Тёмный голос

– Вот это да!

Мои глаза бесконечно натыкались на яркие пятна в интерьере. Бабушка ещё тот Плюшкин! Куча подушек, книг, гобеленов, персидские ковры, вазы, статуэтки, маски. Все перечислить невозможно. При детальном рассмотрении я понимала, что каждая вещь – это не просто барахло, это отдельная история. Я не искусствовед, но маски оказались африканскими, подушки – индийскими, статуэтки – египетскими, а ваза – японской. Это была не квартира, а фонд музея!

– Сколько всего!

Я восхищалась, несмело прикасаясь к вещам.

– Это малая часть, того, что я перевезла. Остальное в доме у моря.

Я всматривалась в цвета, орнаменты, трещины и потёртости. Каждый предмет казался волшебным. Каждый хранил свою тайну. Мой взгляд упал на чёрно-белую фотографию. Молодая женщина обнимает мужчину, внизу подпись: «Варна – 1958». Внимательно посмотрев на девушку, я отметила сходства с хозяйкой. Не дожидаясь вопроса, Евгения пояснила:

– Это я.

С математикой у меня туго, но если предположить, что на фото ей двадцать, то на сегодняшний день бабушке не менее восьмидесяти лет.

– А это мой муж, – продолжает женщина, губы кривятся. – Пять лет назад покинул меня. Я скучаю, но такова жизнь! Это фотография мне особенно дорога, мы сделали её на восемнадцатую годовщину нашей помолвки.

Я размышляю, и в итоге, терзаемая любопытством, уточняю:

– Боюсь спросить, сколько Вам лет?

– Девяносто шесть! – спокойно сообщает Евгения.

Я глубоко вдыхаю и со звуком выпускаю воздух.

– Фантастика!

Она засмеялась.

– Секрет в молодильных яблоках? – игриво интересуюсь у неё.

– В желании жить! – она окинула комнату и, разведя руками, словно демонстрируя доказательства, продолжила: – Я всю жизнь путешествовала. Моя жизнь – это путь! В прямом смысле – дорога! Все тропинки по-своему хороши, полезны и поучительны. Они складывались в одну большую и широкую дорогу, под названием жизнь. Оглядываясь назад, я рада, что всё было именно так.

Я с удивлением слушала её. Она лукавит: быть довольной абсолютно всем и не хотеть ничего изменить – это притворство. Я всегда желала вернуться в прошлое: сказать иначе, избежать встречи, попросить вовремя или отказать. Добрую часть моих рассуждений занимали мысли, «а чтобы было, если бы тогда…».

– Вы никогда ничего не хотели изменить?

Наивно я стала выискивать червоточины у этой дышащей позитивом бабушки.

– Нет.

Ответ был короток и совершенно не удовлетворил меня.

– Нет? – удивлённо спросила я.

– Я рада, что всё сложилось именно так, и не как иначе. Цепь событий сделали из меня ту, кем я являюсь. Я стала собой. Я иду своей дорогой. Я живу свою жизнь!

Последние слова зацепили особенно. Я подумала, о своем желании – стать собой. Оно казалась неподъёмным. С чего начать? Куда податься? Я не знала! Сейчас предо мной женщина, которая утверждает, что сделала то, о чём я мечтаю. В последний раз, словно змей-искуситель, я начала рассуждать вслух:

– Но ведь есть такие ситуации… Понимаете, нехорошие…

– Ну и прекрасно! – она не теряла оптимизма. Её глаза по-особенному блеснули, и я поняла: сейчас начнётся самое интересное. Я приняла удобную позу и приготовилась слушать. Моя интуиция не обманула.

– Когда мне было восемнадцать, – начала Евгения, – я без памяти влюбилась в профессора. Он преподавал химию. Как говорят: любовь – это химия! У нас это случилось. Симпатия возникла молниеносно. Бурный роман, а потом моя беременность. В то время, это была роковая ошибка. Профессор сказал, что уходить из семьи, тем более рисковать своей репутацией, он не намерен. Я молчала, как партизан, чтобы не навредить любимому. В итоге на шестом месяце родители выгнали меня из дома. Отец был в ярости. Любимый делал вид, что не знает меня. Всех интересовало только их положение и что подумают окружающие. Как думаешь, это дико, когда родители выгоняют беременную дочь только потому, что она скрывала своё положение и отказывается говорить, кто отец ребёнка? Я была на дне. Жить не хотелось! Наложить на себя руки было моим решением. Я любила «Анну Каренину», вот и пошла на вокзал. Смотрела на прибывающие поезда и думала: если я сейчас это сделаю, то что потом? Имею ли я право на этот шаг? Что подумают родители? Профессор? Друзья? Даже мой не родившийся ребёнок? Я думала, что, принеся себя в жертву, избавлю их от позора и страданий. После моей смерти не будет лишних вопросов. Они будут знать, на каком кладбище меня искать. Было страшно бросится под поезд. Октябрьское солнце врезалось в глаза, прохладный ветер морозил пальцы. Скоро зима, любимое время года, а я его не увижу. Я вспомнила, как ловила ртом снежинки, заходила по колено в снег, падала и барахталась. Вспомнила ёлку и Новый год, а потом мой день рождения. И вот, первые клейкие листочки появляются на деревьях, распускаются цветы, идёт весна, а я гнию в могиле. Мне стало дурно, от своих мыслей. Я жутко разозлилась на себя! Ведь впереди столько интересного! Впереди целая жизнь! Я скоро стану матерью. Как это? Имею ли я право лишать себя такого опыта?

В тот момент умерла моя прошлая жизнь. Теперь у меня не было родителей, родственников, друзей, любимого. Я старалась, не злилась на них. Ведь я бы поступила точно так же. Если ты хочешь жить в обществе интеллигенции, то нужно принимать её правила, нужно ей соответствовать. Тем октябрьским утром я отреклась от мира, в котором прошло моё детство и юность. Я начала новую жизнь.

Помню, как растерянно стояла на вокзале. В кармане было немного денег от матери и профессора. Я решила: надо ехать на юг, там не замерзну, и не умру от голода.

Знаешь, мир не без добрых людей. В поезде меня подкармливали. Одна бабуля связала для меня тёплые носки. Охватывал страх неизвестности, но забота и внимание чужих людей позволяли держаться в руках.

Итак, 22 октября я сошла в Одессе. В мыслях было ехать дальше, но, ожидая поезд, познакомилась с местной жительницей. Она накормила меня, внимательно выслушала, а потом, взяла мой узел и сказала:

– Пошли! С этого момента мой дом – это и твой дом.

Сара, женщина средних лет, смуглая, плотная, с копной рыжевато-каштановых волос. Глаза тёмные навыкат. Глядя на нее, несложно было догадаться, что её предки ведут свой род от библейского Моисея. В то время евреев, в Одессе, было много, думаю, и сейчас не меньше. Не взирая на то, что война сделала своё чёрное дело…

– Спать будешь здесь, – она указала на диван. – Что ты умеешь делать?

А делать-то я ничего не умела. Потупив взгляд, смотрела под ноги.

– Я студентка, училась в медицинском институте.

– Это хорошо, – улыбнулась Сара. – У нас есть знакомые в училище, думаю, они смогут похлопотать, так что учиться ты продолжишь. Правда, не институт, но и то хорошо.

Она пытливо посмотрела на меня и снова спросила:

– А делать-то что умеешь?

Я молчала. У меня язык не повернется сказать, что даже готовить не умею.

– Понятно! А рожать тебе когда?

В ответ я пожала плечами.

– Смешная, – заключила Сара. – У врача хоть раз была?

– Нет.

Женщина залилась смехом.

– Так может, ты и не беременна? Может, это газы!

– Нет-нет, я всё по книгам. Все признаки, – сбивчиво затараторила в свою защиту.

Она хлопнула в ладоши и пуще прежнего предалась хохоту.

– Через пару дней возвращается мой брат. Он врач, служит на флоте. Пусть осмотрит тебя, а то вдруг что с ребёнком.