Тёмный голос

Слёзы собирались в уголках глаз. Я не могла смотреть на него, на встревоженное выражение, на жалость в глазах. Я повернула стул и уставилась в окно, в то самое, где Марк несколько минут назад топил свой взгляд.

2

Ванна наполнялась водой, лезвия лежали на бортике. Клизму не стала делать, последний ужин был два часа назад, пища ещё в желудке, можно не волноваться, все останется при мне. Дневник лежал на кровати, рядом конверт с деньгами и белое платье с пометкой «смертное».

Марк прислал сообщение: «Давай увидимся завтра и повторим. Не будем откладывать в долгий ящик». Я ответила: «Конечно. Созвонимся!». Пусть отстанет. Я удалила все сообщения и часть номеров, включая любовника. Ванна почти наполнилась. Я разделась, подошла к зеркалу. Что он нашёл в этом уродливом теле? Когда-то я была красива. Я нравилась себе. Стоило наплевать на жизнь и ужасные внешность и душа не заставили себя ждать. Ложь, зависть, злоба, гордыня, неудовлетворённость – букет, с которым я живу.

Я перекрыла кран. Вода была обжигающей, но это не важно: свариться заживо или умереть от кровопотери. Пальцы тряслись. Слёз не было. Первый надрез – неглубокий, второй – значительнее. Я опустила руку. Вода моментально окрасилась. Больно не было. Я наблюдала за редеющей струйкой. Резать придётся не один раз. Тело такое глупое, оно борется до последнего, пытаясь залатать пробоины.

В квартире сверху закричал ребёнок. Они собираются его мыть. Я потянулась за мобильным взглянуть на время. Полночь! Странные родители. Мальчик продолжает вопить, но это не важно. Даже забавно. Делаю ещё надрез. Вода бледно-розовая. Пока чувствую себя хорошо. Возможно, я захлебнусь. Мне станет дурно, я потеряю сознание и всё будет кончено.

Лампочка подозрительно моргала. Щелчок! И свет погас. Снова рубильник. Я подумала об Алесе. Нельзя так, она перепугается. На ощупь покидаю ванную. Я права – света нет и в коридоре. Надела халат. Кровь сбегала вниз. Замотала руку в полотенце, вышла на лестничную площадку. Секундное дело – поднять рычаги. Появился свет, а полотенце окрасилось багровым. Я перерезала крупный сосуд. Кровь в коридоре и ванной. Почувствовала озноб: возможно, из-за кровопотери или холодного подъезда. Хочется верить, что от первого. В воде хорошо, я быстро согрелась.

Вопли ребенка перешли в нецензурную брань. Я собиралась ускорить отход в мир иной, открыла новое лезвие; что-то холодное упало на нос. Я подняла глаза. Чёрт! Меня топят. Что происходит?! Лезвие вывалилось из рук, а тонкие струйки воды хлестали по стене.

Я вылезла из ванны и истерично засмеялась. Этажом выше притихли, они услышали меня. Знали бы они, что сейчас происходит здесь! Все шло против меня. Через три минуты сосед сверху стоял на пороге и что-то мямлил про неисправную стиральную машинку. Высунув голову, я предложила прийти завтра. Он был не против и скрылся за долю секунды.

Я вернулась. Бросила тряпки на пол, воды было немного. С потолка больше не капало. Соседей ниже точно не затопят.

Рука ныла, кровотечение прекратилось. Быстрее вернуться в воду и всё закончить. Запиликал телефон – пришло сообщение. Снова от Марка, его номер отпечатался в мозге наизусть. «Я хочу тебя радовать каждый день! Я хочу тебя сделать счастливой! Позволь мне это».

Что происходит? Мир открыто сопротивлялся моему желанию! Я упала на пол, корчилась и рыдала, била по стенам и орала.

Утро следующего дня настало. За окном темно, часы показывали 7.20.

Рука припухла. Я осмотрела раны: они затянулись тонкой коркой, за исключением самой глубокой. От неосторожного движения она болела и кровоточила. Я промыла её и туго перебинтовала, хорошо, что зима, под свитером ничего не видно. Если повезёт, то к лету всё будет в лучшем виде, возможно, не останется следов.

Жутко хотелось пить и есть, желательно чего-нибудь сладкого и жирного. Организм восстанавливался. Я уплетала кусок за куском, еда казалась невероятно вкусной. Я не могла насытиться. За несколько дней голодания я изрядно осунулась.

Что дальше? Я ведь осталась! Я снова в этом аду, без цели, без смысла. Я не ушла туда, я не обрела свободу, но четко уяснила – мне страшно снова это сделать. Этот мир не отпускает на ту сторону, словно он мало высосал из меня. Он говорит – ещё не время! Мне хочется всё это прекратить, но страх парализует. Я панически боюсь, что у меня ничего не получится. Верёвка оборвётся, газ перекроют, вены зашьют… Меня страшила моя несостоятельность, невозможность осуществить задуманные цели.

3

– Значит, если бы я не прислал сообщение, то ты бы вскрылась?

– Да.

– Вот это номер! – Марк недовольно ударил по столу.

Он расхаживал передо мной, потягивая вино, изредка бросая взгляд. Любовник медлил, подбирая слова или переваривая информацию.

Не проронив ни слова, Марк обнял меня, как раньше: крепко, не давая пошевелиться. Губы скользнули по щеке; его одолевала страсть. Он считал, что хороший секс – лекарство от любых недугов. Марк незатейливо склонял меня к близости. Я попыталась встать и отделиться, чтобы пресечь всё на корню. Любовник мягко вернул на место, продолжая усыпать поцелуями. Ладони сомкнулись на моей груди.

– Марк, не надо!

Я пыталась отстраниться.

– Почему? Ты не хочешь?

– Да, я не хочу! – резко и нервно подтвердила я.

Хватка ослабела.

– Как хочешь.

Марк сел рядом.

– Ты видишь, что я мучаюсь, – откровенно начал любовник.

– Из-за секса? Тебе его не хватает? Удовлетворить может любая, – я злорадствовала.

– Причем здесь это?! Не в сексе дело. Ты сама всё знаешь.

– Сколько их было после меня?

– Семь, восемь… Я не считал. Ведь это так, развлечение…

– Ну, ты и бабник! У твоей жены, как у оленя – рога ветвятся!

Он засмеялся, обнял меня и чмокнул в висок.

– В тот период я догадывался, что тебе несладко, но я всё связывал с финансовыми трудностями. Я даже не мог вообразить, что ты помышляла о суициде. Если бы я знал, я бы вел себя мягче. Я бы ничего не требовал от тебя… Ты ведь мне не чужая…

– А все эти девушки тоже не чужие?

Наверное, он думал, что я ревную: еле уловимая улыбка скользнула на его губах. Ему доставляло удовольствие представлять, что он значим для меня, а, следовательно, всё можно вернуть в исходное состояние.

– Они – совершенно другое. Я даже имен не помню.

– Марк, разницы между мной и другими девушками, с которыми ты спал, нет. Пойми наконец-то!

Он закачал головой.

– Ты сама мне говорила, что всё в этом мире не случайно… Я появился в твоей жизни, когда был тебе нужен. Я спас тебя, – он вздёрнул бровями и продолжил, – ну, или поставил жирную точку в твоем спасении. Это ты должна наконец-то понять: мы до сих пор нуждаемся друг в друге. И ты знаешь, я не о сексе… Ты ушла из-за моего предложения? Ты испугалась? Думала, что таким образом я лишу тебя свободы?

Он бил в самое яблочко.

– Ведь не в парне дело? – продолжил Марк. – Тот «малый» был прикрытием, у тебя ведь с ним ничего не сложилось. Да, дорогая?

Юлить было бессмысленно.

– Для того, чтобы ты исчез, я завязала отношения с Мишей. У нас был уговор, он поможет мне избавиться от тебя.

Марк недовольно покачал головой.

– А сейчас ты хочешь себя убить? – спросил он, допивая «Толл Хорс».

– Нет, я хочу жить! Я очень хочу жить! – глаза увлажнились, а голос задрожал.