В шаге от восхода

– Sumimasen* («Прошу прощения» – яп.), – Вакаба-сан наш язык, насколько я помнила, не понимал, но настроение и подтекст возмущенных туристов уловил отлично. – Sumimasen. Taihen moushi wake gozaimasen* («Я действительно сильно перед вами извиняюсь» – яп.), – безостановочно повторяя и раскланиваясь направо и налево, водитель смущенно переключал каналы, дабы найти что-нибудь менее заупокойное.

И хотя извинялся он явно искренне, лукавая улыбка не сходила с его губ.

– Wakaba-san, – обратился к водителю Ларри.

После небольшого диалога на японском, водитель вежливо ему поклонился, потом улыбнулся, потом снова поклонился и убрал злосчастный телеэкран от взбудораженной толпы и греха подальше.

Я заметила, как Ларри, окинув быстрым и цепким взглядом салон автобуса, уставился на Рена, нахмурился, но тут же снова влез в шкуру вездесущего и всезнающего гида и принялся рассказывать о завтрашней программе, пока мы, уставшие, но довольные, мчались по вечерней трассе обратно в Токио.

Выгружались из автобуса мы тоже лихо: ринувшиеся разбирать свой багаж туристы едва не запихнули водителя в багажный отсек своего же автобуса. Обреченно вздохнув, Вакаба-сан аккуратно выбрался из лабиринта чемоданов и сумок, с достоинством поправил головной убор, махнул на прощание ладонью в белой перчатке и был таков. Не удивлюсь, если он помчался в головной офис писать заявление на увольнение.

Ненадолго озаботившись судьбой незадачливого водителя, я не сразу заметила, что мой четырехколесный чемодан, который со скорбным видом подкатил ко мне «маньяколикий», неожиданно стал трехколесным.

– Прошу прощения, – виновато почесал затылок мужчина и протянул мне колесико. – Похоже, я случайно его уронил.

«С самолета что ли?» – едва не хмыкнула я, но лишь махнула рукой. – Ничего страшного. Оно уже в аэропорту разболталось.

Получив в дар свое же колесико, теперь в затылке чесала я, с прискорбием глядя на внезапно «стреноженный» чемодан. Не смертельно, конечно, но и приятного мало: лишенный опоры, держать равновесие самостоятельно он отказывался напрочь.

– Блинство, – тихо выругалась я и молча отдала водителю дань уважения его спокойствию и выдержке при общении с нашей варварской группой.

– Давай помогу, – с этими словами Рен неожиданно по-хозяйски завладел моим чемоданом и его деталью и присел на корточки. – Уф, у тебя там цемент внутри? – охнул он, с трудом укладывая чемодан на плитку.

– Нет, конечно, – возмутилась я, – пара металлических балок да железобетон. Ну, и еще салфетки.

Рен хохотнул и, приноровившись, довольно ловко вставил колесико на место.

– Порядок, – он разогнулся и вытер руки протянутой мною влажной салфеткой. – Только теперь нужно стараться избегать резких движений и не перегружать его. Может, выкинешь салфетки?

Хорошее у него чувство юмора, однако!

Я улыбнулась и потянулась к собственности, но мужчина чемодан отдавать не спешил.

– Я помогу дотащить это чудовище до номера, – он мягко отстранил мою руку и, несмотря на то, что у самого на плечах висел довольно объемный рюкзак, уверенным шагом направился ко входу в отель.

Вот только сюрпризы этого вечера и не думали заканчиваться!

Едва я подошла к стойке со своим паспортом, как приветливый японец, сличив необходимую информацию, внезапно улыбнулся, выудил из-за стойки маленький, но довольно очаровательный букетик цветов, и под общие вздохи группы торжественно вручил мне.

– Какие красивые! – восхитилась Нелия, протиснувшись сквозь толпу. – От кого? – спросила она и посмотрела на Рена.

Тот молча пожал плечами и покачал головой.

Я рассеянно осмотрела бумажную обертку, заглянула внутрь и для верности даже встряхнула букетик. Но записка с авторством, если таковая и была, вылезать наружу явно не спешила.

– От тайного поклонника, – улыбнулся Рен, но в глазах застыло какое-то холодное выражение.

– Тайного… – я поводила глазами по холлу и таки поймала многообещающий взгляд Ларри: он кивнул на букет и подмигнул. – Таинственнее просто некуда, – буркнула я и тут же положила букет обратно на стойку. – Извините, вы допустили ошибку. Идем? – робко попросила я спутника, борясь с непонятным чувством вины.

Рен лишь молча кивнул и последовал к лифту. Я поспешила следом, втайне мечтая поскорее забыть о злосчастном букете, по вине которого в воздухе теперь густо клубилась неловкость.

Хотя погодите! Почему я решила, что это обязательно от Ларри? Он же весь день был с нами и просто физически не мог бы оставить цветы портье! А его подмигивание и вовсе можно списать на нервный тик: он мне так весь день «нервно подмигивает», по поводу и без, что никоим образом нельзя отнести к неопровержимому доказательству авторства подарка.

Однако если это был не Ларри, то кто?

– Неожиданно как-то, – нервно хмыкнула я, пока лифт издевательски медленно полз на седьмой этаж.

– Почему неожиданно? – искренне удивился Рен и скрестил руки на груди. – Красивый букет для красивой девушки вовсе не кажется мне чем-то необычным или неожиданным. Ты не любишь цветы?

Я открыто посмотрела на мужчину, который щедро одарил меня приятной улыбкой. Улыбкой, которая абсолютно ничего не выражала – так улыбаются деятели эстрады и киноактеры с телеэкранов: мило и приветливо, но при этом холодно, отстраненно, равнодушно. Отрепетированная улыбка равнодушной куклы.

Под теплую одежду пробралась непрошенная зябкость.

Проклятый букет!

– Не то, чтобы не люблю. Они красивы, но… мне их жаль, – я не сразу поймала себя на дурацкой привычке накручивать локон волос на палец. Локон обрел свободу. Зато мои глаза попали в плен его изучающего взгляда. Я начла тихо паниковать. – В смысле, ставить живую вазу в цветы и ждать, пока завянет… завянут… цветы, в смысле.

Ужас, что я несу?! А главное, почему я это несу?!

– И вообще, вместо цветов можно столько всего полезного подарить, – неуклюже закончила я и выдохнула.

– Например? – Рен приподнял бровь и слегка подался вперед. Локон волос снова занял свое законное место на моем указательном пальце.

– Например… еду, – выпалила я, чувствуя, как по щекам разливается настоящая лава.

Хорошо, что лифт без эксцессов достиг седьмого этажа: вздумай он сейчас застрять, я бы точно стекла на пол от смущения.

– Спасибо, – поблагодарила я благородного носильщика, когда я и мой монстр были благополучно доставлены к дверям комнаты, внутрь которой я хотела побыстрее засунуть себя и багаж: как выяснилось, всю нашу группу вполне ожидаемо заселили на одном этаже, и теперь приехавшие на другом лифте туристы вновь атаковали мою скромную персону любопытными взглядами.

– Если что понадобится, я в семьсот одиннадцатом, – все с той же улыбкой отрапортовал Рен и оставил меня наедине с моим скарбом.

Немного повозившись с ключ-картой, я отперла дверь и почти что вкатилась в номер вместе с неуправляемым багажом, едва тот не опрокинув. Растерянно уселась на кровать и невидяще уставилась прямо перед собой. Ну до чего же все нескладно вышло! Этот цветущий жест невиданной щедрости почему-то полностью лишил меня возможности трезво мыслить в присутствии Рена. Еще нелепее выглядела моя глупая попытка оправдаться перед ним, как и тот факт, что я в принципе должна перед кем-то оправдываться. Не должна ведь! Ну подумаешь, цветы подарили. Тоже мне, великое дело!

Я сердито фыркнула и уткнулась взглядом в вазу на столе. Видимо, ту самую, которую как раз полагается ставить в цветы и ждать, пока завянет. Память услужливо воспроизвела сначала весь мой бред, и я тихонько застонала. В одночасье позабыть правила грамотной речи? Могу только представить, что обо мне подумали. Что он обо мне подумал!

Вытряхнув дурные мысли из головы и заглянув в вазу с водой – да-да, вода тоже прилагалась – я обнаружила на столике коротенькую записку, которая разом развеяла мои чаяния о «подмигивающем тике» и непреднамеренных совпадениях.

«Надеюсь, прекрасной леди понравились цветы? Не составишь ли компанию на прогулке по живописному острову Одайба? Сегодня, в 8.00. Твой Л.М.»

Не сдержав эмоции, я громко фыркнула: очевидно, о значении слова «таинственный» мой таинственный поклонник имел весьма смутные представления. Хотя чего греха таить, с аббревиатурой, которую можно было расшифровать не иначе, как «Лютая Мигрень» он попал в яблочко!

Я зажмурилась и потерла переносицу: после всей той неловкости, что подарили мне лютые цветы, составлять компанию люто не хотелось. Притом, что сама идея экскурсии на самом деле вызвала неподдельный интерес.

А если обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу?

Я злорадно ухмыльнулась: никто ведь не говорил о том, что мне нельзя приводить друзей?!

Спустя несколько минут, стучась в номера своей группы, я уже предвкушала удовольствие от встречи Ларри с его группой в то время, когда он вполне законно надеялся от нас избавиться.