Лямзики, или Тайна пропащих носков

– Доброе утро, у нас проблемы. – Голень с ходу приступил к делу и рассказал всё, что слышал от Людвика.

– Людвик, привет! – Герка, потирая глаза, загрохотал вниз по лестнице. Сверху слышались детские голоса. – Что-то случилось?

– Ничего страшного, родненький, – нежно сказала бабушка, надевая плащ и что-то укладывая в сумку. – Идём к Людвику, кажется, его сестрёнка болеет.

– А можно мне? – Герка не хотел оставаться дома, хотя он даже ещё не завтракал.

– Не знаю… – Людвик задумчиво почесал в затылке. На новом месте он себя чувствовал неуютно, поэтому любое участие казалось ему странным и подозрительным. – Наверное.

– Симона, приглядывай за малышнёй! – крикнула бабушка; сверху свесилась худая девчонка в джинсах в обтяжку, лет примерно тринадцати. – Я скоро вернусь.

– Ладно, – кивнула девочка и скрылась в комнате, откуда шёл детский гомон.

– Сестрёнка, – подмигнул Герка Людвику. – Старшая.

– А сколько их там ещё? – Людвик показал пальцем на потолок, который немного трясся.

– Там, – усмехнулся Герка, – их ещё четверо.

Он всегда почему-то стеснялся своей большой семьи. «Семья на социальной поддержке» – так это, кажется, называлось и звучало довольно мрачно.

До парка было минут пятнадцать ходьбы. Голень и Геркина бабушка шли впереди, о чём-то увлечённо беседуя, а за ними молча следовали мальчишки.

На полпути Людвик не выдержал.

– Слушай, – сказал он шёпотом Герке. – А кто ещё хуже, чем грызуны?

– Что? – Герка сделал вид, что не понял. – Какие ещё грызуны?

– Ну, вчера выкатился шар, я принял его за мышь, а Бормотун сказал, что в магазине завелось нечто «хуже». Хуже, чем грызуны. Что это значит? Там была какая-то механическая игрушка или… Никогда такую не видел.

Герка коротко глянул на Людвика и промолчал.

– Чего ты молчишь? – рассердился Людвик. – И знаешь, я там сегодня видел странную вещь. Чепуха какая-то… По логике там могла быть мышь, ну крыса, но… я не знаю, померещилось, что ли?.. – Людвику не хватило смелости досказать, что приключилось.

– Может, ты это… увидел гнома? – Герка остановился, во все глаза глядя на Людвика.

– Кого-кого? Гнома? – Людвик делано захохотал, гномов он видел в кино, и сейчас ему было не до смеха. – У тебя, что ли, крыша съехала?

– Дети, не отставайте! – прикрикнул Голень. Они почти подошли к новому дому Людвика. – Потом поболтаете. Ну-ка, дверь отопри.

6

Комната была заставлена ящиками. Вероника лежала в углу на кроватке и металась во сне. Её щёки горели, а ноги были почти как лёд.

– Бедняжка, – озабоченно произнесла Геркина бабушка, нежно гладя девчоночью головку. – У неё жар. Сейчас я ей приготовлю чай, а потом подумаем, что делать.

Голень присел на край стула и огляделся.

– Этому дому нужен ремонт, – сказал он, колупая ногтем стену, – краска уже трескается.

– Папа говорил, что на следующей неделе приедут мастера. – Людвик всё пытался дозвониться маме, но безуспешно.

– Ну и отлично, – вздохнул с облегчением Голень. Ему никогда не нравилось это помпезное здание, изрядно пострадавшее от времени и постоянно сменяющихся дачников. – А сегодня кто с вами из взрослых посидит? Пока папа ещё не приехал. Детям одним нельзя оставаться, особенно когда они болеют.

Людвик пожал плечами:

– Няня Вероники отказалась ехать в деревню. И хорошо – она такая противная… Как-нибудь перебьёмся, не в первый раз.

– Нет, у нас так не выйдет, – строго отрезал Голень и встал. – Детям нельзя без присмотра. Не знаю, как это принято в городе, но у нас ребёнка положено опекать. Сейчас мы решим, что делать.

– Тут дело серьёзное, – кивнув головой, с видом знатока произнёс Герка, когда Голень ушёл на кухню к бабушке. – Лучше с ними не спорь. Бесполезно.

Людвик присел на один из ящиков с надписью «Осторожно: стекло!» и в отчаянии сжал кулаки.

– Тут всё меня бесит! Сгинуть бы к чёрту и никогда больше не соваться в эту дыру!

Герке даже стало немного жаль Людвика.

– Да не кисни ты… Чашка горячего чая с мёдом – лучшее средство от огорчения. Так утверждает бабушка…

– А я говорю: жизнь – помойка! И ваш городишко – вонючая лужа на этой помойке!

– Мама! – во сне застонала Вероника. – Мамочка!

Людвик присел рядом с сестрой.

– Вот её, правда, жалко. Она мала ещё, ничего не смыслит. Отец весь в работе, ему лишь бы денег побольше… А мама – она всё летает… – Людвик повернулся к Герке. – Она стюардесса, поэтому дома бывает не каждый день…

В комнату вошла Геркина бабушка с чайником в руках. Следом за ней Голень с подносом. Поднос был уставлен чашками и бутербродами с ветчиной.

– Вот, – заявила бабушка, – мы сейчас попьём, поедим, и сразу веселее станет. Людвик, ты не сердись, я залезла к вам в холодильник и сварганила бутерброды. Вы ведь, небось, голодные, а?

Голень разместил на столике чашки и тарелку с бутербродами, бабушка достала из сумки банку с мёдом, и комната наполнилась ароматом липы и домашним теплом.

– Ну, кроха, давай просыпайся… – Бабушка стала будить Веронику, ласково поглаживая ей руки. – Вставай, пора выздоравливать.

Девочка протёрла глаза. При виде незнакомого человека она готова была заплакать, но заметила Людвика и успокоилась.

– Лю, у меня горло болит, – тоненько прохрипела Вероника и села в постели. – Пить хочу.

– Вот беда! – Геркина бабушка подливала девочке липовый чай с мёдом и размышляла вслух. – У нас ни одной свободной кровати. А к соседке на прошлой неделе внуки приехали… Гера, а может, вы с Людвиком на полу поспите? Спальники у нас есть, а Веронике постелю на кровати, пусть поправляется…

– Зачем на полу? У меня пусть ночуют, свободная комната есть, там и кровать, и ещё раскладушка. Устрою, как королевских особ…

– А мы и есть Королевские, – вмешалась Вероника. – Папа Королевский, мама Королевская и я Королевская!

– Разумеется, – захохотала бабушка, – а вдруг ты даже не Королевская, а целая Императорская?