Изгнанники, или Топ и Харри

Она состояла из трех простых бревенчатых блокгаузов, обнесенных просторным кольцом частокола из заостренных бревен. Рядом было небольшое озеро, которое, должно быть, питалось родниками. Вода вытекала из него мелким луговым ручьем в сторону юга. Ворота частокола выходили к озеру. Сейчас они стояли открытыми, и индейцы наблюдали за входящими и выходящими. Это были главным образом белые мужчины, звероловы, охотники, которые по весне сдавали сюда зимний мех убитых пушных зверей и закупали боеприпасы и другие нужные охотнику вещи. У озера расположились лагерем несколько индейцев. К какому племени они принадлежали, было непонятно. Но их намерения были очевидно мирными. Маттотаупа, Мудрый Змей и Харка со своего отдаления провожали взглядом Томаса и Тео на пути к частоколу. Те как раз доехали до ворот и беспрепятственно вошли внутрь. Но и внутри частокола они были видны троим индейцам: бородатые близнецы привязали своих коней к коновязи и потом вошли в ближний к воротам блокгауз. Там они оставались долгое время.

За прибытием обоих звероловов и их входом в строение внимательно следили не только трое индейцев. Один молодой охотник, находившийся внутри блокгауза, наблюдал за ними своим зорким шпионским глазом сперва через бойницу в частоколе, потом через амбразуру в бревенчатой стене блокгауза. Еще до того, как Томас и Тео вошли внутрь, охотник удалился во вторую, заднюю часть дома, где начальник фактории, седой приграничный житель и бывший зверолов, как раз проводил инвентаризацию своих запасов пестрых хлопчатобумажных рубашек и тканых одеял. Поскольку амбразуры впускали в блокгауз мало света, он поставил на стол керосиновую лампу.

– Чего тебе? – спросил старик вошедшего молодого мужчину не очень-то дружелюбно. Он сбился со счета и начал пересчитывать всю стопку рубашек сначала, на сей раз вслух: – Одна, две, три, четыре…

Охотник вообще не ответил на этот неприветливый вопрос. Он набил свою короткую трубку и раскурил ее, при этом прислушиваясь к звукам за стеной. Понять что-либо было трудно, поскольку стена и толстая дубовая дверь между помещениями приглушали звук. Но у молодого человека был хороший слух, и он понял достаточно для того, чтобы составить себе картину. В первом помещении, служившем лавкой, происходило громкое, радостное приветствие:

– Томас!.. Тео!.. Адам!.. Адамсон!.. Как ты здесь очутился!.. Я вас уже давно жду!.. Надо же, вот это да!.. А я как чувствовал!

Молодой человек, ловя эти приветственные восклицания из соседней половины блокгауза, отошел от лампы к двери, чтобы лучше слышать. Начальник фактории между тем пересчитал уже три стопки рубашек, посмотрел на охотника у двери и спросил:

– Ты их знаешь?

– Вполне возможно.

Старик принялся тихо пересчитывать пестротканые одеяла. Молодой человек продолжал прислушиваться.

– Все, можно сказать, превосходно! – произнес низкий и звучный крестьянский голос за стеной. – Я уже начал хозяйствовать. Встречаюсь сейчас с двумя вождями, которые принесут подписанный договор купли-продажи. Заплачу им честно и думаю, что они меня тоже не обманут.

– Здорово, Адамсон, здорово! А мы-то идем к тебе! Достаточно ли у тебя скота для Томаса и Тео?

– Скотины хватит, и на полях полно работы для двоих мужчин. Так что приходите.

Старик в складской половине перестал считать.

– Проклятье, – сказал он, – да никак это Томас и Тео! Ты подумай, они же ходят с нашими капканами. Что этим дуракам вдруг взбрело в голову стать ковбоями? Пойду-ка посмотрю, что там у них…

Он направился к двери, но охотник встал так, что старик не мог так просто ее открыть. Молодой человек в свои двадцать три или двадцать четыре года был рослый, широкоплечий и сильный. Волосы его и борода были черны, как вороново крыло; зеленоватые глаза заметно выделялись на таком фоне.

– Томас и Тео! – сказал он старику, не отпуская дверь. – Ты смотри-ка… «Т&Т». Ошиваются здесь в этом чертовом захолустье! И не боятся в одно прекрасное утро проснуться со стрелой меж ребер в райских охотничьих угодьях?

– Что за чепуху ты болтаешь! – раздраженно ответил старик и попытался отодвинуть охотника от двери, но это ему не удалось. – Мы тут с индейцами не враждуем, все свои. Дела идут спокойно и налаженно. Томас и Тео уже лет пять, а то и все семь у черноногих, ладят с ними и ловят бобров. Что с ними случится? И выпусти же меня.

– Да иди! – Чернобородый наконец отступил от двери. – Но только…

Старик, уже держась за ручку двери, обернулся:

– Что «только»?

– Разве ты не видел, что эти двое явились с парой индейцев, но эти индейцы не доскакали до нас, а притаились в отдалении?

– Что за глупости, Фред! Сюда любой входит и выходит, когда хочет.

– Тогда спроси эту парочку, с кем они прибыли. А я пока здесь подожду.

– Странный ты парень, Фред. Но так и быть, окажу тебе эту любезность.

– Да уж окажи. Я тут подожду.

– Да ради бога.

Старый торговец вышел в переднюю половину блокгауза.

Молодой человек, которого назвали Фредом, отступил от двери так, чтобы его не было видно людям с другой стороны. Он не думал, что его разговор с хозяином мог быть услышан, ведь они переговаривались тихо, тогда как те, за дверью, продолжали громко гомонить.

– Абрахам! – воскликнули там все трое, когда старик вышел к ним, и один из голосов продолжил:

– Абрахам, старый вождь этого славного форта! Где ты скрывался? Опять деньги пересчитывал, чтобы их стало больше?

– А вы чего тут бренчите своими капканами?

– Сдать их хотим.

– Сдать? Вам что, медведь мозги выел? Чем вы собираетесь расплачиваться?

– А стопка бобровых шкур, старый ты крохобор, целая гора пушнины! Мы квиты!

– Это мы еще посмотрим. По стаканчику бренди?

– Если только задаром?

– Задаром у нас только смерть да бренди для вас! Выпьем!

– Давай, Тео! Чего ты мнешься. Воняет сивуха недурно!

– Но-но, «воняет»! Благоухает!

Наступила пауза. Кажется, там пили. Чернобородый молодой человек приник к двери, чтобы лучше слышать. Теперь ему было слышно даже, как стукнули о деревянный прилавок отставленные опорожненные стаканы.

– А где вы оставили своих индейцев? – Это был голос старины Абрахама.

– Наших индейцев? Да там, в прерии. Ваша закоптелая будка их не привлекает. Что у вас тут купишь, кроме жалких ситцевых рубах да одеял, пригодных разве что на ветошь.

– Но-но! Позорить мой товар! За пару шелудивых шкур, что могут принести эти краснокожие, мои фланелевые рубашки еще о-го-го!

– Для того, кто их носит, они, может, и сойдут. А «нашим индейцам» твои рубашки ни к чему. То ли дело их куртки из кожи лося. А не найдется ли у тебя чего поинтереснее?

– Поинтереснее? Ишь ты. А чем твои краснокожие голодающие собираются платить?

– А ты спроси у них. И налей-ка своему старому другу-зверолову еще чуток!

– У меня тут каждый второй – старый друг. И даже каждый первый. На, пей. Но это последний стаканчик, который достался тебе даром. И хватит уже секретничать и разговаривать намеками. Выкладывай как на духу, зачем притащил в мою факторию своих краснорожих!

– Эй, потише. Если мои краснокожие друзья услышат твои наглые оскорбления, холодный нож без промедления застрянет у тебя меж разогретых ребер.

– Томас, я знаю индейцев получше, чем ты. И ругался с ними, и торговал, и как-то управлялся. Итак, выкладывай, кого привел, чего им надо и чем будут расплачиваться.

– Не засыпай меня вопросами, старина Абрахам, а то я в них запутаюсь, как жеребенок в собственных ногах. Во-первых, кто они такие. Воины черноногих, а зовут их Мудрый Змей, Топотаупа и Харри.