Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры»

Рокки окинул Кодына взглядом, будто нищего заценил, и степенно выговорил:

– Я Гаятри, никакого Рокки тут нет. Не нужно путать, – и ответил, главное, даже не включившись. – То есть «лампочка присутствия» в глазах нефига не загорелась… но, однако, так – будто вполне нормально слышит и понимает, чего ему сказали.

И опять Кодеинычу стало не по себе, и вроде даже жутковато. По спине пробежал неприятный холодок. Он невольно вспомнил о сигаретах. На самом деле Кодя бросил курить примерно года два назад. Но только… в такой ситуации – мёртвый разве что не закурит!

– Дай сигарету, у тебя есть? – спросил он Гаятри.

И тот молча достал и протянул пачку. Разговора как-то не получалось.

– Может присядешь? – робко произнёс Кодын.

Гаятри удобно уселся. Встреча проходила в здании одной из школ, где они временами проводили тренинги и семинары. У Кодына был доступ к кабинету для совещаний, там и устроились. Гаятри отсутствующе смотрел сквозь зал, а Кодын мял в руках сигарету, так и не решаясь закурить.

Наконец Гаятри начал:

– Понимаешь, Антон отвернулся от меня. Он меня больше не хочет знать. Меня никто не любит. Все лишь используют. Благодаря Антону в моей жизни, наконец, появился Свет – в неё вошла ЛЮБОВЬ. И теперь меня лишают всего этого… И я один в пустыне, где только неутолённая любовь и страх – вперемежку целуют меня: то в правую щёку, то в левую. «Если я не получил и капли Твоей привязанности, Ты не дал мне даже двух мгновений для того, чтобы выразить мою любовь к Тебе, если Ты постоянно отвергаешь меня, к чему мне мирское уважение?» – помнишь? Я очень устал. Не знаю, хватит ли мне сил и дальше бороться… – помолчал немного и продолжил:

– Настоящий Воин должен прежде всего знать, что его действия бесполезны. Я действую из побуждений бодхичитты. «С востока прозвучало Слово: Отворите дверь всем сынам человеческим, идущим из всех мрачных долин земли и ищущим храм Господа! Провозгласите творческое Слово и воскресите мёртвое к жизни»… Но рядом я вижу: для человека совершенно невозможно достичь того, в возможность чего (для себя) он не верит! – Никто не верит в возможность стать Настоящим Воином и отворить дверь всем сынам человеческим… «Если вы будете смотреть на себя, там не должно быть вашего я»…

– Гаятри, что с тобой происходит? Я же твой друг, мы с тобой давно братья, что ты такое говоришь, мы же одни! Очнись! Зачем ты побрил девчонок на том тренинге? Почему тогда уехал? Как ты собираешься дальше работать, ты же грубо нарушил этику ведущего! – Так не может дальше продолжаться, Рокки – тебе нужно одуматься! Кончай ты жрать эту хрень, ты же себя гробишь, или ты уже не способен это понять? – Кодеиныч заводился сильнее, но лицо Гаятри оставалось совершенно невозмутимо. Он будто и не слышал… Но в то же время отвечал:

– Понимаешь, Кодын, я, когда пришёл к Антону – жил, как зверь. Теперь жизнь моя полностью изменилась. Благодаря моим практикам в ней появился смысл. Я познал Свет. И познал небо. Теперь моей задачей является донести до людей Свет, который идёт с Востока. Я получил знание о существовании астрального света. Ко мне приходили Учителя. Мне было открыто, что многие увидят глубокий смысл, и распахнутся человеку двери в Храм Сокровенной Тайны. Учащиеся должны чётко осознать связь недавнего прошлого с ближайшим будущим, видя в ней осуществление Плана Бога и предусмотренное в нём грядущее спасение человечества. – Под влиянием Астральных Учителей сформируются объединения учеников, работающих группами, но не имеющих тесного взаимодействия и подверженных внутренним разногласиям из-за личностных реакций. Моя роль способствовать подготовке и формированию групп посвящённых, которые будут работать в полном согласии с Планом и друг с другом.

Отчаяние Кодеиныча поднималось, словно на дрожжах страха! Осторожно заглядывая в глаза Рокки, он почти прошептал:

– Рокки, ты здесь? Рокки?! – и потряс его за плечи. Но Гаятри вроде бы и не заметил, и продолжал:

– Я и девушек побрил, потому что накануне получил такое задание. Ты, просто ещё не знаешь: я получил сиддхи, и теперь все важные действия мне диктуют Учителя – Посвящённые в наши дела на планете.

– Рокки, кончай принимать эту дурь, у тебя конкретно едет крыша. Или ты шутишь? – Кодын всё ещё не терял надежды достучаться до друга, – ты же баб трахаешь, какой ты аватар? И куришь… – Тебе же нельзя! Энергии огрубляются!

– Почему? – вскинулся, наконец, Гаятри, немного оживая, – мне теперь уже без разницы. Это сиддхи – уже навсегда со мной. А наркотики вредны, я никогда никому не советую. И наркотики не употребляю, только специальное вещество, которое помогает достичь нужного состояния. Чтобы контакт состоялся. Это всё. – Ученик, получивший доступ – работает на астральном плане, где находится фокус его внимания, жизни и мышления. Его физическая природа автоматически откликается на импульсы, поступающие с астрального плана, но мотивируемые с ментального. Но так же – направляемые душой. Поэтому я продолжаю работать на тренингах и отдаю себе отчёт, что там происходит; не понимаю, почему тебя это так беспокоит, – продолжал он невозмутимо. – В прошлый раз я был в плохой форме. Из-за тех парней, которые нарушили все обеты и малодушно сбежали с тренинга. Понимаешь, я чувствую личную ответственность за КАЖДОГО ученика – мне это очень тяжело. Иногда кажется, что нужно просто немедленно со всем этим покончить! Немедленно! – и Рокки учащённо задышал. – «Отбросив все виды иллюзий, сожгите вожделение, гнев и эго!» С левой стороной тела связан лунный канал Ида, а с правой – солнечный Пингала. Правый отвечает за сенсорное восприятие, левый – за моторное действие. Левое полушарие мозга связано с правой стороной тела – стороной тоналя. Правое – с левой стороной – нагваля. Ида и Пингала – это великая магия противоположностей. Мне иногда так хочется оставить только одну сторону нагваля! Это становится навязчивой мечтой… – и Гаятри, наконец, замолчал и смотрел на Кодына.

А Кодын, в свою очередь, смотрел на него.

– А как с женщинами? – голос Кодеиныча звучал глухо и осторожно, будто вопросом ощупывал зыбкую почву сознания другана, надеясь хоть чуточку опустить того на грешную землю. – Ты спишь с женщинами? С бабами ты ведь продолжаешь трахаться? Или что? – он затих, боясь услышать совсем уже что-то… запредельное, выходящее из ряда вон…

– Свету я бросил давно, ты знаешь, Роза Самойлова уехала к родителям на юг, уже месяц её нет, Анин выгнала меня без малого две недели назад. Сейчас я у Паолины, подруги Кали. Цель жизни – это смерть, потому что мы все умрём. – Общеизвестно, что Карлос Кастанеда бросил курить, не употреблял алкоголь (ни в каких количествах – ни чая, ни кофе); стирал личную историю; предоставил всех людей самим себе. – Занимался только собой: практиковал магические пассы, перепросмотр и другие техники; не имел детей и семьи – жил один, не занимался сексом и постоянно помнил о смерти. Что же вы хотите от меня? – и продолжал:

– Таинственная сила, таящаяся в женщине – дар нагваля. Женщина более совершенна в постижении нагваля. Вхождение в нагваль или самадхи часто происходит посредством женщины. Для этого я сплю с женщинами. В то же время им может помогать то, что соединяясь со мной – постигшем третье внимание, когда каждая клетка мгновенно осознает себя и целостность всего тела, они тоже озаряются знанием. Это приближает их к небу. Только жаль, что познания, которые происходят в самадхи, не всегда легко перенести в тональ. Поэтому и приходится посредством техник Тантры соединяться с женщиной, чтобы приблизить её к священному таинству самадхи.

Кодеиныч потерянно смотрел на друга. Спрашивать что-то ещё почти теряло какой бы то ни было смысл. Мозг его отупело метался, пытаясь вспомнить: что же теперь остаётся? Что теперь? Что делать-то?

– Ну, ты хоть видишься с Анин? Или со Светкой? С кем ты сейчас видишься вообще? – хотелось найти хоть какую-то соломинку-зацепку, чтобы активизировать бывшего Рокки, вместо так неожиданно просветлевшего Гаятри.

– Понимаешь, некоторые чужеродные энергии проникают в нашу жизнь из других миров, так называемые «шпионы» из мира неорганических существ. Но бывают и из более удаленных миров, и самые опасные – скрывающиеся за образами родителей или близких друзей – лазутчики! Вот этих следует опасаться больше всего! Я иногда думаю: Кодя, а что если Анин движут такие лазутчики?

– Госссподи-и-и! Да мы все читали! Что ж ты как маленький! Но не надо же в крайности вдаряться?!! – и он растерянно замотал головой, – лазутчики, летуны, орлы – забудь ты их всех, ты же не на семинаре!!! Хочешь, пойдём по коньячку накатим? Я уже тыщу лет не пил! Думал, уже никогда не захочу. Пойдём, а?

– Пойдём, только мне нужно сначала в одно место зайти… – неожиданно согласился Гаятри.

И Кодын впервые за встречу обрадовался. И сразу заулыбался.

По дороге Рокки попросил подождать минут двадцать-тридцать, пока он кое-что закончит по личному делу. Кодеиныч сел в ближайшей кафешке, заказал кофе и орешки и стал ждать.

После разговора с Гаятри остался неприятный осадок. Состояние и до встречи-то было озабоченным не на шутку, а теперь прибавился дурной в своей откровенности зарождающийся страх. Что он там – на ходу успел ещё продекламировать?

«Отбросьте все эти поклонения и ритуалы, мы и так уже достаточно занимались лже-йогой. Все занятия и торговля знанием, всё обучение и стремление выглядеть лучше в чужих глазах. – Избавьтесь! Оставьте попытки найти себе всё больше и больше учеников, отрекитесь от титулов: они подобны могилам, и дебаты подобны яду. Поэтому говорю вам, чтобы вы осознали смерть, о, король, и оставались в уединении», – блин, от таких речей у Коди холодок по спине и мурашки – мать его!

Внезапно он почувствовал, что резко вспотел!

Кодеиныч ведь все эти годы был не просто в доле, а практически поверенным во всех делах Рокки. Он знал, что Рокки принимает наркотические вещества, – не раз тот был застукан с поличным. Но друган и не отказывался! А объяснял, что ему, мол, нужно для правильного состояния, в котором – воспаряет. Кто не без греха? Разве Кодын не баловался в своё время? Он верил, что если сам смог соскочить, то и друг способен.

Но вот чего Кодеиныч никак не мог взять в толк, почему на этот раз Рокки не хочет разговаривать, как раньше? – Почему не отшутился? Почему продолжил играть роль Гуру, когда не было ни одного свидетеля? Всему же есть мера! Ведь это же начинает мешать бизнесу! Они же с самого начала затеяли всё ради бизнеса, причём же тогда вся эта лабуда для публики? – Зачем Рокки так перебарщивает? Почему такая перемена?

Вопросы просто роились во вконец ошалевшем мозгу. Назревшее положение нуждалось в самом срочном разрешении.

И припомнился один из разговоров с Гаятри. Тогда друган впервые пожаловался, что видит галлюцинации. Рассказал, что видит Орла из книги Кастанеды. Точно, как описано: сознания живых существ отлетают в момент смерти и, подобно светящимся клубкам ваты, поднимаются прямо к клюву Орла и им поглощаются.Орлу совершенно безразлична судьба каждого отдельного существа, но он дарует силу каждому «искать проход к свободе», не повиноваться зову смерти,и выйти через него, минуя всепоглощающий клюв.

И ещё рассказал, что встретил Союзников – такие Божественные Сущности, ведущие Воина Света… – Вроде те сущности признали его и обещали помогать, чтобы миновать клюв Орла. А Светка говорила, что побрить девчонок на тренинге в Крыму – ему как раз и велела одна такая «Сущность». Якобы, даже имя её Гаятри называл… Такое дело.

Но на этот раз дружочек ничего особенного по данной теме не распостранялся. И вообще – даже не жаловался: ни на головные боли, ни на то, что «все бросили, не понимают и не любят», не поминал, что «хочет покончить с собой», потому что до него никому нет дела. – Правда, снова повторил, что Антон отвернулся, а это, хоть косвенная, но всё же жалоба… Но странно, на самом деле Рокки почти ни за что никого не упрекал…

В общем, с Гаятри что-то происходило. Определённо! И к бабке не ходи! – и Кодеиныч взглянул на часы.

Часть десятая

Галина Петровна. Мать

Галина Петровна воспитывала дочку одна. Муж завёл новую семью, а с Галиной развёлся и больше почти не показывался – ни помощи, ни сочувствия ждать не приходилось. Трудно было.

Когда-то всё у них начиналось благородно и очень романтично, но… лодка семейного счастья, что называется – разбилась о скалы жестокого быта. Единственное, что осталось от мужа – дочка Танюшка. Галина, в общем-то, справлялась, но частенько давалось это потом и кровью: работать приходилось в двух местах, да ещё, по-возможности, иногда подменять сменщицу, чтобы увеличить количество рабочих часов, а значит – принести в дом денег немного больше.

Танечка росла девушкой скромной, безответной. В садике говорили, если кто обижал – никогда не могла дать сдачи. Воспитательница ещё просила мамашу повлиять, а то жалко девчушку – её обидят, а она… уходит в угол и сидит там одна. И получалось, что ей нужно было уделять особенное внимание, а откуда у воспитательницы время? Вот та и обратилась к мамаше, мол, помогите с вашей дочкой справиться, чтоб она сама со всеми обидчиками разбиралась, как положено. А не заставляла взрослых страдать, видя её беспомощность. Где-то примерно так…

Галина Петровна тогда попробовала поговорить с девочкой, но та расплакалась у неё на груди. И Галина Петровна позабыла о всяком умном воспитании, а стала жить так, чтобы доставлять девочке поменьше обид – жалеть её и просто любить, как умела.

Дочка подрастала, становилось легче, в школе у неё уже завелись кое-какие друзья. И Галине стало спокойнее за девочку, всё-таки – входила в общество, какое оно ни есть, а другого взять негде. Школу Таня закончила хорошо, – не отлично, конечно, но Галина Петровна об этом сильно не волновалась: лишь бы человек был хороший, а учёба дело наживное, – говорила она себе и знакомым. И Танюшка была по-своему благодарна. Но всё же – по-прежнему, не рассказывала матери о своих чувствах или внутренних переживаниях. – Берегла мать, а может стеснялась? А может – характером пошла в отца, тот тоже был скрытным.

Отношения с дочерью строились в русле между попытками матери помогать во всём, и характерной особенностью дочери не обращаться за помощью, а решать свои трудности в одиночку.

После школы Таня поступила в институт, сама выбрала, где конкурс поменьше. И училась ровно. К урокам готовилась, экзамены сдавала. На втором курсе познакомилась с мальчиком, у них завязался роман. Галина пробовала расспрашивать о мальчике и отношениях, но Таня отмалчивалась, очевидно, не собираясь посвящать мать в детали их дружбы. Но частенько Галина Петровна видела дочку грустной, а бывало и заплаканной.

Парня она пару раз видела, и он произвёл далеко не лучшее впечатление. Слишком самоуверенный, нечуткий какой-то, да и что греха таить, – матери-то, ясно дело, лучше видно: – самовлюблённый оказался паренёк. Попробовала, было, дочке открыть глаза, но увы… та опять ушла в своё любимое молчание – не возражала, но и отношения к дружку никак не переменила. А у матери за дочку стало ныть сердце.

Так они и жили: дочка дружила с мальчиком, мать смирялась, совершенно мальчика не одобряя.

Того звали Стасом. На вид серьёзный, высокий, хорошо сложён, волосы такие красивые – умный, словно научный работник. А вот – не лежала к нему у матери душа. Что хошь с нею делай! Ну да, делать было нечего – дочке нравился, а мать что может?