– Птиц, если ты снова разбудил меня на час раньше, чем нужно, я за себя не ручаюсь!
Голос от недосыпа, звучит куда как похуже вороньего карканья. Намного. Если бы кто-нибудь сейчас вздумал устроить между нами соревнование на благозвучность, победила бы не я.
– Не на час. Всего-то на полчасика, – оправдывается несносный фамильяр. Поднимайся, лентяйка, тебе еще бр-р-раслет делать.
На всякий случай Птиц смешными неуклюжими прыжками, точно гигантский воробей, перебирается подальше от меня – на подоконник. Деловито прохаживается там, совершенно по-птичьи подергивая головой.
– Какой еще браслет? Ты о чем? – хмурюсь, не слишком хорошо соображая спросонья.
– Тебе же нужно пр-р-ридумать, куда пр-р-риспособить эту штуковину? Почему бы не использовать бр-р-раслет? Кажется, у тебя как р-р-раз есть подходящий. Ты на четвер-р-ртом кур-р-рсе в нем экзамен по пр-р-ризыву сдавала. Помнишь?
Он вдруг ловко перепрыгивает на тумбочку, где лежит полученный с таким трудом спас-амулет и склевывает его, как какого-нибудь червяка!
– Птиц! – в ужасе подскакиваю на кровати. – Что ты наделал!
Сон слетает мгновенно. Хватаю первое, что попадается под руку и запускаю в несносного ворона. Это, как всегда, подушка. Старая и тяжелая. Настоящую птицу прибило бы, но фамильяру все ни по чем, он просто превращается в эфемерное облачко тьмы, когда она пролетает сквозь него, а сделанный Жаком амулет с характерным звуком падает обратно на тумбочку.
– Развоплощу! – грожусь я и действительно запускаю в него универсальным развоплощением.
Все равно увернется, гаденыш. Темного духа так не проймешь. Нужно что-то посильнее простого защитного заклинания, которое изучают еще на первом курсе. Но…
– Ой…
Темное облачко издает невнятный шипящий звук и… исчезает как какой-нибудь обычный призрак.
– Птиц? – я растерянно таращусь на то место, где только что был мой фамильяр и смеюсь: – Нет, ты меня не проведешь! Хватит прятаться! А ну вылезай, негодник!
Как я могла его развоплотить? Это же невозможно! Птиц мой первый и главный фамильяр, я не могла его уничтожить. Необходим сложный ритуал, да и повод должен быть весомый, ведь разрыв связи и на призывателя действует. Но я сильная магесса, к тому же наша связь с Аресом могла как-то подействовать. Неужели сгоряча влила больше магии, чем требовалось?
Да нет же! Я бы почувствовала, если бы связь прервалась. Прислушиваюсь к себе, но ничего не ощущаю, кроме недосыпа. Но ведь раньше я не теряла фамильяров, и не знаю, что при этом буду чувствовать.
– Птиц, миленький? Ну ладно тебе! Выходи, я все поняла.
Жду, но никакого намека на то, что в комнате есть еще кто-то, кроме меня.
– Ну прости меня, дуру! Я не хотела. Я больше не буду! Птиииц! – канючу, уговаривая капризного и обидчивого духа, а в душе уже зреет нехорошее предчувствие. – Ну, Птиц! Птиц…
Пальцы против воли подрагивают, когда вывожу в воздухе малый круг призыва. Ворон, конечно, смертельно обидится за то, что испорчу ему всю игру, но сейчас не до того. Зато узнаю точно, в порядке он или нет. Это полезнее для моей нервной системы. Символы вспыхивают алым, но ничего не происходит. И кажется, что я действительно больше не чувствую связи с фамильяром. Совсем.
На мгновение у меня опускаются руки.
– Нет… Как же так? Почему? Глупо-то как вышло! И не вовремя.
Стиснув зубы, выдергиваю из письменного стола ящик, вываливаю содержимое на постель. Выбираю нужные ингредиенты и отшвыриваю в сторону старенький прикроватный коврик. На миг мелькает мысль: нельзя творить такое в общежитии! Но мне плевать. Уже никто ни за что с меня баллы не спишет. Выпускной экзамен сдан на отлично, диплом у меня в кармане. Бояться больше нечего.
Линия. Линия. Линия.
Пальцы чертят идеальные прямые даже на дощатом полу – сказываются годы тренировок. Два треугольника – один над другим. Вершина навстречу вершине. Вписываю гексаграмму в окружность. Вывожу хитрую вязь символов мертвого языка. Схема универсальная с одним защитным контуром, зато зов усиленный. Шесть свечей на каждый луч. Взмах руки, и призванный огневик проносится над схемой, зажигая фитили.
– Онтро. Урус. Экзао! – слова звучат четко и правильно.
Завершающий символ в центре вспыхивает первым. Алое свечение расходится по линиям, симметрично зажигая каждую. Загорается круг, озаряя маленькую комнату зловещими алыми всполохами. Выпрямляюсь и щедро вливаю в схему магию. Ее хватило бы, чтобы призвать второго Ареса, да только ничего не происходит. Круг пуст. Никакого темного марева в центре. Нет ни ворона, ни даже полудохлой ощипанной вороны, на худой конец, в которую бы превратился Птиц, протащи я его с таким упорством сквозь все миры Хаоса.
Но нет. Мой фамильяр, мой самый первый близкий друг так и не является. Можно сколько угодно пытаться снова. Чертить разные схемы так и сяк, он не придет. Отныне все это бесполезно. Я сделала все что могла, но Птица просто больше нет…
Бессильно падаю на колени, ощущая, как первые сухие рыдания с болью прорываются сквозь осипшее горло.
– Ирис, ты проснулась? – это Гейл стучит в дверь моей спальни. – Завтракать пойдешь?
Подхожу к двери, силясь что-то сказать. Нужно ответить, а горло словно придавили ногой в тяжелом ботинке.
– Нет, мне сейчас кусок не полезет. Идите без меня.
Для столь длинной фразы требуется серьезное усилие, но ответь я по-другому, и Гейл что-нибудь заподозрит. Не хочу и ее расстраивать перед испытанием.
–Уверена?
– Да.
– Волнуешься?
– Очень.
– Прихвачу что-нибудь для тебя. Вдруг передумаешь.
– Хорошо, спасибо.
Проклятийница уходит, а я так и остаюсь стоять, привалившись спиной к двери в полной растерянности. И даже не сразу реагирую, когда посреди комнаты вспухает ослепительно белый шар света, внутри которого проявляется мужская фигура.
Арес. Уже собранный. На лице тревога.
– Дайири, что с тобой? Снова метка?
Яростно мотаю головой.
– Тебя кто-то обидел?
Синие глаза лучатся искренним сочувствием. И в этот момент меня прорывает. Издав горестный всхлип, заливаюсь слезами, сползая по двери на пол. Светлый тут же оказывается рядом. Подхватывает на руки, обнимает. Гладит по спине и целует в волосы, а я реву как пятилетняя девчонка – в голос. Комкаю в кулаках его футболку, щедро орошая слезами. Минут через десять меня отпускает, и я тихонько переползаю с колен Ареса на кровать. Сажусь рядом, глядя в пол. Жутко неловко.
Светлый не задает вопросов, просто приносит мне стакан воды. Ждет, пока успокоюсь.
– С-спасибо, – выдаю еле слышно. – Прости, я испачкала тебе футболку.
Он только отмахивается и задает вопрос, хоть и не совсем тот, что жду:
– Я могу чем-то помочь?
– Вряд ли, – качаю головой. Он не спрашивает, но я чувствую потребность выговориться: – Я убила Птица, Арес! Уничтожила собственного фамильяра! – голос срывается на мышиный писк.