Некромантия для чайников

– Второй день полнолуния после середины лета.

– Нет, не сходится, – пробормотала.

– Дайренн, с Тенем произошел несчастный случай. Его не было на той поляне.

– Просто подумала, что он мог оказаться свидетелем встречи мастера Келло и Далуса.

– Человек бы не убил его. Только неупокоенные и большой группой. Не ищи тайн там, где их нет, – зло произнес лорд Эрсиэ.

– Мы должны найти Келло, пока он далеко не ушел. Убийство случилось вчера, значит он еще близко.

– А с чего ты решила, что я стану искать его? – усмехнулся магистр, – Это не мое дело. Передам письмо императорской страже. Пусть хватают этого придворного башмачника. Я не сыскная стража. Ахисс просила найти мужа. Я нашел. А эти интриги мне совершенно неинтересны. У тебя больше нет вопросов? – в голосе чувствовалась усталость и злость.

– Нет, – ответила, хотя могла бы спросить еще много чего.

Я была не согласна с магистром, в голове крутились мысли, отчетливо казалось, что смерть Теня и Далуса как-то связаны. Но почему магистр упорно утверждает, что это был несчастный случай? И почему не хочет поговорить с мастером Келло? Неужели совсем не любопытно?

– Тогда упокаиваем, – магистр положил руку на лоб мертвеца, – Ступай за грань и не думай вернуться.

Свет мертвых глаз погас, веки медленно опустились, и тело безвольно рухнуло на стол. Теперь он был мертв окончательно.

– Тело выдадут Ахисс, – произнес магистр, – А мы идем завтракать, – он стащил с меня передник, подхватил под руку и поволок за собой.

Завтракать, как же, хоть бы руки помыть дал.

***

Нехорошее предчувствие посетило меня, когда поняла, что идем мы не в трапезную, а прямиком в покои магистра. Находиться в его спальне было не слишком приятно, при взгляде на кровать щеки вспыхнули, а сердце ускорило бег.

Магистр прошел через комнату, отбросил портьеру и вышел, как я подумала, на балкон. Что ж, я тоже любила завтракать на балконе. Но за дверью находился не просто балкон, это была оранжерея. А точнее, целый сад под стеклом. Солнце растекалось медовым светом на изогнутых стеклах, просачиваясь тягучими каплями, разливаясь по яркой зелени. Необычные цветущие деревья. Слишком крупные желтые цветы, даже неестественно как-то смотрится, но мне понравилась эта фантастическая красота сада. Чуть поодаль журчал фонтанчик. Оранжерея разительно отличалась от мрачной готической комнаты. И мне нравился этот контраст.

Посреди крытого сада стоял небольшой восьмигранный столик на высокой ножке и один стул. Магистр молча вышел и принес еще один. Для двоих столик был тесноват, но лорда Эрсиэ, кажется, все устраивало. Он щелкнул пальцами и на столе появились два блюдца с пудингом и вино. Мне не слишком понравилась идея пить вино на завтрак, но магистр уверенно разлил алую жидкость по бокалам.

– Мне бы руки помыть, – попросила я.

– Хорошо, – лорд одарил меня снисходительной улыбкой, отошел от стола, взял за руку и повел в ванную. Сам тоже не пренебрег гигиеной, с самодовольной ухмылкой поглядывая на меня. А потом мы вернулись в оранжерею.

К завтраку я приступила под пристальным взглядом магистра. Говорить ничего не хотелось, но отвертеться теперь вряд ли удастся. Напряженно ожидала, когда он начнет допрос.

– За твое первое умертвие, – лорд Эрсиэ поднял бокал, а я чуть не подавилась, вспомнив, как пришивала мертвецу трахею. Не лучшая тема для тоста. Но виду постаралась не подавать, сделала символический глоток под строгим надзором магистра.

Вино оказалось удивительным, моментально внутри разлилось приятное тепло, охватило все тело и… успокоило. Мне стало так хорошо, что я даже заулыбалась. Тревожное напряжение как рукой сняло.

– Какое замечательное вино, – похвалила я ни то вкус, который, кстати, тоже мне понравился, ни то произведенный им эффект.

– Замечательное, – подтвердил магистр, хитро улыбаясь, – Теперь рассказывай.

Хотела возразить, что рассказывать нечего, но вдруг ощутила небывалое желание поделиться сокровенным. Будто передо мной самый близкий человек, который выслушает, не осудит, поддержит. Как мама, наверное, хотя с ней мы не доходили до такой откровенности, а мне этого так не хватало. Кажется, на глазах выступили слезы, и я произнесла:

– Мама редко со мной разговаривала. После смерти отца она стала замкнутой и нервной. Мне ее так не хватает.

– Мама? – магистр удивленно приподнял бровь.

– Ненавижу дядьку! Это из-за него я тут. Обращался с нами как с рабынями. И эти службы его дурацкие в Ордене. Ненавижу Орден, – от злости я едва не раздавила бокал, потом сделала еще глоток.

– Вот как? – магистр смотрел на меня с неподдельным интересом. И вдруг поняла, что ему действительно важно, что я чувствую. Он, можно сказать, единственный, кто заботился обо мне в последнее время. Настроение переменялось каждое мгновение, и сейчас я была готова рассыпаться в благодарностях перед лордом Эрсиэ.

– Как же мне повезло встретить Вас! – и посмотрела на него с нескрываемым обожанием, – Вы так добры ко мне. Мне так нравятся комнаты, которые Вы мне выделили. И Лаэш очень милая, хоть и мертвая. И пудинг очень вкусный, – меня понесло, сильно понесло, я никак не могла остановиться, – Вы самый лучший, магистр. Я Вас люблю.

– Хм, даже так? – лорд Эрсиэ смотрел с откровенным удивлением.

И до меня дошло, что только что сказала! Густо покраснела, смущенно опустила глаза. Ох, мрак, позор на мою голову. И опять потекли слезы.

– Я не хотела, – пробормотала робко, – Не это имела в виду. Простите.

– Все хорошо, – улыбнулся магистр, и мне полегчало от одной фразы, – Выпей еще вина. И расскажи, как у тебя появилась эта рана.

– В конце весны, – ответила, делая еще глоток, – Когда уже тепло было, я сбежала из дома, чтоб сходить на речку. Было так жарко, что я скинула платье и решила искупаться. Понимаю, что вот так идти одной без служанок, без ширм, купального платья девушке не подобает. Но там никого не бывает, всегда безлюдно. А вода такая чистая и теплая. Решила, что успею высушить волосы и вернуться домой. И нырнула с берега. Проплыла немного, а потом что-то в меня воткнулось. Было больно, но не слишком. Я вообще сначала думала, там ничего серьезного. А когда выплыла на берег, сильно испугалась. И плакала, но не от боли, а от страха. Из груди торчал штырь. Выдернуть я его побоялась, и вот в таком виде, в одной мокрой рубахе, в крови, со штырем в груди вернулась в поместье. Не знаю, как орденцы меня не заметили. Потом лекарша сказала, что я должна была умереть. Сердце задето. А я взяла и вырвала это штырь. И даже кровь не текла. Но мне дурно сделалось, слабость такая в ногах появилась. От страха. Лекарша потом с мамой о чем-то долго говорила. Мне повязку сделали. Потом оказалось, что рана не заживает. Она не болела, но и не заживала. Мама сказала, чтоб я никому не показывала. И лекарше тоже говорила, что рана болит. Я к ней ходила потом несколько раз. Там как раз с Теньяром познакомилась. И ему во всем призналась, почему-то. Но он первый сказал, что учится запрещенному искусству. Я тогда не совсем поняла, о чем он. Он обещал помочь. Про книгу какую-то говорил. Но, когда мы договорились встретиться, не пришел. Я ведь и не думала, что его убили, – и рыдания оборвали мою речь.

– Почему сразу не сказала?

– Боялась. И Вас боялась. И за Вас, когда поняла, что с Тенем случилось. А Вы хороший, оказывается.

– Хороший, оказывается, – он как-то тяжело вздохнул, – Ты из-за этого решила учиться на некроманта?

– Ага. Сопоставила слова Теня. Запрещенных направлений в магии не так много. А поблизости только Вы один некромант. Я не знала, что именно у Вас он учился, даже не рассчитывала на это. Просто услышала на рынке, что в Эрсинкае некромант учеников принимает. Вроде как старый он, помирать собрался, вот и ищет, кому знания передать. А мне знания очень нужны были.

– Странно все это. Очень странно. Похоже на какой-то яд. Где этот штырь, на который ты напоролась?

– Выбросили, наверное. Хотя нет, дядька сказал, что ему пригодится. Все тащит, что плохо лежит. Наверное, в сарай к себе утащил, гад. У самого денег море, а все тащит. Жадная скотина! Ненавижу его!

– Он мне нужен. Сможешь достать?

– Вряд ли. Если домой вернусь, дядька меня под замок посадит.

– Ладно, придумаем что-нибудь. Вина больше не пей.

– Это почему?

– Ты уже и так много наговорила, – усмехнулся магистр, – А память оно не стирает.

– А зачем мне память стирать? – голова начинала странно кружиться.

– Чтоб потом не было мучительно стыдно за свое поведение.

– А должно быть стыдно? – последнее слово я договорить внятно не удалось, рот исказила зевота, и вышло что-то похожее на ыао-о-а.

А потом меня подхватили сильные руки, занесли в комнату, уложили на постель, завернув в одеяло. И я провалилась в темноту.