Музы Байконура

ГУРОВИЧ И.М.:

“…Даже сейчас, с технических позиций 70-х годов, когда оглядываешься назад, кажется, что все, что было сделано Шубниковым, как руководителем строительства в 50-х годах, так и должно было быть – все логично, все обосновано, все закономерно, – и никак иначе. Что определило в руководстве Шубникова успех строительства, а, следовательно, и своевременное выполнение поставленных задач?

Во-первых, создание мощной производственной базы. До конца дней своих Шубников очень много внимания уделял расширению базы, отработке и совершенствованию технологических операция, расширению номенклатуры и повышению качества выпускаемых изделий. Правой рукой в этих вопросах были заместитель начальника (а затем начальник) технического отдела УИРа подполковник Кульгейко А.Ф. и старший офицер того же отдела подполковник Клоков А.Н.

С позиций сегодняшнего дня создание мощной производственной базы – нормальный, естественный процесс. Однако, в то время Шубникову пришлось приложить много труда, упорства, воли, чтобы сломить сопротивление ряда “оппонентов” считавших, что база чересчур “раздувается”, что база чересчур “капитально сооружается” и т. д.

Во-вторых, широко проведенная специализация строительных организаций: кроме общестроительных стройорганов, были отдельно дорожники, сантехники, транспортники и т. д.

В-третьих, непосредственное ознакомление с делами на местах. “Проработки” Шубникова вошли в легенду. Такая “проработка” проводилась на каждом объекте раз в две недели. Шубников с ближайшими помощниками Е.Ю. Грунтманом, А.А. Ткаленко, Ф.Ф. Собко, Ф.М Зубковым и другими осматривали объект, а затем собирал совещание. Вывешивался график работ, и вместе с прорабом Георгий Максимович “прорабатывал” все детали состояния стройки. В ходе проработки решались все вопросы, возникшие по строительству.

Скоропалительных решений Шубников никогда не принимал. Бывало, пройдет и неделя и другая, а ответа на предложение все нет, скажем по созданию специализированных групп по отделке зданий. Заместители его теребят, мол, решать надо, а Шубников отвечает: “Подумать надо”. А через несколько дней отдает приказ: создать не группы, а целые специализированные отряды, выделить им технику, материалы, и сразу же назначается руководство. И тут попробуй не выполни его распоряжений.

Вышеперечисленным не исчерпывается многообразие и разносторонность организаторского таланта Шубникова. Приведены наиболее крупные примеры. Не надо думать, что внедрение всех идей Георгия Максимовича проходило гладко, имело место и сопротивление снизу, и непонимание сверху. В одних случаях решала успех твердая воля, опора на партийную организацию, в других случаях пускались в ход дипломатические способности. Во всяком случае, или лобовой атакой, или обходным маневром, но намеченная цель достигалась всегда. Сам Шубников говорил о себе так: “Я не фантазер, я ставлю себе реальные цели, но когда цель намечена – я ее достигаю”.

Одна из характерных его черт, как руководителя – глубокий анализ положения дел и тщательное изучение вопроса перед тем, как принять решение. Решение всегда было простым, четким, ясным и в то же время достаточно фундаментальным. Решения всегда принимались с учетом перспективы. Шубников не любил ни временных решений, ни временных построек. Забегая вперед, можно сказать, что все “времянки” делались очень солидно и по своим конструктивным характеристикам приближались к постоянным сооружениям.

Если до принятия решения Георгий Максимович советовался с подчиненными, согласовывал, увязывал с заказчиком, субподрядчиками, с проектировщиками, то после того, как решение было принято – он проводил его в жизнь твердо и непреклонно.

Шубников великолепно знал и теорию и практику строительного дела, а так же великолепно знал и всегда учитывал психологию военных строителей. Это очень помогало ему в руководстве стройкой.

В своих взглядах, в своей технической политике, он был очень прогрессивен, внимательно следил за строительными газетами и журналами и все новое, все полезное применялось на стройке.

Он был чрезвычайно целеустремленным человеком, главным содержанием его жизни была работа и только работа. Находились люди, которые считали его чересчур узким человеком: его мало интересовала музыка (он был глух на одно ухо, вторым слышал плохо – последствия контузии), и другие виды искусств. Литература его интересовала только профессиональная. Я уверен, что громадная, сложная, срочная работа занимала все его время. Понятие “свободное время” для него существовало чисто теоретически. Сутки у него были разбиты на два неодинаковых периода – 5–6 часов на сон, остальное время – работа. Его работоспособность была чрезвычайно велика. Работоспособность, умноженная на ясный ум.

В служебной автомашине над его сиденьем была укреплена лампочка, чтобы вечером, возвращаясь со стройплощадки, можно было читать деловые бумаги. Однажды из его уст мне пришлось услышать довольно своеобразную похвалу своей жене. Часов около 11 вечера его жена позвонила ему по телефону в кабинет и спросила, ждать ли его к ужину. Георгий Максимович ответил, чтобы его не ждали. Потом, повесив трубку, повернулся к нам, присутствовавшим при разговоре, и сказал: “Хорошая у меня жена – совсем не мешает работать”.

Богатырское здоровье и строгая воздержанность во всем, что не относилось к работе – в еде, питье, во всем, что относится к сфере удовольствий, – позволяли ему изо дня в день, из года в год нести такую нагрузку.

Соответственно он относился и к людям. Кто выдерживал такой же режим работы – тех он уважал и прощал возможные ошибки в работе, тех, кто не выдерживал такой нагрузки, – считал лодырями и старался от них избавиться. Постепенно вокруг него сложился круг людей, самоотверженно преданных работе. В в/ч 12253 сложился очень крепкий, очень работоспособный коллектив. Георгию Максимовичу было присуще чувство высокой ответственности за успешное выполнение порученного ему дела. Оно и диктовало ему необходимость максимальной отдачи своих сил, способностей, времени для решения поставленных задач, для работы. Выражаясь словами поэта, у него была “одна, но пламенная страсть”, и этой страстью была работа.

Его отличали колоссальное самообладание и железная выдержка. Рассудительность, систематичность, четкость в работе – таков был стиль Шубникова. В то же время он не был педантом, аскетом, фанатиком, чуждым жизни. Во взаимоотношениях с людьми это был простой, веселый человек. Масса анекдотов, остроумных выражений, порой и крепких словечек, словечек очень своеобразных, порой неожиданно придуманных тут же, всегда создавали вокруг Георгия Максимовича атмосферу непринужденности.

Совещания, порой очень напряженные и насыщенные, которые он вел, все время прерывались взрывом смеха всех присутствующих. Это была реакция на какое-нибудь остроумное замечание, шутку, высказывание Шубникова. Он никогда не кричал на подчиненных, не унижал их и в то же время был чрезвычайно требователен. Подчиненные не боялись Шубникова – его глубоко уважали и горячо любили. Это особенно ярко проявилось после смерти, в отношении к его вдове и дочери, а также в мероприятиях коллектива по увековечиванию памяти Шубникова.

Во внеслужебных отношениях с подчиненными Георгий Максимович был прост и общителен. Он был частым гостем на семейных торжествах – свадьбах, днях рождения, “обмываниях” званий, новосельях. Придет, поздравит виновника торжества, выпьет бокал, максимум – два шампанского, в редких случаях рюмочку коньяка, и через час-полтора тихонько уйдет – “чтобы не сковывать своим присутствием людей”, как объяснял он.

Забота о подчиненных непрерывно пронизывала всю его деятельность”.

ПРИКЛОНСКИЙ В.Б.:

“В этом человеке удивительно сочетались противоположности: жесткая требовательность и доброта, даже мягкость, крайняя занятость и доступность для каждого человека, проникновение во все мельчайшие детали, дотошность и масштабность принимаемых решений, глубочайшее предвидение и кругозор. Отличные организаторские способности, умение сплотить вокруг себя коллектив и вдохнуть в него свой энтузиазм, заставить всех работать ради общей идеи, необыкновенное трудолюбие, оптимизм и, самое главное, личное обаяние – вот таким запомнился генерал Георгий Максимович Шубников”.

ЛАНДО Б.А.:

“Шубников работал очень спокойно, был основателен в суждениях, решениях. Не рубил сплеча, любил людей. Скорее был мягок, чем требователен. Никогда не оскорблял подчиненных, уважал их чувство собственного достоинства. Умел расставить подчиненных с наилучшим использованием их хороших качеств. Был прост в общении, доступен от мала до велика. Выдающийся организатор строительства”.

ИВАНОВ Н.Т.:

“Шубников был замечательным командиром – требовательным, человечным, внимательным, чутким, вникал во все стороны жизни своих подчиненных. Очень много работал. Первое время жил в комнатке рядом со своим кабинетом. Свет у него горел обыкновенно до 1–2 ночи. От всех дежурных, всех руководителей строительства, участков, объектов Шубников требовал, чтобы звонили в любое время и лично ему. Рано утром в 6 часов Георгий Максимович уже выходил на объекты, чтобы проверить, как шли работы ночью. Четыре-пять раз в неделю обязательно выезжал на площадки”.

КУЛЬГЕЙКО А.Ф.:

“Что-нибудь не выполнить у него было нельзя, настолько он пользовался авторитетом. Никогда с маху не решал, посоветуется с подчиненными, после этого принимает решение”.

МОЛОЧНЫЙ В.Н.:

“На совещаниях Шубников всегда выслушивал людей любого ранга. Решение принимал не торопясь, без сутолоки. Поддерживал любую инициативу. Разносов никогда не устраивал. Обладал развитым чувством такта, никогда не делал выговора при низших чинах, всегда только в равной аудитории. Карательных мер не помню, чтобы применял. Но там, где надо, там ругался. Защищал интересы части с успехом. Его очень любили Неделин, Королев. Часто прохаживались все вместе по улицам города. Королев к 60-летию прислал ВЧ-грамму.

На всех торжественных собраниях всегда присутствовал сам, никогда не опаздывал. Всегда сам вручал награды, любил поощрить людей: часы, электробритвы. Когда к нему обращались по личным вопросам, он всегда принимал всевозможные меры к оказанию помощи. Помогал даже в отношении перевода.

На территории города Шубников любил ходить пешком, особенно с работы. Работу заканчивал в 9-10 часов вечера. Говорил кому-нибудь: “Пойдем, проводишь старика”. Ходил в сапогах, носил фуражку, папаху – редко. Любил вспоминать войну. В быту был очень непритязателен. Пищу любил простую: минеральная вода, помидоры, огурцы, хлеб.

Одним письменным прибором пользовался десятки лет, эти очки носил (речь о приборе и очках, выставленных в витрине музея в зале Шубникова)”.

ОСИПЕНКОВ К.К.:

“Это человек из героической летописи. Четыре года сражался на фронтах Великой Отечественной войны в качестве инженера. За проявленные храбрость, мужество и доблесть награжден 12 правительственными наградами и тремя наградами других государств. Своей неутомимой энергией, простотой и скромностью, партийным отношением к делу генерал-майор Шубников снискал себе безграничное уважение и любовь всех, кто его знал и вместе с ним работал”.

ФЕДОРЧЕНКО А.А.:

“Г.М. Шубников был инициатором озеленения города. У него нашлось немало оппонентов. И действительно, трудно было поверить, что на песках, которые перемещаются с места на место, можно что-то вырастить. Шубников вызвал меня к себе и командировал в Ташкент, в питомник. Я привез оттуда саженцы карагача, тополя, клена, вербы. В 1956 году, 7 ноября был проведен праздничный митинг перед первой казармой (“Казанский вокзал”), а затем субботник по высадке деревьев в будущем парке. Норма была – 15 деревьев на человека. Работали солдаты, офицеры, члены их семей и служащие. Руки набивали до крови. Водопровода еще не было, поэтому воду привозили в цистерне и поливали саженца из ведер. Сажали рядками.

В комендантском взводе служил узбек из Намангана Немат Мутьякубов, агроном по специальности. В разговоре с Шубниковым он сказал, что хорошо бы на территории штаба высадить цветы. Шубников дал ему отпуск, и тот привез наманганские розы. Они были высажены и вместе с тенистыми аллеями и небольшими фонтанчиками составили райский уголок в пустыне. Был тут и небольшой пятачок танцплощадки, где каждый вечер играл духовой оркестр, кружились в танце пары. В репертуаре оркестра были старинные танго, вальсы и новые фокстроты.

Шубников в редкие часы отдыха вечером, вместе с женой, любили посидеть здесь, послушать музыку, подышать ароматом роз. Розами восхищался Неделин: “Какие надо иметь золотые руки, чтобы в голой степи вырастить такие прекрасные розы!”.

Шубников на всех заседаниях, производственных совещаниях помимо производственных и организационных вопросов говорил: “Берегите зелень, человек немыслим без зелени, без цветов”. Сам принимал активное участие в высадке деревьев.

Очень уважал Шубникова М.И. Неделин. Как только приедет, в первую очередь – к нему: “Пойдем, покажешь, что ты тут мне настроил”. На объекты выезжал только с ним. Очень хорошо отзывался о строителях, ставил их в пример своим службам: “Вы ленитесь, а тут такой сад!”.

Когда тянули линию электропередачи, Шубников ездил по трассе с термосом и угощал солдат горячим кофе.

В 1965 году я служил на аэродроме. В этот день был дежурным по АТО. Шубникова провожали на лечение в Москву. Сопровождали его жена и Ткаленко. Шубников шел сам, сам поднимался по трапу. Спросил меня о моих детях: “Ну, как ребятенки?”.

ШЕМЕНТ Раиса Васильевна – жена Павла Петровича Шемента[4 - Шемент Павел Петрович (1926–2003).] – шофера и друга Шубникова:

“О Шубникове можно бесконечно говорить и только хорошее. Я очень хорошо его знала, так как мы дружили семьями. Когда его жена куда-нибудь уезжала, я делала уборку в квартире, готовила еду, стирала Георгию Максимовичу.

Шубников был очень простым и непритязательным человеком во всем. Пищу любил простую: каши, пироги, блины. Когда приезжали гости, я старалась приготовить что-нибудь особенное, как-то украсить стол, но Шубников говорил мне: “Мы здесь все крестьяне, готовь по-крестьянски”. Так по-простому встречали и Неделина.

Поскольку все знали дружеские взаимоотношения между нашими семьями, Шубников всегда из списков на премии вычеркивал меня и мужа, говоря при этом: “Знаешь, Рая, не хочу я этих разговоров”. Но зато на праздники всегда от себя давал по две бутылки коньяка и по две бутылки шампанского. Два раза безвозмездно давал по сто рублей на отпуск.

Мой муж мучился головными болями, и печень у него болела. Во время приступов боли в дороге его заменял Шубников. Не было случая, чтобы они ехали на площадку или обратно и не взяли попутчиков. Шубников говорил Павлу: “Видишь, голосуют – останавливай”. Павел так привык к этому, что когда стал возить другого начальника, ему частенько попадало за то, что он останавливал машину в ответ на поднятую руку.

С большим участием, сердечно принимал Шубников посетителей и в кабинете и у себя дома. Когда он видел перед собой плачущую женщину, то говорил: “Голубка, ты посиди, успокойся, а потом мы с тобой побеседуем”. И всегда старался помочь в любом вопросе, с которым пришел посетитель.

Очень характерны для Шубникова и следующие эпизоды. Как-то он увидел, что я выбрасываю в мусорное ведро недоеденный хлеб, застыдил меня: “Отнеси коровам, или еще куда-нибудь. Разве можно хлеб выбрасывать?”.