Дым осенних костров

Одним рывком его поставили на ноги. Перед глазами появилось встревоженное бледное лицо Мадальгара.

– Цел? В порядке?

Вопрос казался диким, неуместным, но Наль скованно кивнул. Впрочем, Мадальгар едва успел заметить – он стремительно развернулся и, как только что Наль, вонзил лезвие своего меча в горло подскочившего орка. Еще одно тело валялось рядом – тот, кто разрубил бы юношу пополам, не окажись дед рядом.

– Очнись! – крикнул Мадальгар, встряхнув внука за плечи. – Зачем ты здесь?! – он перепрыгнул через одно из тел и блокировал рубящий с плеча удар обоими мечами.

Нападающий орк злобно зарычал, перекрыв шум боя и пнул его в колено. Мадальгар пошатнулся, тонкая, ладная фигурка согнулась перед нависшей над ней тушей. Наль подхватил с земли свой окровавленный меч и заставил себя вырваться из круга полегших врагов. Его охватил безумный, леденящий страх за деда, который мог погибнуть, как погиб отец. Более ни о чем в тот миг он не думал.

* * *

Во?роны кружили над разоренным полем. Молча бродили среди тел эльфы, обыскивая павших врагов. Лишь изредка тихий голос отпускал краткое замечание, и вторил ему такой же краткий ответ.

– Не скажу ничего нового под этим небом, – нехотя заговорил наконец Наль, – но я так ждал, когда смогу выйти лицом к лицу с племенем, убившим отца и приносящим нам столько бедствий… А сегодня, когда от моей руки пало пятеро, я не испытал ни радости, ни удовлетворения, ни облегчения. – Он отвернулся.

Лицо Мадальгара просветлело.

– Это лучшее, что ты мог сказать. Запомни это чувство, мальчик. Пусть оно будет твоим компасом на всех путях жизни.

– Но они чудовища, Мадальгар, – продолжал Наль, все также смотря куда-то вдаль. – Убийцы, находящие удовольствие в мучении пленных, насильники, колдуны. А мы? Кем становимся мы, убивая их?

– Вопрос в том, кем мы должны остаться.

– Я знаю, есть среди них те, кто пытается следовать некому кодексу чести. И все они – эарай, также живые и разумные существа, как и мы. Если бы они не отнимали наших жизней, мы не отнимали бы их.

Мадальгар кивал, давая внуку свободно изливать свои мысли. Порой, чтобы навести в мыслях порядок, их нужно проговорить вслух, а делать это лучше в безопасном, доверительном и ненавязчивом окружении.

Наль надолго замолчал. Мадальгар ждал, изредка бросая взгляды на свое перебинтованное до неподвижности колено. Скверно будет, если он не сможет быть рядом с внуком в следующей схватке. День клонился к вечеру. В тучах образовались переменчивые, рваные просветы, и на распростершуюся перед двумя эльфами панораму пологой долины в окружении небольших холмов падали бледно-оранжевые световые пятна опускающегося к горизонту солнца.

– Но как сохранить в себе… – вновь заговорил Наль. Рука бессознательно метнулась к шее, где обычно висел медальон Лонангара, но сейчас там был только ворот доспеха. – Как вы сохраняете?.. – он запнулся, и чуть слышно прошептал: – Как стану я теперь поднимать этими руками маленьких кузенов и кузин, обнимать мать, касаться Амаранты?..

Опытный воин прикрыл веки. Еще утром рядом с ним сидел невинный юноша, полный волнений и надежд, борьба для которого была тренировкой силы духа, залогом будущего успеха, инструментом упражнения в эстетике и ловкости, игрой. Несколькими часами позже это уже молодой боец с надломленной душой, растерявший часть восторженных иллюзий и обагривший свои руки чужой кровью. Этого перелома на до и после было не избежать, но каждый раз, видя очередного эльфа в том же положении, Мадальгар испытывал горькую затаенную боль. Когда-то так же сидел перед ним его Лонангар, оглушенный и потерянный, ощутивший себя внезапно слишком взрослым и отчужденным от прежней жизни, запятнанным чем-то непоправимым, и одновременно по-детски, неосознанно, ищущий совета и утешения.

– Ты уже дал ответ в самом начале. Береги воспоминания этого дня, сверяя их с тем, в какую сторону ведут тебя твои чувства. Никогда не забывай, что говорили тебе дома и в Университете. Убивающий для удовольствия убивает свою душу. Защитник и воин полагает душу за ближних. Смысл жизни воина – останавливать зло.

Юноша повернулся к нему с тенью надежды в подавленном взгляде.

– Ты будешь прекрасным воином, Нальдерон. Таким же, как твой отец. – Сорвавшийся голос выдал его, и Мадальгар, уже не заботясь о том, чтобы оставаться примером непоколебимой твердости и не принести разочарования, отрывисто вздохнул. Он притянул Наля к себе – оттолкнет, так оттолкнет, но тот сам подался к нему, уткнулся лицом в плечо деда. Тоненькая фигурка судорожно вздрогнула.

– Слезы тоже нужны, Огонек. Дай им волю. Это слезы очищения.

13. Добыча

Обвал случился внезапно. Члены растянувшегося по горной тропе дозорного отряда, что шли посередине, подали тревожный клич, почувствовав глухой, еще на пределе слышимости, гул над головой, и первый тяжелый валун обрушился на тропу, увлекая за собой другие. Эльфы метнулись в стороны, уходя от верной смерти. Камни падали с угрожающим низким рокотом, заглушая крики. Бежать приходилось все дальше, а обвал следовал по пятам, и вот уже сбил кого-то с ног, а двое других бросились поднять, заслоняясь от смертоносного дождя…

Наконец камнепад иссяк. Оглушенные дозорные оглянулись вокруг – и онемели. Верхняя тропа, куда они вынужденно бросились, уходя от катящихся валунов, уводила вглубь гор. Нижняя ровная тропа, по которой продвигались, исчезла под огромным, нависающим над землей выступом, где эльфы теперь стояли. С этой высоты деревья далеко внизу казались кустами подлеска. Путь назад был отрезан грудой неустойчивых валунов.

Командир Лаэллет начал отдавать тихие, четкие указания, и их бросились выполнять, гоня прочь лишние мысли. Помогали раненым, проверяли уцелевшее снаряжение и припасы. Келор сильно повредил ногу – его выдернули уже из-под обрушающихся камней. Губы его были совершенно белые, и он, дрожа, растерянно смотрел на товарищей – калека в горах, тем более, для дозорных, большая обуза.

Не досчитались половины отряда. Первыми заметившие угрозу вспоминали, как их отрезало от идущих следом, и все надеялись, что по ту сторону тоже успели спастись. Никто не знал точной ширины обвала – используемая эльфами птичья перекличка осталась без ответа. Громко кричать опасались. Где-то вверху скапливалось едва уловимое напряжение. Нового обвала можно было ожидать в любой момент. Командир Лаэллет послал двух разведчиков и велел отряду двигаться сразу следом. Сам он тщательно прислушивался к каждому дуновению ветра, вглядываясь в окружающий пейзаж, чью скудность разбавляли разрисовавшие скалы мхи и лишайники, да растущие из камней редкие изогнутые тонкие сосенки.

Тропа впереди расширилась, уходящий вверх по левую руку крутой горный склон вздыбился над ней, как спина дракона. Надеялись найти спуск и успеть до темноты. Независимо друг от друга каждый подумал о троллях.

Тролли охотно нападали на путников в горах, однако спускаться на равнины и идти на армию никогда не пришло бы им в голову. Зато пришло пятнадцать веков назад на ум оркам, завидевшим в напоминающих замшелые валуны гигантах возможность одолеть общего врага – эльфов, наголову разбивавших вражеские орды с помощью прирученных драконов. Эльфы в точности не знали, как удалось и чего стоило оркам достигнуть понимания с этими существами. Перед битвой орки подначивали троллей криками: «Добыча! Добыча!» На общем языке это слово должно было воодушевлять ряды врагов и внушать эльфам страх.

Шли почти не отдыхая. Келора то вели, поддерживая с обоих сторон, то практически тащили на себе. Менее пострадавших ждали, на особенно неровных каменистых участках по очереди подставляя плечо. У Веринна сильно кружилась голова после удара камнем. Наконец Лаэллет объявил привал. Позаботились о выбившихся из сил раненых, накормили и, измотанные двойной нагрузкой и спешкой, принялись за еду сами. Наль даже не слишком ясно запомнил, в какой момент из-за валуна над дорогой бесшумно выбрались три мощных фигуры с кожей землистого, зеленоватого оттенка и грубыми бугрящимися мышцами.

– Берите их скоростью, раненых в тыл, – чуть слышно проронил командир Лаэллет, плавно вынимая из вторых ножен железный меч и не сводя глаз с новой угрозы.

Спрыгнув на тропу, туши более чем в полтора эльфийских роста высотой бросились на отряд, орудуя палицами из стволов молодых деревьев. Потрясенный зрелищем Наль заставил себя стряхнуть оцепенение и, угадывая маневр старшего товарища, в паре с ним закружил вокруг ближайшего тролля, так что один из них постоянно ускользал из поля зрения. Чудище хрипло гневно визжало; его жгло холодное железо, а в глазах Наля разгорались шальные азартные искры. Он никогда ранее не сражался с троллем, но уже разработал стратегию боя. Эта туша могла раздавить его одним голым кулаком. Выброс в кровь смеси страха с азартом подействовал опьяняюще. Бросаясь под огромные руки, уворачиваясь и наступая, он смеялся. «Не достанешь!» – хотелось выкрикнуть в лицо громоздкой зеленой твари, однако это сбило бы с дыхания. Кроме того, находилось лицо слишком высоко. Запрокинешь голову – упустишь мгновение.

За спиной раздался крик, от которого почему-то похолодело в груди. Наль резко обернулся, понял, что спонтанное движение может стоить ему жизни, и бросившись на землю, перекатился в сторону у самых ног тролля. Туда, где он только что стоял, ударила, подняв ветер, гигантская палица. Дерево затрещало. Тяжелая, как у диковинного олифанта из далеких жарких земель, нога придавила рассыпавшиеся в бою из пучка волосы. Золотая прядь осталась на земле, сверкая на солнце. Вскочив, Наль успел увидеть все, что было необходимо увидеть. Отступление перегородила орочья банда.

По окончании Последней войны размеры дозоров сократили. Опытным путем пришли к тому, что вооружение необходимо облегчить. Отбиваться отныне приходилось либо от троллей, либо от орков. Но не от обоих сразу.

Битва была жестокой, но короткой. Оркам нужны живые рабы. Эльфы, легкие, хрупкие и изящные, сражались смело и отчаянно, но силы были более, чем не равны. Чтобы отвлечь разошедшихся троллей орки похватали что-то из эльфийского оружия, обуви, пару заплечных мешков с припасами – выбирали на свой взгляд, что похуже – и, завернув все это в ветошь, отбежали и подняли над головой, крича: «Добыча!».

Века минули с тех пор, как орки и тролли заключали союзы; тролли почти позабыли и те времена, и способ общения. Не сразу заслышали знакомое слово, однако постепенно до них стало доходить, что цель бойни достигнута. Они опустили дубины, забрали мешки с вещами и влезли назад за возвышавшийся над дорогой валун – рассматривать. Это было последним, что краем глаза увидел Наль перед ударом со спины. Далее долгое время его окружали только глухая мгла, жар и боль. И еще, когда он приходил в сознание – жестокая тряска. Привыкшие к своим степям орки не могли смириться с чуждыми условиями. Они воровали горных лошадей, но впрягали их в те же повозки, пока была возможность не бросать их. Если горная дорога становилась непроходимой для отряда, возвращались назад и искали другой путь. Когда позволяли обстоятельства, выпрягали лошадей и тащили повозку на себе.

Пока дорога позволяла ход по неровным, изрезанным узкими расселинами скалам. Оркам не было дела до трясущихся в повозке раненых – кто не выживет, оказался бы скверным рабом. Внутри было темно и, видимо, тесно – приходя в сознание, Наль чувствовал себя почти притиснутым к стенке, его ноги лежали на чьих-то ногах, а совсем рядом слышалось тяжелое дыхание и редкие сдавленные стоны. Кто-то накладывал и менял повязки на его ранах, успокаивающе клал ладонь на лоб, когда он сам стонал или начинал метаться в полубреду, давал пить. Позже Наль узнал, что, минуя горное озеро, орки расщедрились и набрали для каждого пленного воды. Без нее и хороший товар не дотянул бы до назначения.

Вновь открыв глаза в душной полутьме, Наль огляделся. Боевые товарищи сидели или лежали, заполняя собой все свободное от орочьего скарба пространство – он различал их в основном по белым пятнам лиц и светлым штрихам волос. Прямо над ним склонился командир Лаэллет – падающие на правильное, тонкое лицо пряди слиплись от пота и крови. Зазвенела цепь.

– Нальдерон. Стало лучше?

Большие голубые глаза зажглись отеческим теплом. Щеку командира пересекала глубокая свежая рана, губа была рассечена. Спутанные платиновые волосы наспех собраны на затылке. Лаэллет бережно приподнял голову Наля, поднося свободной рукой флягу к его губам, и юноша понял, кто заботился о нем все это время.

– Лорд командир… – смущенно и изумленно прошептал он. Поначалу из горла раздался лишь сухой хрип. – Вам не стоило… самому…

– Чшш. – Лаэллет убедился, что Наль сделал несколько жадных глотков, и опустил его назад. – Все здоровые здесь за кем-то ухаживают. Это не случай для субординации.

Наль желал поблагодарить, но не заметил, как провалился в полусон, и пришел в себя, когда повозку тряхнуло особенно сильно. Он застонал: раны и ушибы казались совсем свежими. Лаэллет рядом с ним прервался на обращенной к кому-то фразе и склонился, внимательно вглядываясь в лицо юного эльфа.

– Ты молодец. Очень сильный. Выздоравливаешь.

У губ опять появилась бутыль. Наль смутно понимал, что много пить нельзя, запас воды в любом случае ограничен, и с трудом отвернулся, еще не утолив жажды. Неосторожное движение причинило внезапную резкую боль. Он судорожно выдохнул, подобравшись.

– Осторожнее.

Лаэллет положил на лоб Налю прохладную ладонь. От этой успокаивающей заботы стало немного легче. Продолжился чуть слышный прерванный разговор. Обсуждали предстоящее большое нападение, о котором узнали из обрывков орочьих разговоров. Как оказалось, после битвы с троллями прошло чуть менее суток. Глаза привыкли к полутьме: щели фургона пропускали немного света. Слабые воздушные потоки изредка касались лица, разбавляя запахи пота, мочи и крови. Нужно было найти в себе силы тоже сесть, оглядеть оставшихся в живых товарищей, и с каждым мгновением заставить себя становилось все труднее. Через стенку повозки неразборчиво доносился говор орков и скрип колес.

– Они одурманены успехом и примутся за самые решительные меры, – говорил Лаэллет. – Вероятно, будут дожидаться подкрепления, чтобы брать Лаэльдрин. Именно в ту сторону мы сейчас движемся, – пояснил он Налю. – Теперь можно рассчитывать и на привлечение троллей. – В голосе его послышалась нескрываемая горечь.

Лаэльдрин, Белейшая Цитадель, или Пятиградье, соседнее с Исналором славное королевство. Страшной ценой удалось отстоять его в Последнюю войну – сражались от пристрастившихся к дурману ночного фрукта уличных менестрелей с нездоровым блеском глаз до каждого близкого к совершеннолетию мужчины королевской семьи. Было среди защитников и слишком много женщин. Однако теперь к большой опасности не готовы. Когда тролли, пользуясь тайными путями, обрушатся на крепостные стены с окрестных гор, вся надежда лишь на лаэльдринские патрули, что успеют заметить, объединиться и задержать эту смертоносную лавину ценой своих жизней, пока вестник мчится поднять тревогу в городах. А встреться ему на пути враг, надеется лишь на свою скорость – и Создателя.

– Господин, – подал голос Тирнальд из другого угла. – Вы не можете винить себя. Троллей не трогали около трех веков.

Лаэллет качнул головой: