Трясина

Голос у дворника дрожал.

– Мне надо проверить одну вещь, но я возьму только эту бумажку. Остальные можешь оставить себе.

Достав из кармана пакетик для вещественных доказательств, он положил туда сообщение. Урбан долго смотрел вслед записке, но потом осторожно убрал остальные в ящик. Вместе с Викингом они вышли обратно на задний двор.

– Ты в последнее время навещал своего дядю? – спросил Викинг, когда они вернулись на солнце. – Дядю Эверта?

Эверт Ланден более двадцати лет руководил Ракетной базой.

Урбан покачал головой.

– Корона, – ответил он. – В дом престарелых не пускают.

Естественно, как он сам не догадался.

– Да, ужасное дело, – проговорил Викинг. – А еще кого-нибудь на базе ты знаешь?

Дворник взял коробку, которую раньше пнул ногой, и принялся ее расплющивать.

– Только Оскара, охранника, – ответил он. – Мы с ним играем в FIFA.

Викинг улыбнулся ему.

– Всего тебе, – сказал он и вышел через ворота прямо на тротуар.

Жилой квартал Стентрэск Эльвстранд находился на окраине городка, рядом с трассой, ведущей к побережью и Эльвбю. Грохот лесовозов смешивался с гулом реки, между домами бродил ветер с гор. Место это обычно именовали не иначе как «болото». Дома были частью миллионной программы[2 - В 1964 году социал-демократы в Швеции приняли новую программу развития, по которой предполагалось, среди прочего, построить 100 000 новых квартир. Они известны своим невысоким качеством.] шестидесятых: трехэтажные казармы для сдачи в аренду, с обшитыми металлическими листами фасадами и сквознячными лестничными клетками. В городке был распространен стереотип, что здесь селятся люди социально опустившиеся, недавно приехавшие и разведенные, а сам квартал являет собой подборку низших социальных слоев. Это было неверно. По крайней мере, не совсем верно.

Правда, тут можно было встретить граждан с ограниченными экономическими возможностями, но здесь селились также рабочие и служащие, не желавшие отдавать все свое свободное время уходу за садом и ремонту дома. Кроме того, часть квартир уже была выкуплена и принадлежала недавно образованному товариществу собственников жилья. У новых хозяев за свежевыкрашенными оконными рамами пышно цвели флоксы и эхинацея пурпурная.

Эва-Лена жила в том доме, который по-прежнему состоял из квартир, сдаваемых в аренду.

Она открыла ему в леггинсах и неоново-розовой майке. Худенькая женщина с ясным взглядом и задорной стрижкой.

– Полиция! – воскликнула она и округлила глаза. – Что я такого натворила?

Викинг миролюбиво улыбнулся.

– Я не вовремя? Ты собиралась на пробежку?

– Аштанга-йога в «Студии», – ответила она, бросив взгляд на настенные часы, и сделал шаг назад. – Но проходи, проходи, хочешь кофе?

– Спасибо, не надо, – ответил он.

У него не было сил объяснять, что он не пьет кофе.

– И к тому же я тут не по работе, а чисто по личному делу.

Эва-Лена Линдгрен похлопала ресницами, тщательно удлиненными в вышеупомянутой «Студии».

– Так чем я могу быть полезна?

Он вошел в кухню. Квартира оказалась в точности такой, в какой жила когда-то Агнета Мякитало. В других комнатах было пусто и тихо – Эва-Лена жила одна. Викинг решил разыграть сентиментальную карту.

– Речь идет о Хелене, – проговорил он. – Моей жене. Тридцать лет с тех пор, как она умерла. Вчера исполнилось.

Улыбка женщины стала печальной.

– Неужели так давно? Как бежит время. Ужасная трагедия.

– Что ты о ней помнишь? – спросил Викинг и сел на скамейку с подушкой из овечьей шерсти, стоявшую там, где у Агнеты был деревянный раздвижной диванчик.

– Ну…

Она потянула паузу, устремив взгляд в окно. Похоже, помнила она немного.

– Она ведь работала в пансионате, в основном с моей мамой.

Да-да, он в курсе.

– Вы с ней когда-нибудь работали вместе? – спросил он.

– Видишь ли, – начала Эва-Лена, – Хелена умудрялась быть одновременно везде. Мама говорила, что она – как швейцарский карманный ножик, пригодится в любом деле.

Викинг усмехнулся.

– Она изучала гостиничный бизнес в Швейцарии…

– Да, именно, – подхватила Эва-Лена. – Квалификация у нее однозначно была слишком высокая для наших широт. Ты, должно быть, уж больно лакомый кусочек.

Глаза у нее заблестели. Викинг улыбнулся в ответ.

– Я знаю, что она писала сотрудникам записки, – сказал он. – Списки дел, которые надлежит сделать. Урбану, например.

Эва-Лена рассмеялась.

– Бедный Урбан! Так и есть, она писала ему списки, что он должен сделать. Он был без ума от нее, до сих пор не в состоянии ее забыть.

Она видела эти списки – стало быть, может знать, как они были подписаны.

– Ты не захотела продолжить дело сама? После того как умерла твоя мама?

Улыбка на лице у женщины погасла.

– Я пыталась, но это пришлось на самый разгар экономического кризиса. Банковские ставки составляли 500 %. Это было невозможно.

– И ты нашла себе другую работу?

– В ресторане «Мюрхеден», – ответила она.