Тёмный голос

– Это очень хорошо! Нужно бороться, – я поддерживаю её.

– Да, да! – она подхватывает. – Все болезни от нервов. Это все из-за моей работы! Нервный, неблагодарный труд!

– Кем Вы работаете? – я завязываю разговор.

– Учителем.

– Дети сейчас сложные, – выдаю заезженную фразу и выражение сочувствия на лице.

– О, не то слово! А всё из-за родителей! Чем они занимаются? Чем угодно, но только не своими детьми.

– Вам очень сложно, тяжело!

– Что я, мне уже всё равно! Я теперь здесь, – она похлопала по матрасу. – Пусть мучаются молодые. Находят подход к неблагодарным детям. Пусть выслушивают замечания администрации, проверяющих. Я уже всё! – она демонстративно махнула рукой. – Я отдала свою личную жизнь, здоровье – всё отдала этой работе.

Я понимающе кивнула.

– Я чувствовала, что со мной что-то не так, но не могла обратиться к врачам, потому, что была проверка. Целый месяц! Начальство меня не отпускало. Я упустила болезнь! Как они шушукались за моей спиной, когда я вернулась после лечения. Бледная, лысая, без груди! – женщина оживлённо вращала глазами, гневно потрясая рукой. – А как смотрели на меня после операции! Не коллектив, а гадюшник, во главе с настоящей «коброй»!

И я слушала этот бесконечный поток о косых взглядах, придирках, насмешках. О страхах, о гневе. И он лился и лился; в один момент её слова превратились в жужжание. Широко открытыми глазами я смотрела, как её тонкие губы шлёпают одна об одну, издавая недовольное бурчание. В один момент она остановилась и возбуждённо спросила:

– Как бы ты поступила?

Я пристально посмотрела на неё, подумала: вот я и попалась! Но нет, мой ответ её меньше всего интересовал. Заведясь с новой громкостью, она поливала грязью мужа и детей. И вот я слышу, что нет заботы, нет уважения.

Все это могло продолжаться часами, но периодически заглядывающие соседки несмело намекали, что пора закругляться. Я была благодарна этим женщинам в плюшевых халатах. Моя собеседница громко откашлялась.

– Я просто хотела с кем-нибудь поговорить. Тут так одиноко, – напоследок заключила она.

Я одобрительно мотнула головой и направилась к выходу. Вот моё мучение и закончилось, уши не будут пухнуть. Я потратила час времени, а ведь могла действительно кому-нибудь помочь.

Опустошенная, я брела по коридору.

– Детка, – меня окликнули.

Старушка быстрыми шагами догоняла меня. Платье-балахон фактически тянулось по земле, она приподнимала его и ускоряла шаг. Маленькая ручка то и дело хваталась за поло шляпы, которая норовила слететь от быстрых движений хозяйки. Тёплые, зелёные глаза внимательно посмотрели на меня.

– Детка, ты поедешь на лифте?

– Да.

– Я с тобой. Одна боюсь! – она ухватилась за сердце, изображая страх.

– Хорошо.

Уже в лифте она уставилась на мой бейдж.

– Волонтёр?

– Ага!

– И чем помогаешь? Что вы делаете, волонтёры? – она с интересом выпрашивала.

– Слушаем. Целый день только и делаем, что внимательно слушаем, – отстранённо проговорила я.

– Значит, вы только слушаете? – она оживилась.

Поджав губу, я мотнула головой.

– А тебя кто слушает? – игриво заглядывая в глаза, спросила старушка.

– Не понимаю!

Она засмеялась.

– Милая девочка! – она с заботой обратилась ко мне. – Я представляю, что все эти люди могут рассказать о себе и своей жизни. Это печальные и тяжёлые истории. Такое слушать нельзя, тем более таким юным девушкам, как ты.

– А как же жизненный опыт?

– Хороший жизненный опыт – полезен! – она нарочито сделала паузу и добавила: – То, что ты здесь слышишь, сложно назвать: хорошим.

Я молчала.

– Кто тебя слушает? С кем ты можешь поделиться? – уточняла старушка.

Я снова молчала. Лифт остановился, предлагая выйти. Мы вместе покинули его. Женщина направилась к выходу, а я в кабинет волонтёров. Кристины не было, я оставила халат и бейдж. Мне хотелось поговорить с незнакомкой, ответить на её вопросы. Только время упущено, она ушла домой.

Сложно передать мое удивление и радость: я застала её на крыльце. Она улыбнулась и подозвала к себе.

– Вы спрашивали, кто меня слушает… – начала я.

– Угу.

Я медлила, мысли в голове были разрознены, заполнены жалостью. Я оплакивала себя, свою жизнь, потерянность и несправедливость. Я хотела выдавить, что-нибудь философское из разряда: никто не услышит мою израненную душу. Я буду молчать, я буду терпеть. Кругом эгоисты, мир эгоизма.

– Так и думала: никто! – не дождавшись ответа, заключила она. – Пойдем, присядем, моя юная подруга, – предложила бабушка.

Солнце активно грело. Первые цветы показывались на деревьях. Мы присели на скамейку. Женщина закатала рукава и подставила кожу под тёплые лучи. Уловив мой удивленный взгляд, она проговорила:

– И тебе советую! Витамин Д – источник счастья!

Эта старушка, походившая на волшебницу, сошедшую со страниц детской книги, умела убеждать, а ещё у неё был талант, она все делала естественно, и, несмотря на возраст – грациозно. Во всех её движениях не было суеты, лёгкая улыбка постоянно красовалась на губах. Особого внимания заслуживали глаза – широко распахнутые и добрые.

Немного посидев, я последовала её примеру и оголила руки по самый локоть.

– Так зачем ты здесь? – спросила волшебница.

– Помогать.