Неделя школьной жизни

– Лады, тогда до завтра.

– Эй, подожди, а во сколько?

– Я тебе еще позвоню, – пообещал Федька и бухнул трубку на рычаг.

Я сделал телевизор погромче и принялся смотреть какой-то боевик. Где-то через час я вспомнил про чайник и пошел на кухню. Проходя мимо ванной, я прислушался – машинка работала. Я поставил чайник кипятиться, а сам отправился досматривать фильм. Боевик был какой-то тупой, даром что мексиканский. Герои говорили странными голосами, как будто чавкали. И неожиданно я сообразил, что чавкает не в телевизоре, а в квартире. К тому времени уже стемнело, представьте теперь, как мне стало неуютно.

Я на цыпочках вышел из зала. Чавканье стало громче. Я сделал шаг в сторону ванной и рывком распахнул дверь. Ноги мгновенно оказались в воде. Не понимая, в чем дело, я включил свет. Тут раздался леденящий душу вопль откуда-то из шкафчика. От неожиданности я оступился и грохнулся прямо в воду. Маленько очухавшись, понял, что орет за стеной пьяный Петрович. А вот почему я, собственно, лежу в воде? Встав на четвереньки (что при размере нашей ванной трудно сделать) и выгнув шею, я понял, что вода течет из шланга. Меня как током ударило, и я снова сел на пол.

Шланг-то надо было спустить в ванну… Машинка отключилась. Я выполз в коридор, кинув на пол свое полотенце, чтобы оно впитало хоть немного воды, и посмотрел на часы: полседьмого! Вот-вот придет с работы отец! Я, спотыкаясь, побежал обратно в ванную и лихорадочно начал искать тряпку и ведро. Их нигде не было. Я вспомнил – я же сам убрал их в туалет! Уже ползая на карачках в холодной воде, я с ужасом услышал, как открывается входная дверь.

– Олег, ты дома? – спросил из коридора голос отца.

– Дома, – сдавленно отозвался я. Попытался выпрямиться, но треснулся головой о батарею. В следующий понедельник я лягу пластом и с места не сдвинусь.

– Олег, почему здесь коврик мокрый? – продолжал отец. – Что ты тут… – папочка распахнул дверь ванной и закончил: – делаешь…

К тому времени я успел вычерпать половину всей воды, и зрелище по сравнению с тем, что было, казалось не таким уж кошмарным. Но папа-то этого не видел…

Короче, он разорался. Я слушал всю тираду сидя задом (пардон) в ведре. Выходило, что я самый ленивый, безответственный, глупый (если вообще не тупой как пробка) и неумелый парень во всех поколениях семьи Трощенко. Чуть поостыв, отец спросил:

– Надеюсь, чайник вскипятил?

– Конечно, – с достоинством ответил я.

– Так, – распорядился папуля, – я пойду ужинать, а ты вытирай тут. Ну-ка, отодвинься, я помою руки.

Я с ведром сдвинулся ближе к двери.

Папа вымыл руки и пошел в зал – переодеваться.

– Опять ел здесь?! – раздался его крик из зала. – Триста раз говорил, чтобы ты здесь не крошил! Иди, пылесось ковер!

Я пошел. В общем, весь оставшийся вечер я трудился как раб на галере. Когда я закончил, папаня вспомнил о прогулах. Как назло, наша классная знакома с родителями. Я битый час потратил, доказывая ему, что я был сегодня в школе. Просто случайно проспал первый урок и случайно забыл, что всего уроков пять, потому что обычно у нас бывает замена и обычно по понедельникам…

Потом я посидел немного в Интернете и часов в двенадцать завалился спать с невеселыми думами.

Глава 2. Вторник – неделя только начинается

Разбудил меня зычный голос папули:

– Вставай, бездельник, опять опоздать хочешь?

Я потянулся, недовольно замычал и, проклиная школу, сел на кровати. Опять снилась какая-то муть, на этот раз мы с классом попали в заколдованный лес, и надо было оттуда выбраться – это была вроде как игра, затеянная высшим разумом. Забегая вперед, скажу, что половина класса перемерла, не дойдя до середины (и я в том числе). Потом моя душа переселилась в тело отличницы Насти Зеленовой. Диман утонул в речке, Шурик Серых повесился, Аньку Совушко сожрал монстр, а Славик Далинский угодил в медвежий капкан.

Завтракать я не стал, просто выпил чаю, взял рюкзак, не забыл положить в карман кошелек и, предупредив отца, что после школы поеду с ребятами на озера, ушел.

Сегодня автобус подошел быстро. Я втиснулся в салон, достал кошелек… И обнаружил, что в нем нет ни копейки. Блин, я же вчера все потратил на еду. Ко мне приближалась уже знакомая контролерша:

– Здесь за проезд оплачиваем! Оплачиваем за проезд!

Я сунул кошелек в карман и стал смотреть в окно.

– Эй, за проезд, – тетка толкнула меня в бок.

Я повернулся.

– Ну, е-мое, опять этот неполноценный! – в сердцах сказала она, узнав меня. Стоящие рядом люди начали озираться по сторонам, чтобы увидеть, что за «неполноценный» здесь затесался.

Я снова отвернулся к окну с безразличным видом. Обратно тоже поеду зайцем.

В школу я пришел чуть ли не раньше всех. У закрытой двери кабинета геометрии тосковала Ленка Ежова. На корточках, прямо под дверью, сидел Диман.

– Привет, – поздоровался я.

– Привет, – Диман протянул мне ладонь.

– Ты чего такой хмурый? – спросил я, тоже присаживаясь на корточки.

– Да фигня, – сказал Диман, помолчал немного, а потом признался: – влюбился я, кажется.

– Так кажется или влюбился? – машинально переспросил я, и вдруг до меня дошло – Диман ВЛЮБИЛСЯ?! Он такой… ну уж никак не влюбчивый!

– В кого?! – спросил я.

– В тебя, – сообщил Диман трагическим шепотом.

Я уставился на него.

– Ты с дуба упал, Круглов?!

Диман захохотал.

– Ну, ты – придурок! Решил подшутить над тобой.

– Шуточки у тебя…

– Да ладно, остынь, ты, кстати, геометрию сделал?

– Нет.

– Плохо… Ладно, черт с ней, с геометрией, надо химию скатать.

– Иди, проси у Марсеевой, – согласился я.

Диман поднялся и и пошел просить домашку по химию.

Вдруг настроение у меня резко испортилось, сам не знаю почему. Может, меня взбесил радостный вид Славика и Ромки Ахмедова – чему, интересно, радоваться с утра пораньше? Тут я заметил, что Дашка Оноровская смотрит на меня с интересом. Я посмотрел на нее, она отвернулась и что-то сказала стоящим рядом Орловой, Совушко и Салюк. Они дружно заржали. Я совсем разозлился – я что, картина?