Когда поцелуя мало

Люсьен не хотел ехать сюда, но, собирая рассыпанные из ее корзинки вещи, обнаружил сумочку и телефон. Потому и приехал отдать вещи. Кроме того, ей надо расплатиться за такси или позвонить кому-то с просьбой о помощи. По крайней мере, так он оправдывал перед собой визит в больницу.

Правда, к тому времени, как он приехал, ее уже увезли на рентген, и ему ничего не оставалось, кроме как ждать.

Они вышли наружу.

– Почему бы тебе не подождать здесь? Я подгоню машину прямо к двери.

– Здесь нельзя парковаться.

– Я и не буду парковаться, просто остановлюсь на секунду, чтобы ты могла сесть.

– Явно не на секунду.

– Черт возьми! Я просто… – Люсьен замолчал. Ей явно больно стоять, а он ведет ненужный разговор. – Тебе нужна бутылка с водой?

– Нет. – Пересилив себя, она улыбнулась. – Спасибо. Я просто хочу быстрее вернуться домой и выпить чашку чая.

Черт бы побрал эту женщину! Она настоящий боец!

Люсьен не мог сдержать улыбки, когда шел к автостоянке.

Глава 4

Жимми думала, что такой знаменитый и богатый холостяк водит быструю двухместную или какую-нибудь навороченную спортивную машину. Но она ошиблась.

Люсьен Грей сидел за рулем внедорожника, который выглядел так, будто проехал по всем тропинкам и опасным дорожкам.

– Тот, кто продал тебе эту машину, хорошо тебя знает.

– Мне одолжил ее друг, который считает, что овцы расслабляют лучше, чем артиллерийский огонь.

Жимми сглотнула. Она почувствовала себя лучше после нескольких минут на свежем воздухе, и у нее не нашлось оправдания своей раздражительности. Просто было в Люсьене Грее что-то такое. Воспоминание о поцелуе оставило странное впечатление. Его вкус сохранялся все время, пока она пристраивала гусениц. И когда он подложил ей под голову свой свитер, прикоснувшись прохладными пальцами к ее шее.

– Что ж, – сказала она с притворной жизнерадостностью, – очень любезно с его стороны.

– Ее. Дженни Логан.

– О, ясно. – Одна из немногих женщин, делавших репортажи из горячих точек. – Овцы?

– В последний раз, когда я ее видел, она была по шею в новорожденных ягнятах со съемочной группой неподалеку.

– Съемочная группа?

– Ты собираешься повторять все, что я говорю?

– Прости.

Жимми наклонила голову, что трудно сделать в специальном воротнике.

– Ты…

– Я что?

– Создаешь препятствие.

– А я предупреждала, что здесь запрещено парковаться, – напомнила девушка, протягивая свои костыли. Осознав, насколько высоко находится сиденье, она поискала взглядом, за что бы зацепиться. Но ничего не нашлось.

Конечно, люди, которые разъезжают на внедорожниках, должны быть абсолютно здоровы, чтобы легко запрыгивать в салон. Девушка вздохнула.

– Никак. Дай лучше мою корзинку, я вызову такси.

– Не глупи. – Он переложил костыли и корзинку на заднее сиденье и повернулся к ней: – Обними меня за шею, я подниму тебя.

– Что? Нет! – запротестовала она. – Может, у меня имя как у цветочной феи, но я все-таки взрослая женщина. И ты сорвешь себе спину, поднимая меня.

– Позволь мне самому позаботиться о моей спине и делай то, что тебе говорят.

– Прошу прощения?

– Мы блокируем вход в больницу. Закрой глаза и думай о твоих сорняках, если тебя беспокоит такая близость ко мне. Обещаю, все закончится очень быстро.

Словно в подтверждение его слов, водитель одной из машин, остановившихся у больницы, нетерпеливо просигналил.

Жимми, не имея выбора, обвила руками его шею и снова оказалась рядом с ним. Его кожа была теплой, ее пальцы запутались в его длинных темных волосах. Клиника, боль и раздражительный водитель машины исчезли. Жимми обнаружила, что борется с желанием замурлыкать.

Как раз в тот момент, когда от этой мысли по ее венам пробежал жар, его руки оказались на ее талии, и она взлетела в воздух. Держась за него изо всех сил, Жимми чувствовала сквозь рубашку его учащенное сердцебиение. А когда он бесцеремонно закинул ее на сиденье, его дыхание обожгло ей щеку.

– Не так уж больно, правда? – спросил он.

– Тебе больнее, чем мне.

Прошло много времени с тех пор, как она была в столь близком контакте с мужчиной. Теперь это случилось дважды за два дня. Жимми по-прежнему ощущала теплую кожу его шеи, щекотание волос, биение сердца. Похоже, у нее немного закружилась голова. Виной всему давно забытые ощущения.

Единственное, чего она не испытывала, – это боль.

Жимми отчаянно желала отвлечься.

– Как твоя спина?

– Ты оказалась права, когда утверждала, что ты не цветочная фея. Пристегнись.

Она быстро защелкнула замок ремня безопасности, опасаясь, что он может наклониться и сделать это за нее.

– Готово.

Люсьен пристегнулся сам, помахал водителю машины, словно извиняясь, завел двигатель и, включив в проигрывателе диск, тронулся с места.

Классическая музыка. Самый ясный сигнал о том, что он не хочет отвечать на ее вопросы. Жимми не выдержала молчания: