Чёрная вдова

И она действительно начала жить заново, другой, самостоятельной жизнью.

После окончания бухгалтерских курсов по просьбе директора курсов её приняли рядовым бухгалтером на перспективную, богатую фирму «Саттилик».

Всего за полгода она показала себя не только грамотным бухгалтером, но и прекрасным экономистом.

– Эмма Георгиевна, зайдите ко мне в кабинет,– однажды, проходя мимо, позвал Эмму заведующий фирмой Булат Серсенбаевич.

– Что это он тебя так персонально пригласил? – спросила Гульмира – бухгалтер с соседнего стола.

– Понятия не имею! – насторожено ответила Эмма.

Она по привычке убрала со стола важные документы и пошла в кабинет управляющего с загадочными мыслями. Осторожно приоткрыла дверь и в небольшую образовавшуюся щель вкрадчивым извиняющимся голосом спросила:

– Можно войти?

– Проходите, садитесь. – Показал на стул рядом со своим столом управляющий.

– Эмма Георгиевна, у меня к вам есть хорошее предложение, – начал шеф, когда Эмма стеснительно присела на краешек стула. – Помощник главного бухгалтера уходит в декретный отпуск. Мы на совете директоров посовещались и решили это место предоставить вам. Как вы на это смотрите? Осилите такую работу, нет?!

– Думаю, что осилю. Когда она была на больничном листе две недели, я же справлялась!

– Вот это мы и взяли за основу нашего решения. И хочу сказать, что не плохо справлялись, поэтому все директора проголосовали за вас единогласно!

– Спасибо за доверие, Булат Серсенбаевич, я вас не подведу.

– Вот и отлично! Завтра принимайте у Умит Ильясовны документы! Поздравляю вас с новой перспективной должностью, – вставая с кресла, через стол, протягивая Эмме свою широкую ладонь, расплываясь в дружеской улыбке,– сказал управляющий. – Теперь нам с вами придётся работать в одной упряжке! Конечно, если станет тяжело, мы поможем! Да поможет вам ваш Бог, а мой Аллах.

Эмма в радостном, возбуждённом настроении вихрем влетела в бухгалтерию и с налёта повисла на шее у Гульмиры.

– Ты, что?! – испугалась она. – И, догадавшись, по Эмминому лицу, что произошло что-то невероятное, шутливо спросила:

– Ну-ка колись!!!

– Гульмирочка, меня переводят замом главного бухгалтера, вместо Умит Ильясовны!

– Да ты, что?! А вообще-то Эмма ты заслуживаешь такой должности, – любезно поддержала Гульмира подругу.

Вскоре Эмма уже работала на хорошей должности и с хорошим окладом. Сотрудница предложила ей в рассрочку свою полуторную квартиру. Галину устроила в круглосуточный детский садик. Казалось, фортуна её повернулась к ней лицом.

Но чем больше судьба ей давала удачи, тем сильнее в её душе росла злоба на Кима. Ни на минуту не покидала затаённая мечта отомстить ему за униженную и поруганную её нежную девичью любовь. Ей хотелось, чтобы он испытал все трудности её, хотя и короткой, но тяжёлой нищенской жизни, и мысли как это осуществить терзали её затуманенную голову.

Дочери уже исполнилось два года, а она ни разу родителям даже не позвонила. Иногда мать звонила сама, но Эмма не отвечала. А теперь вообще заменила телефон.

Почему так жестоко обращалась с родителями, понять не могла, Много раз корила себя за такой поступок, но в сердце занозой торчала её тяжкая жизнь, виной которой считала родителей.

Её душа постоянно была в ожидании чего-то страшного, но чего именно Эмма не догадывалась даже сама.

С головой, окунувшись в любимую работу, она не замечала, как мимо неё пролетала жизнь, по крупицам вытаскивая из неё все счастливые минуты.

Безрадостную мрачную её жизнь дополняла слякотная осень. Частые промозглые дожди наводили на Эмму беспричинные уныния. К счастью дни становились всё короче и короче

Сиротливо смотрели на неё деревья в парке, по аллеям которого она проходила дважды в день. Словно, сочувствуя ей, они махали вслед, от шаловливого ветерка, голыми ветвями.

В декабре накануне нового года ночью выпал первый пушистый снег. Парк ликовал своей фантастической красотой. Юный искрящийся снег нарядил не только ветви деревьев, но и кустарники, одев их в причудливые шапки.

Эмма шла по аллее и с наслаждением вдыхала свежесть морозного утра.

Навстречу ей приближалась молодая девушка, глубоко укутавши голову в большой лисий воротник. Поравнявшись с ней, она вдруг отпустила руку, которой зажимала воротник пальто и, бросившись Эмме на шею, крепко прижимая к себе, закружилась вместе с Эммой на обледенелом асфальте.

От такой неожиданности Эмма на миг остолбенела, но когда освободилась от крепких объятий, сама бросилась на шею девушке.

– Айдарачка. как ты здесь оказалась?! Мне же говорили, что ты уехала в Россию!

– Правильно тебе сказали. Я уезжала поступать в новосибирский институт. Сдала экзамены, прошла по конкурсу и сейчас я студентка экономического факультета! Можешь меня поздравить! – улыбнулась во всё лицо подруга. – Вот приехала домой на новогодние каникулы, немного отдохнуть! Ну, а ты как подружка.

– А я работаю помощником главного бухгалтера, Живу не плохо! А ты, куда это направилась в такую рань?

– Да чуть не забыла! – вместо ответа, улыбаясь, продолжала Айдар. – Мы вчера с Гульнаркой Жайковой, да знаешь ты её. С параллельного нашего класса, помнишь?!

– Да, вспомнила! Симпатичная такая, с осиной талией и с длинной смоляной косой?! – И как она устроилась? – спросила Эмма для поддержания разговора.

– Да!.. Учиться никуда не захотела идти, работает продавцом в магазине. Так вот мы вчера с ней в кафе ходили и встретили там твоего Кима с блондинкой. Столики наши рядом оказались, а потом он нас с Гульнаркой за свой столик пригласил. Познакомил нас со своей девахой, сказал, что его невеста. Она, правда, не ахти, но такая вся из себя, пальцы веером!!! Сказала, что скоро у них свадьба будет! – Тебе плохо?! – испугалась Айдар, заметив как побелело лицо Эммы. – Может скорую помощь вызвать?

– Сейчас всё пройдёт, – успокоила её Эмма.

– Ты так сильно побледнела, что с тобой?!

– Айдарочка, извини меня, я опаздываю на работу.

– Конечно, конечно, но лучше бы в больницу. – Растеряно почти шёпотом проговорила Айдар и долго с тревогой смотрела вслед удаляющейся Эммы

На работу Эмма пришла как обычно раньше всех. Слегка приподнятое прекрасным утром настроение превратилось в омерзительное, мрачное и озлобленное. Весь день с трудом сдерживала себя, чтобы ненароком не нагрубить кому-нибудь из сотрудников. С трудом, доработав до конца дня, не стала задерживаться, как это делала обычно, ушла домой.

Всю дорогу её грызла ядовитая кипучая злоба на Кима. Все случайные мысли в его оправдание, лопались как мыльный пузырь. Напрасно Эмма корила себя за необдуманную связь с Кимом, что сама виновата в своей слабости, но отчаянная злость в перемешку с униженной любовью обжигала все её внутренности.

Домой она пришла ещё засветло. Присела на скамейку у своего подъезда, чтобы на свежем воздухе рассортировать навязчивые сбивчивые мысли, которые терзали её разум всю дорогу нагоняя жгучую щемящую тоску.

Неожиданно из подъезда вышла соседка Даша.

– Привет Эмма! – усаживаясь рядом на скамейку, улыбаясь, сказала она. – Кислородом дышишь? – безобидно пошутила. – Я тоже перед сном всегда минут на тридцать выхожу на свежий воздух, хорошо потом спится! – Эмма не поддержала разговор. – У вас хоть балкон есть, а у меня на первом этаже только эта скамейка, – тараторила Даша, не обращая внимания, что Эммины мысли были совсем в другом направлении.

– Извини, Даша, я что-то устала, пойду домой, – прерывая разговор, оправдывалась Эмма. – До свидания! – она спешно попрощалась и ушла в подъезд.

«Лезут все в душу без спроса!» – негодовала Эмма. Завтра последний день работаем и на выходные. В душе у Эммы не было никакого ожидания праздника, наоборот было какое-то надоедливое тягостное чувство, от которого становилось мерзко на душе и хотелось плакать.

«Завтра после работы заберу Галину из садика и все праздники никуда не пойду, ни на какие вечеринки, буду отсыпаться!» – планировала Эмма, проведение нового года, медленно поднимаясь по ступенькам на свой этаж. Она даже не предполагала, что её планам не суждено сбыться.

Она машинально открыла дверь, разделась в прихожей и вялой походкой прошла на кухню. С минуту, постаяла, оглядываясь по сторонам, и неожиданно её взгляд остановился на маленькой коробочке с крысиным ядом, плотно обёрнутой в целлофановый пакетик, на верху посудного шкафа.