Магия и кровь

– Мне кажется, в вашей компании слишком высока концентрация специалистов по науке и технике. Бывают и другие таланты, и они тоже могут внести свой вклад в ее работу.

«Подними руку и добавь что-нибудь!» Я нацеливаю эту мысль в сторону Кейс, уповая на то, что она меня услышит.

Люк подходит к экрану и выводит на него мою ленту. Сплошные фото еды.

– По-видимому, вы очень интересуетесь кулинарией и много знаете о ней. Никакой специализации по школьным предметам у вас нет. Поскольку ваша специализация, похоже, сводится к увлечению рецептами, как это поможет нашей компании?

Никак. Если бы я была среди тех, кто хочет попасть сюда на стажировку, я бы заготовила какой-нибудь обтекаемый ответ. Но я пришла ради Кейс. Умение готовить не станет основой моей карьеры. Все решит мой дар. Именно поэтому я не выбирала себе никакую специализацию. Как ее выбрать, когда ничего не знаешь заранее? Если, конечно, я пройду Призвание и получу хоть какой-то дар. А если нет – что мне тогда останется?

Мне здесь не место, и такое ощущение, что Люк это чует. Унюхал сразу, как только я вошла. И теперь набросился на меня, разинув пасть, полную острых зубов.

Я нервно сгладываю:

– Возможно, никак.

– Вы не согласны с собственным утверждением? – Люк поднимает брови в клоунской гримасе изумления.

– Нет, просто я не считаю, что кулинария вам подходит.

– Тогда зачем вы здесь? Заняли чужое место на собрании для тех, кто всерьез рассматривает «Ньюген» и хочет обеспечить будущее нашей компании?

Ноздри у меня раздуваются, и по всему телу разливается непрошеный жар.

– А зачем вы тратите время на этот допрос? – громко и четко произносит Кейс с переднего ряда. Она смотрит на Люка прищурясь. – Давайте я отвечу.

Я выпрямляюсь на стуле. Кейс все-таки получила возможность произвести впечатление. Я представляла себе это иначе, но все равно вышло хорошо.

– Кулинария – искусство, которое принесет компании огромную пользу, поскольку человек, стремящийся порадовать других через гастрономический опыт, обладает эмпатией в большей степени, чем специалист по науке и технике, которому интереснее унижать кого-то одного, чем просвещать целый зал. – Договорив, Кейс резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы.

Да чтоб меня хакнуло. В зале становится так тихо, что слышно легкое жужжание микрофона Люка.

Кейс отрывает попу от сиденья и явно собирается уходить.

«Стой!»

Она ловит мою мысль и косится на меня, от удивления разинув рот.

«Если мы уйдем, значит, он победил. Сядь!»

Кейс громко кряхтит и пристраивает попу обратно на стул.

Мне даже с заднего ряда видно, как Люк сжимает и разжимает кулаки.

Прощай, стажировка.

Джурас откашливается и включает микрофон:

– Перейдем к следующему вопросу.

Пока он выбирает, кому ответить, на экране показывают видео с ярко-красной пометкой «ПРЯМОЙ ЭФИР» в углу.

Генеральный директор «Ньюгена» Джастин Трембли собственной персоной сидит за столом, сделанным, похоже, из натурального, немодифицированного дерева. И не из какого-нибудь простецкого, не то что наш обеденный стол, а из новенького, отполированного – сразу видно, что это дерево вырастили и срубили лично для Джастина. Пышные светлые волосы безупречно лежат на косой пробор, и, хотя Джастин – мамин ровесник, чувствуется, что он полон сил, словно ему слегка за двадцать, а не тридцать пять. И конечно, все видят его фирменные темно-красные бионические линзы – проект, который он затеял смеха ради. Сегодня они стоят столько же, сколько роскошный электрический кабриолет, потому что собирают данные о ком и о чем угодно в одно мгновение, причем даже такие данные, которые обычно можно получить только за несколько часов, в том числе генетическую информацию, если человек ее случайно или нарочно слил в Сеть. А уж если генетические данные хранятся в «Ньюгене», Джастин, как генеральный директор, может раздобыть их в долю секунды – и для этого ему достаточно одного взгляда.

Компанию «Ньюген» основал отец Джастина, но тогда она славилась исключительно генетическими программами, позволяющими узнать твое происхождение. Ну, типа, когда трешь ватной палочкой щеку изнутри и посылаешь на анализ. Отец Джастина интересовался прошлым, историей. А Джастин дал фирме мощный толчок в будущее, поскольку стал заниматься генетическими манипуляциями и превратил маленький канадский стартап в корпорацию мирового уровня с оборотом в миллиарды долларов. Джастин Трембли зарабатывает за час столько, сколько вся моя семья за год.

Джастин поднимает руки ладонями к экрану:

– У нас для вас сюрприз! Добро пожаловать на наш прямой эфир. Мы в «Ньюгене» верим в то, что генетика – мощная сила, с помощью которой мы сможем влиять на будущее. А будущее уже здесь. Я счастлив представить наш последний проект – «Ньюген-пара». Это программа, позволяющая на основании генетических данных оценивать совместимость между людьми – и между друзьями, и между влюбленными. Отныне вы точно будете знать, с кем вы лучше всего совместимы в любой жизненной ситуации.

По залу проносится шепоток. Чтоб меня хакнуло! Это же круто! Даже если ты секвенировал свою ДНК, у тебя нет доступа к данным других людей и ты не можешь узнать, что творится у них в геномах. У «Ньюгена» вроде бы тоже нет такого доступа. Предполагается, что фирма получает данные только от своих клиентов. Но даже если у тебя есть все нужные сведения, откуда ты знаешь, какие гены указывают на совместимость между людьми? Другие фирмы уже пытались это делать, обычно на основе сомнительных научных данных. Однако другие фирмы – это не «Ньюген».

– Мы сумели договориться с правительствами нескольких стран, чтобы создать алгоритм, который позволяет вычислять совместимость, не давая нам доступа к вашим персональным генетическим данным.

Я мысленно кричу Кейс: «Ты это слышала?!»

Она не реагирует – смотрит на экран как завороженная.

– Это будет платная программа, но сейчас мы на этапе испытаний и предлагаем вам бесплатную бета-версию. Участники получат доступ к своим данным по совместимости и денежное вознаграждение за разрешение носить при себе трекер. – Джастин оглядывает зал так, словно видит не только собственный экран, но и всех нас и как мы сидим с разинутыми ртами. – Приглашения на бета-программы разосланы только что, поэтому проверьте ленты – вдруг вас отобрали.

Он говорит в монитор еще что-то, но я не могу ничего расслышать – в зале поднялся шум, все шарят по карманам и сумкам, чтобы посмотреть на телефоны.

Я потрясенно смотрю на свой. На экране белая рамочка с логотипом «Ньюгена», а в ней надпись:

«Поздравляем! Вы отобраны в команду бета-пользователей программы “Ньюген-пара”. Ознакомьтесь с Пользовательским соглашением и нажмите “Принять”, если согласны участвовать. Лицам моложе 16 лет потребуется разрешение от родителей. Чтобы получить полное вознаграждение за участие – 200 долларов, – вам нужно будет посетить офис компании “Ньюген”, когда мы получим партию трекеров, и носить трекер при себе до завершения испытаний».

Я не трачу времени на чтение Соглашения и жму на кнопку «Принять». Программа шлет маме запрос на разрешение, и мама почти сразу соглашается, поскольку привыкла постоянно давать мне разрешения на использование разных приложений. Под моей фотографией в профиле две кнопки – для платонических и для романтических отношений. Я нажимаю романтическую кнопку и выбираю регион – Торонто. И тут же вспоминаю Лорен, которая вечно твердила мне, что пора «начать играть в брачные игры», но поди найди для этого время между занятиями в школе и помощью взрослым в нашем семейном косметическом бизнесе. Да и сейчас я думаю о Призвании и о том, чтобы помочь Кейс, а не о том, чтобы бегать за парнями. Романтические отношения никогда не были для меня главным в жизни, но даже мне интересно найти себе идеальную генетическую пару.

Экран на секунду мутнеет, загружая информацию, а потом на нем возникает фото парня с серо-синими волосами и серыми глазами, с которым у меня, оказывается, совместимость в девяносто два процента.

Люк.

Не может такого быть.

Я расширяю регион до Онтарио. Страница перезагружается, и на самом верху – кто бы мог подумать! – опять Люк со своими девяносто двумя процентами.

Расширяю до Канады. До Северной Америки. До всего мира.

И каждый раз получаю его.

Я сползаю на сиденье и отключаю экран. Отваживаюсь покоситься на Люка.

Он стоит, скрестив руки на груди, и свирепо смотрит в зал.

Плевать он хотел и на новую программу, и на нашу с ним совместимость, если он вообще знает о ней, а скорее всего, не знает, потому что не смотрит на телефон.

Это не программа, а полный отстой. Чтоб ее хакнуло – и его заодно.

«Кейс! Пошли отсюда».