Наемница

Девочка была там.

Розовощекая, черноволосая, лет пяти от роду, она размазывала по лицу слезы.

Огонь уже принялся за ее одежду, но девочка была целохонька, хоть и в состоянии шока. Лэа сдернула с себя мокрое покрывало и обернула им девочку, одежда которой задымилась от прикосновения к мокрому покрывалу. Лэа подхватила ее на руки и метнулась к лестнице. Один неосторожный шаг – и пол с ревом осел, разбрызгивая искры и капли огня. Провал был слишком большим, чтобы она преодолела его с ношей, перебросить же девочку она не могла – та была без сознания. Лэа начала бояться, что опоздала и малышка задохнулась от дыма. Дым ел ей глаза и забивал нос, разглядеть что-либо не было никакой возможности. Она метнулась назад, к окнам, рассчитывая выпрыгнуть. Шанс приземлится целой был невелик, но все же…

Но ход к окнам она найти не могла: серая едкая пелена заволокла все равномерным слоем. Под ногу Лэа подвернулась осевшая половица и та с грохотом упала, задев что-то на своем пути. Этим что-то оказался шкаф, дверки его распахнулись с тяжелым стоном, и на Лэа вывалилась целая куча тлеющей одежды. Быстро, не раздумывая, она связала из более-менее уцелевших вещей веревку и обвязала ее вокруг пояса девочки.

Дым судорогой свел легкие. Лэа закашлялась, выплевывая гарь и сажу, попавшие в рот.

Быстро вернувшись к лестнице, она стала вспоминать свой маршрут, чтобы выйти к окнам.

Внизу снова закричала женщина. Именно ее крик помог Лэа найти путь к спасению. Она перегнулась через горящий проем и спустила веревку вниз, после чего прыгнула сама, но в последний момент окно рухнуло, и профессиональный четко выверенный прыжок превратился в падение. Она сильно ударилась о брусчатку спиной и от боли потеряла сознание.

Очнулась она уже ближе к вечеру. В комнате горел мягкий оранжевый свет, все предметы отбрасывали громадные черные тени. Спина не болела, но, к своему ужасу, она вдруг поняла, что не может пошевелиться. Отбросив все лишние мысли, она попыталась пошевелить пальцем ноги.

Не вышло.

Из всех своих органов, она могла шевелить лишь головой и частично пальцами руки.

Над ней склонилась какая-то женщина. Лэа смутно припомнила, что именно она кричала. Значит, ее приютили родители спасенной девочки.

Во рту было очень сухо и горько. Накатил приступ головной боли.

Лэа закрыла глаза, погружаясь в мягкие объятия забытья.

– Нет, Киана. – Лэа крепко сжала ее теплую мягкую ладонь. – После всего, что вы для меня сделали…

Так они и сидели, негромко переговариваясь и обмениваясь воспоминаниями, пока в дом, пыхтя и отдуваясь, не ввалился Гурт.

– Лэа! В город заявились двое: восточная эльфка и воин с синими глазами. Они ищут тебя. Представились как Райт рент Крайген и Акфилэ… Акфилэ… – Гурт сморщился. – Ну не запоминаю я эти мудреные эльфьи имена! Тебе они о чем-нибудь говорят?

Лэа слегка отвела взгляд. Сердце подсказывало ей сказать правду, разум предлагал солгать.

– Нет. Они для меня ничего не значат, – сказала она.

Это была правда, но только отчасти: она всеми силами старалась выкинуть из головы свою мимолетную слабость, но обида, нанесенная Райтом, была слишком свежей.

Гурт скользнул по лицу Лэа проницательным взглядом, но промолчал. Вместо этого он стащил сапоги, делясь последними новостями.

– В город прибыла делегация аурумских стрелков на соревнования, говорят, среди них будут даже Рикша и Эльда Светлая. Еще приехал какой-то странного вида полуэльф, якобы привезший диковинных зверушек для ярмарки. На самом деле он пытался незаконно провезти в город драконьи яйца. К этому делу пришлось подключить ирханта, и полуэльфа заключили под стражу до суда и вынесения приговора. Ходят слухи, что он уже не раз таким образом провозил контрабанду. Чертовы эльфы опять вмешаются, не дадут судить этого по совести! Они неистово кидаются на защиту любого, в ком есть хоть капля крови эльфьего народа. Конечно, без нас эльфам давно грозило бы вымирание. Хотя, если честно признаться, та эльфка, что явилась сегодня за тобой, была чересчур похожа на эльфку. Таких чистокровных я еще не встречал.

– Она знатного рода. Из Кан Д’Иара, – пояснила Лэа и тут же прикусила язычок.

– Ты же их не знаешь, – насмешливо сказал Гурт.

Лэа залилась легким румянцем, но стойко выдержала взгляд Гурта.

– Так уж и быть. С недавних пор я путешествую не одна, вчера мы сильно повздорили, я собрала вещи и покинула лагерь.

Она глядела на Гурта с вызовом, ожидая осуждения. Но тот лишь вздохнул, покачал головой и похлопал ее по спине.

– Годы идут, а ты не меняешься, Лэа. Все та же.

– Такова моя натура. – Она слегка улыбнулась. – Но Согаден меняет меня совершенно. Скоро ли ярмарка?

– Завтра вечером, – машинально ответил Гурт, уставший давать этот ответ сотням и тысячам зевак. – Нам всем нужно будет хорошенько отдохнуть перед ярмаркой. Визами, наша столица, отправила какой-то сюрприз нам…

Этот день был ни с чем не сравним. Он плавно перетек в ни с чем не сравнимую ночь. Она лежала на настоящей кровати, укрытая тонкой простыней. Окно было распахнуто. На чернильно-синем небе горели холодные кристаллы звезд. Окна выходили на север, поэтому она видела загадочно поблескивавшую Нить Ариадны. Такими темно-синими бывали и глаза Райта, когда он был сильно не в духе.

Райт…

Почему она вдруг его вспомнила?

Настроение испортилось.

Он ее предал. Она слишком поддалась его влиянию, слишком доверилась. Она впустила его в свою душу дальше, чем кого бы то ни было.

И все равно, несмотря на то, что она пыталась его ненавидеть, перед глазами снова и снова возникало его смеющееся смуглое лицо. Лэа в сердцах ударила подушку.

Что бы это случилось с ней? С Лэа ун Лайт, прошедшей школу Логи Анджа, проведшей два года в гномьих подземельях, исколесившей весь мир!..

Она видела все: и войны, и перемирия, и смерть, и жизнь, и ненависть, и любовь…

Она участвовала в гномьих войнах, присутствовала на заключениях перемирий. Она убивала, она дарила жизнь врагам.

Она ненавидела.

Но она не любила…

И вот сейчас, лежа в темноте среди подушек и глядя в распахнутое окно на свинец неба, Лэа не могла поверить, что это случилось. Она не могла поверить в то, что влюбилась.

Она не могла – впервые в жизни! – проанализировать свои чувства и выбросить их из головы. Мысли снова и снова возвращались к нему.

К Райту.

Все попытки думать о мести, о человеке в Волчьей маске были тщетными. Мысли текли очень плавно, и не задерживаясь. Хотелось рассмеяться неизвестно чему, петь, танцевать, отбросив все лишнее. Как лесные дриады.

Она улыбалась, совсем не зная о том, что сейчас последняя ночь Иджиная, ночь языческой любви…

Когда-то давно, семь лет назад, молоденькая девушка, на долю которой выпали тяготы, что не каждый взрослый преодолеет, высадилась к каменному подножью Логи Анджа. Остров не был к ней дружелюбен.

Ей пришлось много раз доказывать свое право учиться здесь воинскому мастерству. Лога Анджа не признавала расовых и половых предрассудков, но учиться здесь мог не каждый – многие не выдерживали.

Ей пришлось учить все заново, в том числе и календарь. Жившая ранее по лунному, здесь она учила эльфий, включавший в себя 365 дней, разделенных на 12 месяцев.

Отсчет начинался с середины зимы, с месяца Яэтэнура, означающего у эльфов Цитадель Холода.

За ним следовал Форнал, месяц ветров и изменчивости.