

Она по-прежнему по неизвестной причине видела в нем что-то неуловимое, чего не было в других. Наверное, это иллюзия. Скорее всего. «Совершенно точно», – говорила она себе, стараясь утвердиться в своем выводе.

Просто образ ее спасителя от страшной участи женщины в аду. Но чувство нежности и притяжение, которые он рождал в ней, были вполне реальны. И они отличались от всего, чем потчевали ее другие.

Еще один светский вечер. И прошел он идеально.

Надя почти позабыла, что находится в аду, так мило себя сегодня все вели. Даже Алан легонько улыбался. А она шутила вполголоса, и ему, похоже, это нравилось.

Вечер планировалось закончить у него в гостях. Надя зашла в генеральскую гостиную, где бывала всего несколько раз: Алан предпочитал приходить к ней.

– Ну что, уже хочешь спать? – игриво спросила она.

И в этот миг все драматично переменилось. Он повернулся к ней, и в глазах его было жестокое ехидство.

– Понравился вечерок в компании весельчаков и их подружек?.. Какие же безмозглые у женщин головы, туда влезешь – посыплются безделушки и грязные простыни.

Резкая смена фарватера ударила Наде в кровь. Ее радость обратилась в бедствие, а сердце больно стукнулось и замерло.

В последнее время, сидя одна в своей комнате, она все чаще натыкалась на мысль, которая волновала ее и даже страшила: второй генерал зацепил ее больше, чем она того хотела. В груди ее разливалось тепло, и она готова была дарить его ему.

Да, он находился где-то вверху этой злобной иерархии, не раз позволяя себе колкости, граничащие с оскорблениями, мог подолгу не заглядывать к ней. И она, конечно же, не была единственной. Но все же… во всех их разговорах, в их прикосновениях для нее было что-то большее… И похожее и непохожее на то, что трепетало некогда в груди ангельской девы.

Будучи светлым духом, она никогда не задумывалась о поиске друга, хотя знала, что многие и в раю переживали влюбленность и духовное единение, выбирая себе близкого. Это касалось и архангелов, и простых ангелов. У Михаила испокон веков была сокровенная подруга Агнесс, у Уриила – Зари?на, множество ее знакомых ходили парами, подопечные Варахиила так вообще служили по двое. Такая дружба никогда не рождала ревности, чувства собственности, страсти обладания. Это были качественно иные отношения, не схожие с теми, что строили на Земле люди, и уж тем более далекие от преисподнего мира…

Надю тогда вполне устраивала ее жизнь в равном общении со всеми, ей было хорошо. Могла ли она знать, что когда-то испытает такое к мужчине?

Ах, да к черту!.. Краска бросилась ей в лицо, губы дрогнули. Но ее реакция лишь раззадорила генеральский аппетит до несчастий.

– Ага, я так и думал. Трудно что-то возразить на правду? Иди поспи. Должно пройти.

Надя повернулась и молча направилась вон из покоев. Ее сковала немая судорога, как будто крик о помощи. Она закрыла дверь с той стороны, отпустила ручку и вдруг схватила ее снова и рванула на себя.

– Ты – дикарь! – в голову ее не пришло ничего лучше. Она пылала яростью и мало контролировала слова. – Ты как будто ждал хорошего, чтобы его испортить!..

– Не видел ничего хорошего. И с истеричками не разговариваю. Возвращайся в свою комнату. Покорно благодарю, – он опустился за письменный стол и как ни в чем не бывало наливал себе стакан виски.

– Я вернусь! И конечно, тебе дела нет до всего этого! Какого дьявола… Даже если я люблю тебя – ведь это же ни черта не значит!..