Оценить:
 Рейтинг: 0

Изгнанники, или Топ и Харри

<< 1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 30 >>
На страницу:
15 из 30
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Это было обещание!

Могучий Олень и на этот раз пошел с Харкой в его вигвам. Оба завернулись в одеяла и удобно устроились, но не успели приклонить голову, как уже заснули. Однако через четыре часа проснулись. Во время больших событий мужчина должен уметь экономить на сне, чтобы потом наверстать его в более спокойные дни. Мальчики умылись, позавтракали и сели ждать в глубине вигвама. Но их взгляды, неотступно устремленные на Маттотаупу, не давали ему покоя. Маттотаупа со дня своего изгнания и объявления вне закона не расставался со своим сыном, оказывался с ним вместе в тяжелых и опасных ситуациях, и теперь ему, как и Харке, казалось странным, что в упорядоченной жизни в стойбище Харка вновь соскользнул в роль несовершеннолетнего мальчика, а Маттотаупа оказался в роли неприступного отца. После пережитого вместе с Харкой Маттотаупа склонялся к тому, чтобы обращаться с тринадцатилетним юношей как со взрослым, хотя его и радовало, что в Харке из-за дружбы с Могучим Оленем снова ожили детское озорство и беззаботная непоседливость.

– Идемте! – позвал он мальчиков. – Отправимся вместе на разведку!

Перед вигвамом они столкнулись с Мудрым Змеем. Воина сильно удивило, что мальчики отправляются с ними, но он не проронил ни слова о решении Маттотаупы, и они вчетвером верхом пустились в путь. Им уже не требовалось идти в обход и прокрадываться, они теперь могли скакать прямо на юго-восток. Бизоньи стада предпочитали использовать свои привычные пути миграции через прерию и через перевалы, если никакие неожиданности этому не препятствовали, и Мудрый Змей повел теперь свой маленький отряд на юго-восток прямиком к известной ему бизоньей тропе. Полдень уже миновал. Солнце еще приятно грело. Взгляд свободно скользил по травянистой равнине, простиравшейся до самого горизонта. Всадники были в пути уже больше трех часов, когда наконец заметили вдали густое облако пыли, протянувшееся по прерии длинным хвостом. Не было сомнений, это сотни бизонов галопом мчались по своей песчаной тропе! Мудрый Змей запел бизонью песнь, и Харка прислушался.

Мои глаза видят желтых буйволов,
И я чую пыль, которую красные ноздри
Вдыхают с песчаной тропы нашей прерии.
Добрый лук, натяни-ка свою тетиву!
Добрая стрела, не подведи меня в меткости!

Равномерный галоп лошадей задавал ритм этой охотничьей песне. Тучу пыли на юго-востоке относило ветром в сторону. Возникали отдельные хвосты пыли, тянулись по прерии, и вот уже и Харка почуял запах этой пыли, как пелось в песне. Самая плотная часть пылевой тучи была южная. Должно быть, стадо мчалось галопом именно в ту сторону, и, вероятно, охотники скакали в гуще галопирующих животных.

Мудрый Змей хотел направиться наискосок к головной части пылевой тучи, но Маттотаупа что-то крикнул ему. Мудрый Змей перевел своего мустанга на шаг, и после короткого совещания Маттотаупа настоял на своем предложении. Он хотел с мальчиками подобраться к бизоньей тропе с северного конца пылевой тучи, встроиться там в бег стада и преподать им основу бизоньей охоты на отстающих животных стада, которые всегда есть. Мудрый Змей подавил собственный страстный охотничий зуд и был готов участвовать в этом плане. Так получилось, что маленькая группа повернула восточнее и достигла широкой бизоньей тропы на охвостьях песчаной завесы. Там два воина с мальчиками и свернули на маршрут бегства бизонов. Почва была изрыта многими сотнями копыт тяжелых животных, и глухой грохот бегущего стада доносился до ушей всадников с юга. Все четверо скакали на мустангах, натасканных на бизонью охоту, и, хотя никто из маленького отряда не издавал подгоняющий клич, мустанги сами в неистовстве перешли на протяжный галоп-аллюр, в котором конь только и мог держать скорость бегущего бизона.

Мальчики старались сохранять спокойствие. С Маттотаупой и Мудрым Змеем они чувствовали себя под надежной защитой и знали, что главное – не сводить глаз с намеченного бизона, пока его не догонишь, и стрелу надо выпускать на тесном обгоне так, чтобы она попала в сердце и была смертельной.

Пыль, сквозь которую скакали четверо всадников, становилась гуще, но ориентироваться еще можно было. Маттотаупа и Мудрый Змей одновременно издали пронзительный клич, который должен был подбодрить мустангов и привлечь внимание мальчиков. Маттотаупа и Мудрый Змей разделились; Харка держался ближе к отцу, а Могучий Олень скакал рядом с Мудрым Змеем. В пыли было легко потеряться и упустить друг друга из виду.

– Держись позади меня и стреляй! – крикнул Маттотаупа сыну.

В пятидесяти метрах от них маячил задранный хвост галопирующей буйволицы. Почему она отстала от стада, сейчас трудно было судить. Маттотаупа дал своему мустангу свободу развить полную скорость. Обученный конь сам выбрал правильный путь, вплотную мимо буйволицы, и Маттотаупа на скаку показал стрелой и луком, в какой момент надо делать выстрел. Харка следовал за отцом на своем Чалом на расстоянии в три корпуса коня. Он тоже отпустил поводья, держал наготове лук со стрелой, сохранял спокойствие и уверенность, как будто речь шла всего лишь о состязании по стрельбе. Когда Чалый, не столько направленный давлением ног на правильный путь, сколько ободренный, подскакал к буйволице сбоку, Харка изо всех сил выпустил стрелу. Выстрел пришелся буйволице под лопатку в самое сердце; она споткнулась на бегу и рухнула.

Харка вскрикнул от радости. Он убил своего первого бизона! Маттотаупа тотчас развернул мустанга. Харка с трудом затормозил своего бегущего коня и тоже направил его назад к добыче.

В траве лежала совсем юная, еще не стельная корова. Из такого животного получалось самое нежное жаркое. Маттотаупа улыбнулся Харке и посоветовал ему остаться при добыче и охранять ее. А он, Маттотаупа, хотел скакать дальше и попытаться принять участие в большой охоте сиксиков, которая еще шла полным ходом в сторону юга. Харка был доволен. Он спутал своему мустангу передние ноги, с чем тот был совсем не согласен; но ему пришлось смириться с мерами своего молодого хозяина. Затем Харка осмотрел свою добычу со всех сторон. Она сулила новую шкуру, роговые ложки, тетивы для лука, веревки из кишок, свежее мясо, вяленое мясо, все это можно было получить от этого крупного животного. Сегодня вечером Харка будет лакомиться свежим мозгом бизона; давно уже он его не пробовал. Он подстрелил буйволицу единственной стрелой, при самых благоприятных условиях. В прошлом году в куда более трудных условиях он истыкал бизона дюжиной стрел, но так и не убил его. В следующий раз он будет скакать уже в гуще дикой охоты и все равно попадет в цель.

Так он себе наметил и сел на холку убитого животного, чтобы как следует прочувствовать свою победу и насладиться заслуженным отдыхом. При этом он прислушивался к тому, что творилось вокруг него. Могучий Олень под руководством Мудрого Змея, должно быть, в это время тоже чего-нибудь добился. Внезапно Харка услышал топот и громкий смех. Странный это был топот! Как будто упиралась лошадь? Шум приближался, и вскоре Харка увидел своего друга Могучего Оленя, едущего шагом и ведущего на лассо живого теленка бизона. Теленок был уже крепкий, вырывался, норовил бодаться и вообще выделывал коленца, из-за чего Могучий Олень ухохатывался.

– Попробуй-ка сесть на него верхом! – крикнул он Харке.

– Ну уж нет! – ответил Харка, восседая на своей добыче. – Ты первый, ловец бизонят!

– Я убийца бизонов, убийца бизонов! – гордо ответил Могучий Олень. – Я с пяти стрел уложил старую буйволицу. Она была живучая, как подошва, и вообще норовистая, хитрая скотина. Хочешь на нее взглянуть?

– Да!

Могучий Олень хотел развернуться на своем мустанге, но теленок упрямился и готов был задохнуться в петле лассо, он рвался на юг, вслед за стадом, и мычал изо всех сил.

– Отпусти его, – сказал Харка. – Я на нем поскачу. На веревке ты его до стойбища не доведешь, или тебе для этого понадобится целый месяц.

– Ну давай!

Харка сперва помог товарищу спутать Пегого, на котором тот ехал верхом.

– А где Мудрый Змей? – спросил он при этом.

– Мудрый Змей? Где-то там гоняется за бизонами.

– Как и мой отец.

Конь был стреножен. Могучий Олень мог спрыгнуть. Он уперся в землю ногами, чтобы удержать теленка. Это было нелегко. То был бычок, разъяренный и изобретательный. Харка обнял его за шею, чтобы ослабить петлю лассо и снять ее. Но одному ему было не под силу справиться с животным. Пришлось помогать товарищу. Общими усилиями мальчикам удалось его повалить. Концом лассо были перехлестнуты его передние ноги. Теперь они быстро ослабили петлю и освободили из нее бычка, так что лассо снова было в распоряжении Могучего Оленя. Когда бычок вскочил, Харка уже был у него на спине. Он сжал его голенями, и у Могучего Оленя было достаточно причин для смеха, так что приходилось держаться за диафрагму. Бычок рвался на юг, к стаду, а Харке было ясно: во-первых, ему нельзя было показаться вблизи стада и среди охотников, потому что отец велел ему оставаться при добыче; во-вторых, ему совсем не хотелось предстать перед охотниками в виде всадника на теленке. Поэтому он подумывал спрыгнуть и отпустить бычка. Но поскольку его забавляло, что Могучий Олень от души хохочет, он придумал веселый соскок. Он сполз на круп, сделал сальто, спрыгнув на землю через хвост, и, схватившись за этот хвост, сделал еще три прыжка. Его успех у Могучего Оленя был так велик, как он и ожидать не мог. Его товарищ умирал от смеха, и Харка смеялся вместе с ним.

Но потом оба мальчика внезапно стихли, потому что в рассеявшейся пыли к ним мчалась галопом сильная буйволица, свирепо пыхтя и взрывая копытами землю, в бешенстве готовая поднять на рога любого противника и растоптать его. Мустанги хотели бежать прочь и чуть не рухнули со связанными передними ногами. Луки были у юных охотников за плечами, а стрелы в колчанах, кинжалы в ножнах. Все это требовало времени! Оба рисковали жизнью, уже перерезая путы мустангов. Но вскочить на них они не смогли. Оба мустанга молнией сорвались с места в смертельном страхе перед разъяренной буйволицей. Мальчики юркнули к бизону, убитому Харкой, спрятались за ним и лишь осторожно выглядывали через его массивную спину, прикрывая себе голову его гривой. Они взяли луки и наложили стрелы.

Буйволица замедлила свой бег. Она фыркнула еще пару раз, взметнула песок рогами так, что обсыпала им сама себя, и потом остановилась, как изваяние. Мальчики тоже не шевелились. Убить бизона, нападающего фронтально, практически невозможно. Бычок подбежал к буйволице, и стало ясно, что это его мать. Она обнюхала его; ярость ее улеглась. Она облизала теленка. Затем двинулась на восток, и бычок мирно затрусил за ней следом. Харка и Могучий Олень с облегчением выдули через губы воздух и посмотрели друг на друга так красноречиво, как после приключения с лосем. Дело еще раз обошлось благополучно, а ведь могло кончиться плохо, и уж теперь-то они больше никогда не будут вести себя с таким ребячьим легкомыслием. Вечерних рассказов у костра об этих приключениях им хватит теперь надолго. Мустанги ускакали. К счастью, хотя бы не в сторону стада бизонов. Мальчики увидели их вдали, стоящих рядом. У Харки не было при себе лассо. Вся надежда была на лассо Могучего Оленя. Потому что поймать в прерии полудикого мустанга было делом нешуточным и без лассо затруднительным. Но мальчики знали, как обходиться с такими животными. Они не побежали к ним; тогда бы мустанги бросились прочь. Юные охотники бродили туда и сюда, прыгали, и это вызывало любопытство мустангов, а когда те приблизились на расстояние длины лассо, Могучий Олень сделал бросок, и петля опустилась аккуратно на шею Пегому. Очень осторожно Могучий Олень стал притягивать его к себе. Конь шел охотно, почувствовав руку своего хозяина, и Чалый тоже подбежал за компанию.

Так мальчики снова изловили коней. Пропыленные и пропотевшие, они поскакали теперь к той «старой, живучей и хитрой скотине», которая всеми способами дурачила нападавших на нее Мудрого Змея и Могучего Оленя и потом все же пала жертвой пяти стрел. Они еще раз осмотрели то молодое животное, которое Харка пристрелил быстро, следуя указаниям отца. И покорно несли свою вахту.

Спустя три часа прискакал галопом счастливый отряд охотников. Они повторяющимися криками праздновали свой успех: благодаря хитрости Маттотаупы охота удалась на славу. И мальчики примкнули к отряду.

К ночи вернулись в стойбище. Ликование царило и среди стариков, женщин и детей. На долгое время они были всем обеспечены.

Когда наступило утро, женщины и девушки отправились верхом к месту охоты, чтобы разделать туши, которые несколько воинов охраняли от нападения волков. Свора деревенских собак лаяла в радостном предвкушении, ведь все собаки – большие и маленькие, черные, белые и пестрые – знали, что теперь и они наедятся досыта.

Харка сидел в вигваме подле отца. Он честно рассказал ему обо всем, что произошло. И Маттотаупа внимательно слушал.

– Это правда, – сказал наконец отец, – вам не следует путать ваши ребяческие шалости с охотой и борьбой мужчин. Впредь вы должны действовать сдержанно и хладнокровно, если воины берут вас с собой на охоту. У тебя еще есть вопросы?

– Да, отец, два вопроса. Сколько бизонов убил ты?

– Шесть. Этого нам более чем достаточно, и впредь мы сможем принимать гостей и в нашем вигваме. Хау!

– Когда мы поскачем, чтобы привезти в наш вигвам мою сестру Уинону?

– Долго ждать не придется. Я поговорю об этом с вождем Горящей Водой.

Ситопанаки

Прошло некоторое время; начинался солнечный день. Девочка Ситопанаки – чьи ступни поют, когда она идет, – стояла со своими ровесницами у стойбища, на другом берегу ручья, и смотрела на кавалерийские игры мальчиков. Девочки тоже были одеты во все кожаное. Они носили мокасины из оленьей кожи с мягкими подошвами, длинные штаны и платья до колен, с бахромой по подолу и полудлинным рукавам. Платья шились из двух больших полотнищ кожи, скрепленных плечевой вставкой с круглым вырезом для шеи. На поясе висела сумка и нож в ножнах. Длинные черные волосы Ситопанаки были заплетены в две косы. Сегодня на ней было простое платье со скромной вышивкой. Свой богато расшитый наряд она приберегала на то время, когда после большой осенней охоты наступят последние теплые дни и мужчины и женщины устроят большие празднества перед наступлением суровой зимы. Но до этого было еще далеко. Сейчас они только что пережили зиму, и никто не хотел даже думать про льды, снега и холода. Все радовались тому, что солнце греет день ото дня теплее, трава растет не по дням, а по часам и ребра отощавших лошадей снова покрываются плотью, а первые охотничьи вылазки на бизонов уже принесли в вигвамы богатые запасы. Много работы было в последние дни для жен и дочерей. Выскабливать кожи, отделять мясо от костей и вялить его или зарывать в холодную землю, промывать и сушить кишки. С четвертого года жизни Ситопанаки, как и все ее подружки, помогала по хозяйству. А мальчики в четыре года учились верховой езде и владению оружием; девочки тоже учились скакать верхом и осваивали все работы, которые им предстояло выполнять всю жизнь. Они учились у матерей не только обрабатывать большую охотничью добычу, дубить кожи, делать глиняную посуду, расписывать и обжигать ее, осваивали тонкое плетение, шитье одежды и обуви, вышивку, сборку и разборку вигвамов, но должны были также знать и находить съедобные ягоды и коренья, искать и разорять хомячьи норы так, чтоб хомяки не покусали им пальцы. Дочь и сестра должна была уметь перевязывать раны, знать целебные травы и приготовить баню с раскаленными камнями. Она умела ориентироваться в лесу и в прерии и не заблудилась бы, даже оставшись совсем одна. Если молодой воин хотел взять в жены девушку, он должен был преподнести ее отцу богатые дары. Она представляла собой ценную рабочую силу. Правда, женщинам охотничьих племен нельзя было в вигваме есть вместе с мужчинами и принимать участие в совещаниях мужчин. Женщины не были охотниками и поэтому не считались среди охотников полноценными людьми, сколь бы полезными они ни были.

Но об этом Ситопанаки никогда не думала, потому что ничего другого она никогда не видела и ни о чем другом не слышала. Она была девочка и, как умелица, хотела признания подруг, а как гордая девушка – хотела уважения мальчиков, а позднее воинов. Ситопанаки никогда не говорила много слов и не обладала откровенной веселостью и самоуверенностью брата, которого как раз за это с обожанием любила. Если она радовалась, это выражалось у нее лишь блеском глаз; если она веселилась, это можно было заметить лишь по уголкам ее губ. Поскольку она редко говорила о своих мыслях и чувствах, ее слово имело вес уже в детстве, хотя ей было всего восемь лет. Если мальчик падал с коня, вставшего на дыбы, то опущенный уголок губ Ситопанаки огорчал его больше, чем громкие насмешки ее подруг.

Было ясное утро, и та, чьи ступни поют, когда она идет, все еще стояла на берегу с подругами, спиной к ручью, и смотрела на мальчиков, джигитовавших на лугу. На самом деле она следила лишь за двумя из них, хотя казалось, что за всеми. И видела лишь своего брата Могучего Оленя и его друга Твердого Камня, Убившего Волка. Оба были искуснее, чем большинство остальных, и не падали с коней даже при самых сложных трюках. Вот они только что поменялись конями, на скаку перепрыгнув на соседнего мустанга! По свистку Могучего Оленя – уже приказному, как у вождя, – мальчики выстроились на своих мустангах в шеренгу и штурмовым галопом поскакали вперед, не нарушая линию строя. По новому свистку, более низкого тона, они все затормозились до легкого галопа. Между Могучим Оленем и Харкой скакал еще один конь. Они объяснились между собой знаками – и каждый вскочил на круп своего коня. По другому знаку, которым они обменялись, оба мальчика прыгнули на спину коня, скакавшего между ними, а с него прямиком на мустангов друг друга. Они повторили этот трюк и снова оказались каждый на своем коне.

Могучий Олень радостным воплем подтвердил удачу этого сложного кавалерийского трюка, на который его подбил Харка, и весь отряд мальчишек отозвался ликованием на умение своего предводителя и его нового друга, равного ему во всем.

Четверо других мальчишек попытались последовать их примеру, но двое промахнулись мимо цели и лишь с трудом удержались за скачущего между ними мустанга. Линия шеренги нарушилась, и Сильному Как Олень пришлось выстраивать свою кавалерию заново.

Девочки смеялись, а два мальчика, приземлившиеся в траву, побежали, злясь на себя, вдогонку за своими мустангами, чтобы снова запрыгнуть на них. Рядом с Ситопанаки стояла девочка по имени Сойка Пересмешница.

– Скорее, скорее! – кричала она мальчикам, которые гнались за своими мустангами. – Бегите как ветер! Пусть орлиное крыло несет вас, будущие воины племени сиксиков! Перебирайте ногами, глотайте воздух! Выше прыжок, кузнечики! Вверх, по коням! О, что видят мои бедные глаза! У вас застыли ноги? Мне раскалить вам камень для разогрева, чтобы они снова начали сгибаться?

Все девочки, кроме Ситопанаки, заливались смехом. А те двое мальчиков, упавшие с коней, вели себя по-разному. Один тоже посмеивался, а второй рассвирепел и бросал злобные взгляды на Харку, который ввел этот новый трюк.

Могучий Олень и Харка Твердый Камень взяли под защиту своих товарищей. Они неожиданно резко направили своих мустангов на стайку девочек, так что те, обрызганные водой ручья, отпрянули от копыт. Кроме молчаливой Ситопанаки: она не моргнув глазом осталась на месте. Кому-то наступили на ногу, кого-то подхватили в падении. Теперь уже Могучий Олень и другие мальчики смеялись над девочками, только Харка Твердый Камень сохранял серьезность и, казалось, вообще не видел девчачью толпу.

<< 1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 30 >>
На страницу:
15 из 30

Другие электронные книги автора Лизелотта Вельскопф-Генрих