Око Дракона

– Валерия, успокойся, – парировала Иванка. – Это всего лишь пример.

– Кстати, – продолжила она, обращаясь к Валентину, – ты уже понял, почему консьержка не видела, как кто-то посторонний входил в подъезд?

– Я не такой умный, как ты.

– Окно…

– То есть?

– А, поняла, – вмешалась Лера в их птичий язык полунамеков, попивая приготовленный Валентином крепкий и вкусный кофе, – преступник влез по ветке дерева в окно… Кстати, Иванка, я тебе уже однажды говорила: позаботься о том, чтоб ЖЭС спилил ветки этого тополя, а то они почти влезают в твоё окно…

Они подошли к окну, пытаясь осмыслить эту новую версию. И на самом деле, ветви огромного тополя, росшего во дворе, протянулись почти до самых окон Иванки.

– Действительно, таким путем кто угодно может забраться по ветке к тебе в окно, и похитить у тебя что угодно… Кстати, может, это какой-то сумасшедший искусствовед? Но почему он тогда оставил твою входную дверь открытой? – продолжала Валерия.

– А ты перед тем, как войти в мой подъезд, случайно не набирала мой домашний номер? – спросила Иванка.

– Ну естественно, набирала… Вошла во двор и сразу позвонила тебе на мобильный. Ты не ответила. Тогда я набрала домашний номер.

Иванка подошла к аппарату, включила автоответчик. Несколько сообщений от знакомых не вызвали интереса. Пока не дошли до звонка от Валерии. Ее оживленный голос сообщил: «Ау, Иванка! Твой сотовый, когда надо, не работает. А я ведь уже у тебя во дворе, смотрю на твои окна, сейчас приду, ставь чай».

– Итак, если кто-то влез сюда через окно, то выйти обратно таким же образом он уже не мог, так как Валерия уже была под самым окном и могла видеть того, кто вылезал бы из квартиры через это окно. Стало быть, похититель вышел через подъезд, хотя перед этим в этот подъезд не входил – его заметила бы консьержка. Не знаю, обращает ли консьержка такое же внимание на выходящих, как и на входящих? – подытожил Валентин.

– Гениально! – воскликнула Иванка. – Скорее всего, именно так и было!

Валентин лишь пожал плечами, хотя на самом деле был польщен тем, что Иванка назвала его «гениальным». За сегодняшний день это было самое приятное для него событие.

– Лера, твои действия после этого звонка мне? Постарайся точно вспомнить, – спросила у подруги Иванка.

– То, что ты мне не ответила по телефону, меня ничуть не смутило. Я ведь видела, что твое окно открыто. И подумала, что ты дома, возможно, спишь. Затем я вошла в подъезд.

– Спит в час дня? – заметил Валентин.

– А что, – невинно поинтересовалась Лера, – разве такого не бывает?

– Логично, – сухо перебила ее Иванка. – А когда ты входила в подъезд, случайно в это же время никто оттуда не выходил?

– Подожди… Не могу припомнить, не обратила внимания… – растерялась Валерия.

– Вот! – торжествующе заключила Иванка. – И ты после этого хочешь звонить в полицию и что-то им сообщать? Какой же ты свидетель?

– Какой? – спросила Лера.

– Весьма подозрительный… Итак, ход событий, по видимости, был таков: преступник, очевидно, напуганный твоим звонком, быстренько выбежал из квартиры, не захлопывая дверь, чтоб консьержка не засекла, откуда он вышел… тихо спустился вниз… – продолжила Иванка, словно перед ее мысленным взором, как в кино, развертывалась вся картина происходившего.

– Надвинув на лоб капюшон… – в тон ей подхватил Валентин.

– Ой, да! – вскрикнула Лера, – именно так и было! Какой-то мужчина как раз в надвинутом на лоб капюшоне разминулся со мной, когда я поднималась наверх.

– Мужчина? А может парень? Сколько ему на вид было лет?

– Да нет, судя по фигуре, вполне взрослый мужчина. Я хоть лица не видела, но уж отличить молодого человека от вполне зрелого мужчины лет сорока пяти-сорока восьми – очень даже могу.

– Ну вот, наконец, пошли реальные детали, – улыбнулся Валентин. – И тот человек был скорее худощавого телосложения, роста… чуть выше среднего?…

– Ты имеешь в виду мужика из тибетского ресторанчика? – догадалась Иванка.

– Ребята! – радостно подпрыгнула на табуретке Лера. – А может в новом романе Иванки найдется место и для такой скромной героини, как я? Ведь я первая появилась здесь, на месте происшествия.

Валерия была в курсе многих талантов Иванки, потому что знала ее уже сотню лет (женщины обычно не рассказывают посторонним, сколько лет они знакомы друг с другом, так как с арифметикой, особенно связанной с подсчетом времени, у них большие трудности). Так же, как и Валентин, Лера знала: когда с Иванкой начинаются очередные приключения, это может означать лишь одно: она уже взялась за свой очередной роман. И кто знает, что было первым: курица, или яйцо? Точно так же никто из них не мог точно ответить, с чего начинается каждый новый роман Иванки: с реальных приключений? Или, наоборот, она сама их провоцирует, и все ее фантазии каким-то образом претворяются в реальную жизнь?

Валерия уже не раз была прототипом героини второго плана в паре-тройке романов Иванки Панчовски, и это ей очень нравилось. Ее собственная жизнь наполнялась каким-то драйвом. И сама себе она начинала казаться окруженной какой-то тайной, человеком, о ком обычно говорят: «Он ведет двойной образ жизни». Хотя и собственную ее жизнь отнюдь нельзя было назвать спокойной, но ведь это на самом деле так интересно: «вести двойной образ жизни»!

– Кстати, почему ты сказал, что это картина Ника Селены? – спросила Иванка у Валентина.

– Да прочел начало твоего нового романа. А что, Ник Селена – это настоящее имя художника?

– Почти… На самом деле был такой художник Николай Май.

– А ты не говорила, что знакома с этим художником, – оживилась Лера. – Он ведь довольно известен… в своих кругах.

– Да не то, чтобы знакома… – в раздумье сказала Иванка, – так, довольно шапочно.

– Пожалуй, есть повод обратиться в милицию, – настаивала Лера.

– Давайте сначала попробуем проанализировать ситуацию, чтобы не выглядеть… гм, странно перед посторонними, – сказал Валентин. – Итак, перед нами – талантливый художник, имя его мы пока не знаем, – продолжал он. – Его картины спустя некоторое время вдруг стали пользоваться бешеным спросом у каких-то злодеев. Нам теперь стоит сопоставить события в нашей реальной жизни – с теми, которые начинают разворачиваться в новом, будущем романе Иванки.

– И новый герой романа Иванки – тоже художник. Это факт, – сказала Валерия. – И в реальной жизни у автора романа пропадает картина неизвестного художника. Теперь все становится более понятным. Речь идет об одном и том же человеке! – заключила Лера.

– …И если мы побольше узнаем о судьбе автора нашей …то есть, теперь Иванкиной картины, – тогда поймем, что с нами происходит сегодня, – подхватил Валентин.

Иванка меряла шагами комнату из угла в угол, о чем-то молча размышляя.

– Мне кажется, что милиция в этом разберется быстрее, – робко предположила Лера.

– Да, и начнем мы свой рассказ с того, что Иванка начала писать новый роман… – предложил с иронией Валентин.

– …после чего в нашей жизни сразу же стали происходить события, странным образом вытекающие из этой завязки. Вчера нападают на Гуруджи, чтобы отнять у него эту картину. Но он к этому времени уже успел подарить ее мне. А сегодня я обнаруживаю, что картины в доме нет. Возможно, ее украли… – и как, ты думаешь, отреагируют в полиции на всю эту информацию? – подхватила Иванка.

– Да, действительно, – сказала произнесла Лера, – для этого интересного мужчины из милиции написанный накануне сюжет Иванкиного романа – не доказательство. – Она скептически скривила губы. – Я согласна с вами. Вряд ли убедим милицию начать поиск вора, укравшего картину кисти неизвестного художника, о которой ничего не знаем, и которую никто толком и рассмотреть-то не успел, и при этом будем утверждать, что это – картина Николая Мая… И всего лишь на том основании, что Иванка обо всем этом уже заранее написала в своем романе?

– Ну, наконец-то ты поняла, почему мы не спешим звонить «этому приятному мужчине из милиции», – рассмеялась Иванка. – Сначала надо самим кое-что понять.

– Действительно, зачем обращаться к хирургу с насморком, если достаточно попить чаю с шалфеем, – заключил Валентин. – Итак, наши действия?

– Завтра надо узнать у Гуруджи, где и как он раздобыл эту картину. Думаю, это даст нам ниточку для дальнейшего расследования, – предложила Иванка.

– А давайте-ка сегодня позвонить кому-нибудь из знакомых художников, чтобы уточнить, есть ли у Николая Мая подобная картина… вы хоть помните, что на ней нарисовано? – Валерии хотелось хоть чем-то помочь друзьям в их поисках.