В договор не входит

– Вы уверены, что мы говорим об одном и том же человеке?

При удивлённо вскинутых бровях Марка в мою голову проникли сомнения. Что, если я и правда ошиблась? Тогда кто это может быть?

– А как он выглядит?

– Вы не будете разочарованы. Женщины находят его привлекательным.

Очень размытое определение. Мой «заказчик» мог быть и правда симпатичным, а мог быть и просто ухоженным, а привлекательность… у каждого она своя, обычная вкусовщина.

– А что он… любит?

– Из еды? Или мы говорим про ваши обязанности?

– Ну меня же нанимали ни супы ему готовить. Какие-нибудь… особые предпочтения?

– Насколько мне известно, ничего выходящего за рамки традиционных желаний.

– И я должна буду всё время сидеть в спальне и ждать как верный пёс?

– Ну что мы, варвары что ли? У вас будет свободное время, коим вы можете располагать как вам будет угодно, но при первой же просьбе, – он с нажимом отметил последнее слово, – должны будете явиться к нему, будь то светский раут или его спальня.

Ну вот, при упоминании спальни я почувствовала, как краснею. Разговор о сексе с Марком и без того был полон неловкости. Как вообще это будет происходить? Как в фильмах, когда к султану приводят наложницу?

«… добровольно…»

По мнению мужчин, так на самом деле выглядит согласие?

– Почему он предложил заключить контракт? Если он так богат, думаю, вокруг него и так вьются женщины.

При этих словах Марк едва сдержал смех.

– Есть… причины, по которым он так делает. У него нет времени на бессмысленные свидания и ухаживания. Секс – это снятие стресса и удовлетворение потребностей, а сопровождение на мероприятиях – необходимость в поддержании определённого имиджа в глазах партнёров. И мой вам дружеский совет – не пытайтесь им манипулировать или привязываться. Лучше сразу оставьте это бессмысленное занятие. Вы заключили договор на полгода – ни больше, ни меньше. Затем вас сменит кто-нибудь другой.

Так вот что! Это уже была система. Я вспомнила слова Виардо о «стандартном договоре» и про то, что заковыристое название немецкой улочки никто не может повторить даже с третьей попытки. Он делал так уже не раз. Подписывал документы, привозил в берлинскую клинику девушек… Я не особенная, а просто одна из многих.

– Я произвожу впечатление «золотоискательницы»?

– Вы? – Марк пожал плечами. – Вы как раз нет, но бывали случаи. Шантажировали ложными обвинениями, приписывали себе несуществующую беременность, угрожали слить фотографии. Как вы понимаете, ничего не вышло.

– Обвинения? Вы имеете в виду обвинения в насилии?

– Ключевое слово – ложные, моя дорогая. – Марк смотрел прямо и открыто. – Ваша подпись стоит в документе, где прописано, что всё совершается на добровольной основе с обеих сторон, и составлен он столь искусно, что, даже если вы выползите из его спальни в крови и переломах, ни один суд не признает его виновным.

Я сжала ручку сиденья так крепко, что кожа под пальцами скрипнула. Видимо, страх в этот момент так явно проступил на моём лице, что Марк заговорил уже мягче.

– Заверяю вас, такого ни разу не было с его стороны. Агрессию он обычно вымещает другим способом.

– Каким же?

– Со временем узнаете.

Оставшуюся дорогу до отеля я просидела молча, боясь спросить ещё что-то. Чёрт, во что я вляпалась? Все заверения Марка, что его клиент никогда не применял силы к девушкам, сейчас выглядели пустыми и безосновательными. Я пыталась вспомнить дословно контракт, который подписывала, но память сохранила только отдельные фразы.

«…добровольная основа…»

«… не имеет претензий…»

«… выплаты…»

Зато пункт, что по моей инициативе я не могла расторгнуть договор, я запомнила отлично.

От ужина я отказалась и сразу прошла в свой номер. Открыла мини-бар и схватила бутылку виски. Мне нужно было успокоиться и сейчас я могла применить единственный действенный способ. Впервые за четыре года я глотнула алкоголь прямо из горлышка и тут же закашлялась. Жидкость с непривычки опалила горло, зато голова тут же прояснилась. Теперь нужно забыться, отключить чувства и совесть, которая всё ещё взывала откуда-то из глубин.

«Я делаю это ради брата. Я делаю это ради брата. Он не тронет меня. Всё будет хорошо. Всё будет в рамках договора… на добровольной основе…»

***

Свет до головной боли резал глаза. Или головная боль смешивалась с резью в глазах. Не разобрать. Вчера я прикончила половину бутылки и сейчас познавала заново все «прелести» похмельного утра. Тошнило, знобило и безумно хотелось спать, но забытьё никак не желало приходить. Одолжив у Марка солнечные очки, я сидела в кресле самолёта укутавшись в куртку. На улице было пасмурно и слегка моросило – идеальная погода для моего состояния.

– До Сардинии лететь два с половиной часа, – мой нянька своим безупречным и свежим видом только раздражал меня. – Может, хотите позавтракать?

– Лучше пристрелите меня, Марк. – Самолёт стал набирать скорость на взлётной полосе, и я почувствовала, как живот скручивает, а к горлу подступает неприятный комок. Я с трудом выдержала взлёт и, как только табло «пристегните ремни» погасло, бросилась в туалет.

А чего я ожидала, выпив на голодный желудок? Зато стало гораздо лучше, пусть голова и продолжала раскалываться. Вернувшись на место, я увидела на столике перед собой две таблетки и стакан воды.

– Выпейте. Поможет быстрее прийти вам в форму, – указал Марк. – И, пожалуй, теперь-то можете что-то и перекусить.

Я не стала спорить, с покорностью приняв лекарство и съев небольшой сэндвич с курицей, показавшийся мне божественным. Пробормотав благодарность, я снова укуталась в куртку и незаметно провалилась в беспокойный сон.

Среди бездны грёз возникали неясные картинки, будто я стояла перед ветхим свитком, подписывая продажу своей души. Руки отяжелели от пера, с которого капала алая кровь, плечи тронула чья-та ледяная рука, а за спиной раздалось шипение: «Моя!» Я не могла пошевелиться, чувствуя, как холодные руки обнимают и притягивают к себе, шея покрывалась мурашками от чужого дыхания, и тут я почувствовала то, чего никак не могло быть. Среди всего этого льда и темноты внутри меня разгорался огонь. Он возник в животе и стал растекаться по всему телу, пока я вся не превратилась в факел.

Я вздрогнула, почувствовав прикосновение к плечу, и распахнула глаза.

– Скоро приземлимся, – глаза Марка внимательно смотрели на меня. – Вам лучше?

Я села ровнее, попыталась прочувствовать своё состояние и с удивлением отметила, что тошнота и головная боль ушли. Что за чудодейственные таблетки?

В иллюминаторе синело море, а солнечный свет отражался от его поверхности, сверкая и переливаясь драгоценным блеском. Вдалеке виднелся берег – Сардиния, место нашего назначения. Когда Марк упомянул про Италию я думала, что мы летим в Рим или, на худой конец, Милан, но место нашего назначения была Ольбия, небольшой прибрежный городок с кукольными пёстрыми домиками, будто сошедшими с туристических открыток.

При посадке внутри меня всё сжалось. Волнение зашкаливало от того, что вскоре мне предстоит с глазу на глаз увидеться наконец со своим «заказчиком».

Воздух Италии встретил нас теплом. Под чёрной одеждой мне почти сразу стало жарко несмотря на то, что с моря дул свежий ветер. Двое крепких мужчин, стоило нам сойти с самолёта, сопроводили нас до внедорожника. Из уха каждого тянулся спиральный проводок от наушника. Один из них подхватил мой багаж, а другой следовал за нами до самой машины. Он же распахнул передо мной дверь и помог сесть.

Я поглядывала на своего няньку, который расположился рядом со мной как ни в чём ни бывало. А вот мне сразу показалось, будто нас взяли под арест.

– Охрана, – шепнул Марк, будто читая мои мысли. – Помните, ваша жизнь и здоровье теперь под ответственностью другого человека.

– Разве мне что-то угрожает?