Забытые

– Пожалуйста, не говори на людях, – шепнул я на ухо. – Им ещё рано знать, кто ты такая.

Я не догадывался, поймёт ли она, но Лили, кажется, поняла. Она посмотрела на меня и медленно опустила ресницы. Они были у неё длинные, как у моей матери, которую я знал лишь по видеофрагментам…

После похорон Иосифа, Рыбаков объявил, что не будет принимать звание капитана.

– Он должен был стать последним согласно замыслу, – сказал Андрей. – Так оно и случится. «Ермаку» не нужен десятый капитан. Нам осталось совсем немного. Ещё полтора года, а там уже возьмём прежний курс и дойдём по инерции.

Я оценил жест друга. И пообещал, что он станет вторым человеком, который спустится с «Ермака» на планету. Если б я мог передать Рыбакову свои гены, чтобы он запустил Трон, то наверное, бы так и сделал. Но это было не в моих силах. Михаил, создавший корабль, хотел, чтобы первым на Орум ступил именно его биологический ребёнок. В тридцать три года. И поэтому защитил систему от взлома. Никто, кроме меня или другого человека, зачатого от семени творца, не мог закончить экспедицию.

– Андрей… – сказал я как-то другу в капитанской рубке. – Признайся честно. Тогда, три года назад… Вы ведь могли просто не слушать меня, правда? Семя ещё есть. Вы могли взять любую женщину и, оплодотворив её, сделать нового хранителя Ключа.

Рыбаков усмехнулся.

– Могли.

– Тогда почему послушали? Ведь это не рационально. Мы бы прибыли на планету первыми, если б не повернули за шаттлом.

Андрей долго молчал, глядя на звёзды. А затем ответил:

– Потому что это космос, Нил. И иногда здесь приходится жертвовать. Пусть даже собственными мечтами.

***

Лили почти не разговаривала.

Она не помнила большую часть жизни на «Армстронге», либо делала вид, что не помнила. Из её редких скупых рассказов выходило, что она была там кем-то вроде психолога. Человека, чья главная функция сводилась к долгим беседам с экипажем с целью снятия напряжения.

Возможно, поэтому она теперь и молчала.

И может, именно по той причине – потому что наши с ней миссии на кораблях были схожи – я впервые в жизни испытал по отношению к ней чувство, которого никогда не знал раньше.

Глядя на её зелёные глаза с тяжелыми веками, я словно вспоминал прошлую жизнь. Казалось, будто мы с ней были знакомы давным-давно, ещё на Земле, но потом судьба разлучила нас, чтобы теперь, спустя три столетия и миллиарды пройденных километров пустоты, свести снова под металлическим небом ковчега.

– У тебя красивые волосы, – говорил я, когда мы в очередной раз сидели в капитанской рубке вдвоём. – Они похожи на волосы моей матери. Её звали Мария.

Лили молчала. Рассматривала бледно-голубую голограмму звёздной карты, на которой красная точка с пометкой «А» всё ближе подходила к Облаку смерти.

– Ты помнишь свою мать? – спросил я, и девушка отрицательно покачала головой.

Достав планшет, я вывел на экран фотографию. На ней были изображены Мария и ещё молодой Иосиф. Здесь же. В рубке.

– Я свою тоже не помню. Она умерла при родах. Наши врачи, к сожалению, не всесильны. Впрочем, нужно отдать им должное. Они спасли тебя.

Лили вдруг подняла взгляд. А затем сказала:

– Это ты меня спас.

От неожиданности я на какое-то время потерял дар речи. Затем наклонился ближе и спросил:

– Тебе Андрей рассказал?

Лили не ответила. Вновь посмотрела на карту. Выждав примерно с минуту, я наклонился к девушке и осторожно дотронулся до её ладони.

– Что тебя мучает? Я ведь вижу, Лили. Скажи мне… Я правда могу помочь. Открой, что у тебя на душе. Тебя терзает то, что твой народ тебя бросил?

Девушка вздрогнула. Затем посмотрела на меня удивленно.

– Они не бросили, – сказала Лили. – Они сохранили мне жизнь.

Я не мог, понять, что она имеет в виду. А потом девушка произнесла:

– Мой народ погибнет ради вашего. Так было задумано. Таков был замысел Творца, оставившего нам писание.

– Писание? Какое писание?

Лили медленно подняла руку. Дотронулась пальцем до призрачной красной точки.

– Труба, – сказала девушка. – Наша миссия заключалась в том, чтобы построить трубу, способную победить смерть. И узнав об этом, мы создали её. Сделали, как требовало писание. Сделали ради вас.

Она встала из-за стола. Подошла к окнам-экранам. Посмотрела на звёзды.

– Нас должно было остаться тринадцать. Шесть избранных мужчин и шесть избранных женщин. И один случайный человек, которому повезёт вытянуть жребий. Это была я… Я получила шанс. Мне повезло трижды. Сначала с местом на шаттле, затем с камерой сна, а после с тобой.

Она оглянулась. Посмотрела мне в глаза, не моргая.

– Мы не знали, станете ли вы нас спасать. Но мы верили в замысел. Верили в волю Творца, создавшего ковчеги. В Его писание, чей смысл открылся лишь последнему из поколений. Мы знали: позади нас идёт Его сын. Тот, кто будет любить другого. Тот, кто спасёт. И этим сыном оказался ты.

Лили подошла ко мне. Взяла за руки.

Я посмотрел ей в глаза и впервые за долгие годы увидел, как плачет человек.

– Теперь я понимаю, – тихо произнесла девушка. – Всё это Он сделал ради тебя. Наверное, я поступила бы так же на Его месте.

Звёздная карта за её спиной вдруг вздрогнула. Будто от помех.

И красная точка исчезла.

***

В день, когда мы поняли, о чём говорит Лили, был собран малый совет.

Девушка была с нами. Мы решили, что она имеет право знать, куда отправится её новый ковчег.

– Они создали коллайдер, – задумчиво сказал Рыбаков. – Затем ускорились, чтобы уйти подальше от нас. И открыли тоннель. Вот здесь.

Инженер ткнул пальцем в голограмму. В место перед самым Облаком смерти.

– Значит, Творец не хотел рисковать, – хмыкнул Пётр. – Умно-умно… Всегда приходится чем-то жертвовать.