Оценить:
 Рейтинг: 0

Друидская любовь

Год написания книги
2022
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 12 >>
На страницу:
3 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Он озадаченно нахмурился, пытаясь узнать, что так огорчило его любимую девочку. Но в этот раз ее сердце не открыло ему свои тайны.

Мариока болезненно поморщилась. Приближалось время кормления, грудь распирало от молока, а Бирн еще слегка сжал ее. Из соска потекла тонкая струйка, и это было так унизительно. Она никогда не кормила дочку в присутствии мужа. Мать предупреждала ее, что этот процесс часто вызывает брезгливость и даже отвращение у мужчин, которые хотят видеть в жене страстную любовницу, а не кормящую самку. А еще рассказала, что после родов интимные отношения резко портятся, и почти сходят на нет. О ребенке надо заботиться днем и ночью, а мужчине не нравится, что жена уделяет ему меньше внимания. Нет, он, конечно, любит и ее, и ребенка, но счастье возвращается в семью, когда малыш начинает уже разговаривать. Мать прошла через это два раза, и откровенно поделилась своим опытом с дочерью.

Мариока надеялась, что ее семейная жизнь сложится иначе, но, к сожалению, ошиблась. До самых родов они с мужем спали вместе, но после рождения дочери все изменилось. Уже два месяца, отговариваясь срочной работой, Бирн возвращался домой поздно вечером, и спал в своем кабинете, якобы для того, чтобы не тревожить ее и дочку. Как будто она не понимает, что работа здесь совершенно не причем.

– Рика, в чем дело? Что-то случилось с малышкой?

Макбрайд бросил заботливый взгляд на кроватку, но дочка выглядела здоровой и крепко спала. Развернув жену лицом к себе и увидев в ее глазах застывшие слезы, он встревожился уже не на шутку.

Усевшись в кресло, Бирн усадил Мариоку себе на колени, и, нежно целуя, попросил:

– Рассказывай, что произошло, не пугай меня.

Она не выдержала и расплакалась, а затем, глотая слова и слезы, обреченно сказала:

– Я все понимаю, Бирн. Я растолстела, моя грудь напоминает вымя коровы, и пахнет молоком, а не духами. А Лаки такая красивая, такая утонченная. Конечно, я сделаю все, как ты хочешь. Это больно, но, ничего, привыкну. Лаки имеет право на компенсацию, ведь я украла тебя у нее.

Бирн был поражен до глубины души. Его любимая жена искренне считала, что он охладел к ней, и даже приревновала к своей лучшей подруге.

– С чего ты взяла, что делишь меня с Лаки? Как такая чушь могла прийти тебе в голову?

– Ты очень злился, когда уходил, и сказал: «Сейчас я выбью из этой девчонки всю правду. Пусть не надеется меня обмануть». Но я знаю, что ты никогда не ударишь женщину, а значит ты «выбивал» правду тем же способом, каким узнаешь все мои мысли. Лаки сама рассказала мне о нем четыре года назад.

Девушка говорила тихим монотонным голосом, полностью покоряясь воле мужа. С самого начала их совместной жизни она понимала, что человек, занимающий столь высокий пост в их клане, да еще намного старше по возрасту, будет руководить всеми ее действиями. И ей надо только смириться с этим, если она хочет быть вместе с ним.

– Я знала, что вы встречаетесь, но никогда не говорила ей об этом. А когда она перестала уходить по ночам, я подумала, что вы поссорились, и решилась пойти к тебе на Бельтайн. Конечно, я не обсуждала это с Лаки, но она всегда легко читала мои мысли, и сама назвала твое имя. Это был единственный раз, когда мы говорили о тебе. Я попросила ее уступить тебя всего на одну ночь, и она пошла на это ради своей лучшей подруги. Даже подсказала, что надо сделать, чтобы ты не прогнал меня и выполнил мою просьбу. Но она же не знала, что ты захочешь жениться на мне. Я тоже не могла такое представить, но с радостью ухватилась за твое предложение. После свадьбы я больше не общалась с Лаки, и ничего ей о нашей жизни не рассказывала. Да и не думаю, что она хотела бы о ней знать.

– Глупышка, – ласково произнес Бирн, вытирая ей слезы. – Моя любовь не зависит от веса и объема, для меня ты всегда будешь самой лучшей девочкой на свете. И запомни, ты не крала меня у Лаки. Между нами никогда не было любовных отношений, а если бы они были, то, несмотря ни на какую дружбу, Лаки не одолжила бы любимого мужчину. В ту ночь она помогала нам обоим, потому, что любит нас. И еще, чтобы ты знала, я попытался узнать у нее правду своим способом единственный раз, когда ей было восемь лет, и то безуспешно. Больше я никогда не прикасался к ней, ведь она для меня – внучка, а ты – любимая и единственная женщина.

– Но ты не спишь со мной после рождения доченьки, даже не целуешь меня, – смущенно шепнула Мариока, уткнувшись в плечо мужа.

– Катэйр сказал, что после родов лучше воздержаться два месяца, а я с ума схожу от желания, и взорвался бы на месте от одного поцелуя. Сегодня нашей малышке два месяца, и у нас все будет, как прежде, даже еще лучше.

– Тогда у меня не лилось молоко из груди.

– Лаки еще мало кушает, вот лишнее молочко и течет, – успокоил ее Бирн и, проложив цепочку нежных поцелуев по тонкой шее, склонился к налитой груди.

– Папочка тоже хочет попробовать пару капелек, – пробормотал он, слизывая молочный след и обхватывая губами сосок.

Острое желание пронзило Мариоку. Она негромко застонала и прижала голову мужа к груди. Но их столь увлекательное занятие прервал возмущенный плач ребенка. Бирн усадил жену в кресло, а сам достал малышку из кроватки и передал в заботливые руки матери. Дочка сразу успокоилась, уткнувшись в грудь.

– Ах, ты, ненасытный ротик, оставь хоть немного папочке, – шутливо попросил он, а Мариока счастливо засмеялась. Муж любит ее, у них все будет хорошо.

Бирн умиленно смотрел, как жена кормит их ребенка, и щемящая боль от обиды, что у него отняли наследника, потихоньку отступала. Значит не судьба…

Через час, когда они утомленные, но такие счастливые, лежали, обнявшись, разговор снова зашел о Лаки. Мариока спросила, о чем они так долго говорили, и Бирн рассказал о правнуке, которого двадцать лет считали погибшим, а оказалось, что родной отец попросту выбросил его из семьи, вбив себе в голову, что ребенок не от него. Услышав столь ужасные слова, Мариока негромко вскрикнула и испуганно посмотрела на дочку, лишь на секунду представив, что ее маленькую Лаки отдали незнакомому человеку.

– Бедная мать Алана, что она пережила. А Бернард, как он мог спокойно спать все эти годы? Да его убить мало за такие дела!

– Не знаю, что я бы с ним сделал. Возможно, и убил бы, – честно признался Бирн. – Думаю, Лаки этого и опасалась, поэтому наказала Берна сама. Врезала ему хорошенько, а потом еще и Ольсену позволила стукнуть его пару раз.

– Лаки всегда была справедливой и смелой. Никогда никого не боялась. А, знаешь, как она защищала меня в детстве? Нам было по восемь лет, когда мы впервые увидели друг друга. Ты привел ее в нашу комнату и сказал: «Лаки, это твоя новая подружка Мариока. Дружите и помогайте друг другу». И она очень серьезно отнеслась к твоим словам. Девчонки из нашей комнаты были старше на три года и постоянно меня обижали, отнимали игрушки и сладости, заставляли им прислуживать. Они хотели и Лаки подчинить себе, но получили такой отпор, что сразу от нее отстали. А когда она узнала, что девчонки все отнимают у меня, то решила проучить их, и стала натирать конфеты красным перцем. Хватило двух раз для того, чтобы все сладости оставались у меня. Я предлагала их Лаки, но она всегда отказывалась, ведь ей нечего было дать взамен. Только когда Стивен начал засыпать ее конфетами, мы стали делиться ими друг с другом. Лаки постоянно заступалась за меня, и это ужасно злило девчонок. Мне было почти тринадцать, когда они решили наказать меня за нашу дружбу. Очень унизительно и жестоко наказать.

Голос Мариоки слегка задрожал. Даже спустя столько лет она не могла забыть тот день.

– Узнав, что Лаки осталась на дополнительных занятиях, и не сможет им помешать, они схватили меня и повалили на кровать. Я вырывалась и кричала, но они были сильнее, и их было трое. Они раздели меня догола. Хэйли Линч – их заводила, привязала мои руки к спинке кровати и стала грубо мять грудь. Ее подружки никак не могли справиться с моими ногами, я брыкалась изо всех сил. Хэйли кричала: «Сначала мы научим тебя быть послушной, а потом покажем, что ты будешь нам делать. И никакая Лаки тебя не спасет. Она ненавидит „розовых штучек“, а ты сейчас ею станешь».

Я кричала, не переставая, и Хэйли ударила меня по лицу, приказывая заткнуться. Я понимала, что спасения ждать не откуда, и сейчас произойдет самое страшное, как вдруг услышала гневный возглас: «Совсем уже озверели, твари! Вон отсюда!», – и увидела тебя. Ты вышвырнул их из комнаты, подошел к кровати, отвязал меня и стал шептать заклинания, проводя руками над моим телом так близко, что я чувствовала тепло, исходившее от твоих ладоней. Потом ты собрал валявшуюся одежду, протянул мне и тихо сказал: «Детка, пора уже начинать носить бюстгальтер. Попроси маму купить его тебе».

Знаешь, мне до сих пор стыдно, что ты увидел меня такой жалкой, зареванной и голой. Наверное, и тебе было неприятно вспоминать об этом. Ты всегда отворачивался, когда мы случайно сталкивались, и делал вид, что не замечаешь меня. Все четыре года…

Мариока жалобно всхлипнула, а Бирн крепче прижал ее к себе и сам начал рассказывать:

– В тот день я шел по коридору и вдруг услышал крики, такие отчаянные, что кровь заледенела в жилах. Они раздавались из комнаты, где жила Лаки. Я бросился туда, и увидел такое, что просто не укладывалось в сознании. От ярости я пинками вытолкал трех мерзавок и отвязал девочку, которую они хотели изнасиловать. Девочка была испугана и унижена их грязными тисканьями, и чтобы помочь ей забыть весь этот кошмар, я решил провести обряд очищения. И знаешь, мне тоже до сих пор стыдно от воспоминания, как нестерпимо хотелось моим губам прикоснуться к тому полудетскому телу. Ты даже не представляешь, как дико ощутить себя педофилом в семьдесят с лишним лет. Поэтому, я избегал даже взглядом встречаться с тобой, но всегда все знал о тебе и отмечал твой день рождения. Говорил себе, что сегодня моей девочке столько-то лет и посылал цветы и подарок.

– Так все-таки это был ты, – счастливо засмеялась Мариока. – Я с опаской смотрела на подарки, уж слишком дорогими они были, но Лаки всегда переубеждала меня. «Это опять от твоего тайного поклонника. Бери смело, ему ничего от тебя не надо», – уверенно говорила она.

Бирн громко рассмеялся:

– Ну, ничего не скроешь от этой Лаки. Представляешь, она каждый раз приносила мне кусок торта с твоего дня рождения. Говорила, что твоя мама угощает под самую завязку, еще и с собой дает. Но, торт, хоть и такой вкусный, ей самой уже его не осилить, поэтому она делится им со мной, зная, как я люблю сладкое.

– А маме она говорила: «Я съем тортик дома, чтобы растянуть удовольствие». А та в ответ: «Детка, да кушай на здоровье, я тебе еще дам кусочек с собой». Я думала, что она угощала им Стивена и Вика, а оказывается тебя. Просто обожаю Лаки! Ну, рассказывай дальше, мне так интересно. Помню, как Лаки еще удивилась, когда я получила в подарок серьги с бриллиантами, и сказала: «На что это он намекает? Серьги на совершеннолетие обычно дарят отцы. А я думала, что он испытывает к тебе совсем иную любовь».

– Я специально сделал такой подарок своей девочке, прощаясь с ней навсегда. Она выросла. У нее начиналась новая взрослая жизнь. И мне надо было уже прекращать с маниакальным мазохизмом наблюдать за тем, как девочка превращается в девушку. Ведь так можно совсем тронуться умом. В тот вечер я сидел дома, пил виски и говорил себе: «Сегодня Бельтайн, она пойдет на „праздник цветов“, выберет парня и подарит ему себя. А я напьюсь, и с завтрашнего дня начну жить без моей девочки, которая так никогда и не узнает о преступной любви старого дурака».

Когда в дверь постучали, у меня не было никакого желания открывать ее. Кто бы не стоял за ней, я не хотел его видеть. Но визитер был настойчивым, и стук повторился. Я рассердился и решил излить всю злость на непрошеном госте. Резко распахнул дверь… и подумал, что совсем свихнулся от безнадежной любви. На пороге стояла моя девочка, в ее ушах сияли мои сережки, а в руках была белая роза.

– Ты хотел захлопнуть дверь перед моим носом, – запоздало упрекнула Мариока, – я сразу это поняла и быстро проскользнула в комнату, а ты начал ругать и гнать меня.

– Конечно, я растерялся. Сидеть и жалеть себя – это одно, а увидеть свою девочку с белым цветком и согласиться выполнить ее просьбу – совсем другое. Разум кричал мне: «Прогони ее, она совсем ребенок! Не педофил же ты, на самом деле. Да она возненавидит тебя после того, как опомнится!». А сердце плакало и просило любви хоть на миг, иначе оно разорвется.

– Хорошо, что ты послушал сердце, – Мариока нежно поцеловала мужа.

– Нет, моя миленькая, я послушал разум и решил испугать тебя своей грубостью. Рванул твое платье и положил ладонь на грудь. Я был уверен, что сейчас моя девочка испугается и убежит, но она стояла и смотрела на меня, а под ладонью плакало и умоляло о любви ее сердце. И тогда отбросив все свои принципы, я принял тебя, как наивысший дар небес. А кто хотел сбежать на рассвете, тихонько выскользнув из моих объятий? – сердитым голосом шутливо спросил Бирн, зарываясь лицом в густые волосы жены.

– Я боялась, что тебя могут обвинить в изнасиловании ученицы, если утром увидят меня выходящей из твоей квартиры.

– Твой отец так и сделал. Да оно и понятно. Какой нормальный человек поверит в то, что прелестная юная девушка подарила невинность старому сластолюбцу?

– А зачем ты показал ему простынь, да еще в присутствии господина Галларда? Папочка и опешил. Ты же мог просто попросить у него моей руки, без всяких подробностей.

– Я и попросил без подробностей, а он, естественно, отказал. У меня не было другого выхода, и теперь у тебя такой старый и немощный муж, – Макбрайд начал заводиться, вновь страстно целуя жену. – Твои школьные подружки до сих пор тебя жалеют.

– Они все мне завидуют. Их парни и в подметки тебе не годятся, – не менее страстно ответила она на поцелуй. – Я тебя люблю.

Позже, когда муж заснул, Мариока еще долго лежала без сна.

«Какая же я глупая, что из-за ревности прекратила все отношения с Лаки. Мне так не хватало ее все эти годы. Хорошо, что Бирн пообещал нас помирить. Она обязательно меня простит».
<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 12 >>
На страницу:
3 из 12