Трясина

Администратор осторожно поставила пакет из магазина на пол.

– Викинг, – сказала она. – Я знаю. На прошлой неделе исполнилось тридцать лет с тех пор, как она умерла. Это как-то связано?

Викинг сделал быстрый вдох – он и не подозревал, что она помнит.

– Не знаю, – ответил он. – Может быть.

– Что за записку ты нашел?

Он провел ладонями по лбу.

– Просто записку, которую она написала давным-давно.

– Ты копался в старых воспоминаниях?

Он опустил глаза, стал смотреть на свои руки. Пусть она подумает, что он предается сентиментам, жалеет себя.

– Она любила Ульфа Лунделя, – произнесла Карина необычно мягким голосом. – И Джека Керуака. Классики ее утомляли, ей казалось, что все это слишком далеко. Но Набоков ей нравился. Хелена единственный человек из всех, с кем я когда-либо общалась, кто тоже высоко оценил «Лолиту».

– Ты знаешь, как она подписывала свои письма? Неформальные: сообщения, записки?

Она взглянула на него, нахмурив брови.

– Что ты хочешь выяснить?

Точно не знает или притворяется?

– А как вообще дела? – спросил он. – Хокан так и работает на Ракетной базе?

Карина Бюрстранд сложила руки на груди.

– Думаешь, мой муж, авиационный техник, мог бы найти себе другую работу в Стентрэске? Ты вообще о чем?

Он отлепился от столешницы.

– Не буду тебе мешать, можешь спокойно распаковать сумку. Я расследую кражу оружия в Польберге, возможно, мне придется съездить в Стокгольм.

– В участке в Эльвбю у всех ковид, – сказала она. – Может быть, тебе лучше остаться здесь на всякий пожарный?

– Эльвбю справится без меня, – ответил он.

Вернувшись в свой кабинет, он снова плотно затворил дверь, открыл нараспашку окно и спрятал спрей и документы в ящик стола. Слышал, как она возится в кухне с банками лимонада и капсулами для кофемашины. Придвинув к себе клавиатуру, вошел в Центральную систему оперативного планирования, сокращенно ЦСОП. Эта странная аббревиатура его больше не забавляла. Прочел дополнительные сведения по поводу кражи со взломом у владельца оружия. В пятницу во второй половине дня коллеги из Ярвы задержали подозреваемого в квартире последнего на Рисингеплан 40 в Тенсте.

На самом деле это была квартира его родителей, где подозреваемый проживал вместе с пятью братьями и сестрами. Под кроватью в одной из спален были обнаружены АК-4, 1 штука, вскрытый ящик с патронами калибра 7,62, в котором изначально находилось 800 штук. Пистолет «Глок 88», 1 штука. Охотничье ружье «Sako 85», 1 штука, ружье «Sako Vixen 222», 1 штука, а также дробовик «Husqvarna» двадцатого калибра.

Вот оно – все украденное оружие минус некоторое количество патронов, ныне засевших в стенах пиццерии в центре Тенсты, а также в трех молодых людях из соперничающей группировки, которые чудесным образом остались живы. Какое-то иное объяснение представлялось Викингу совершенно невероятным.

Само собой, ему не было нужды ехать в Тенсту – коллеги прекрасно справятся с делом без него.

Дверь открылась без стука. Администратор заглянула в кабинет.

– Проветриваешь?

Он поднял на нее быстрый взгляд, снова вернулся к компьютеру.

– Мне показалось, что тут какой-то странный химический запах, – проговорил он.

Она топталась в дверях, глядя на него с подозрением.

– Я включу сигнализацию, когда буду уходить, – заверил он.

Она закрыла за собой дверь. Он слышал, как она прошелестела по коридору и вышла на улицу. Дождался, пока в здании все стихло. Затем достал письмо и нингидриновый спрей, поставил его на прежнее место в кабинете Роланда Ларссона, спрятал бумагу в пакетик для улик.

Когда он уже выезжал с парковки, затренькал телефон. Звонила заместитель начальника региональной полиции из Умео.

– В Эльвбю массовая вспышка ковида, – сказала она. – Ты не мог бы взять на себя дежурство в выходные?

Викинг сделал глубокий вдох. В горле скреблась рыбья кость. Девять дней до операции.

– Ответ «нет», – сказал он. – Я занят расследованием кражи оружия. Целый арсенал, который…

– Это может подождать до понедельника. Мы хотели бы, чтобы ты взял на себя дежурство.

На пару мгновений он крепко зажмурился.

– Увы, – ответил он. – Очень сожалею. Но никак не получится.

Прямо из машины он забронировал себе авиабилет.

Стентрэск – муниципалитет лена Норрботтен в Лапландии. Центр – Стентрэск. Город называют «Воротами к порогам», это выражение сохранилось со времен путешествия Карла Линнея в Лапландию в 1732 году.

Стентрэск расположен на реке Питеэльвен в регионе Норрботтен, ближайшие населенные пункты на юге – Эльвбю и Арвидсъяур, на востоке – Буден, а также Йоккмокк на севере.

В церковном плане с 1809 года принадлежит к общине Стентрэск, до того – к общине Недерлулео.

До 1893 года населенный пункт подчинялся окружному суду Йоккмокка, затем до 1928 года существовал суд Стентрэска. С 1971 по 2002 год Стентрэск относился к судебному округу Будена, а с 2002 года входит в судебный округ Лулео.

В муниципалитете проживает 9031 человек.

В последние четыре десятилетия наблюдалась умеренно отрицательная динамика населения.

(Из книги «Факты о муниципалитетах Швеции») Когда Викинг был маленьким, он очень любил музыку. Мама Карин играла мелодии из оранжевого песенника «Поем под фортепьяно», он стоял рядом на табуреточке и пел. Он все легко заучивал наизусть, в особенности песенные тексты, а также библейские изречения и диалоги из телепрограмм. Его мальчишеский голос не отличался красотой, но в узком регистре точно брал все ноты.

Папа Густав находил его манеру все время петь утомительной, чтобы не сказать идиотской. Он мог довольно резко сказать сыну при всех, чтобы тот заткнулся, но Викинг не слушался отца. Густав никогда не бил его на глазах у других, однако дома мог влепить пощечину и задать березовой каши.

Знаменитый хит Анны-Лены Лёфгрен «Счастливая улица» стал одной из первых песен, которые он выучил целиком на слух по радио, возможно, одновременно с «Сегодня ночью мне приснился сон». То было летом 1967-го, ему еще не исполнилось пяти. Обе песни он до сих пор помнил наизусть. Но теперь он знал, что текст песни «Сегодня ночью мне приснился сон» написал Корнелис Вресвик, а «Счастливая улица» – кавер итальянского оригинала.

В Тенсте он не бывал тридцать лет. Еще до того, как он попал туда, там уже все было закатано в бетон – если, конечно, сравнивать с Буллербю. Как тогда, так и теперь дома возвышались высоко над землей. Возможно, фасады теперь стали посветлее в результате волевого политического решения сделать новостройки миллионной программы менее стигматизированными. Получилось не очень.