А в Сочи ночи тёмные. Повести и рассказы

– Когда этих заберут? – Михась кивнул на сарай. – Подохнут с голоду и от вони. Да и я жрать хочу.

Самвел махнул рукой.

– Заберут, не переживай. Если не сегодня, то завтра и еды привезут. Зара сама хотела днем подъехать и все вопросы решить.

Михась недовольно вздохнул и, прощаясь, махнул рукой.

Лиду подхватили чьи-то сильные мужские руки. Она вместе с мужиком упала на дно ямы, ощутив под собой солому.

– Что это? Где я? – спросила она первое, что упало на язык.

– В яме, – ответил мужской голос, вытаскивая из-под нее свою руку.

– А вы кто?

Лида спрашивала осипшим от страха и волнения голосом. Она поняла, что снова попала в историю, и историю скверную. Мужчина, спасший ей жизнь, иначе бы, падая, она свернула себе шею, успокоил:

– Такие же, как и ты, моральные уроды…

– Я не урод, – возразила Лида и заплакала, пожалуй, впервые за последние два года.

– Вот только этого не надо, – распорядился невидимый сосед. – Слезами не поможешь, да и вообще, вряд ли чем-нибудь поможешь.

Лида затихла и, прислонившись к глиняной стене, закрыла глаза, из которых продолжали капать слезы.

Наверху, через узкий лаз, можно было разглядеть тонкую дощатую стену сарая, сквозь неплотные доски которой, чуть виднелся рассвет. Темнота не только посинела, но и на глазах белела. Вытерев слезы и приглядевшись, Лида различила рядом с собой силуэтов пять или шесть, которые потихоньку шевелились и даже перешептывались.

Яма, в которой она находилась, была метров шесть в длину, и около четырех в ширину, и глубиной около трех метров. Все дно устлано соломой. Одна из глиняных стен была не только сырая, а, можно сказать, мокрая и узники избегали прижиматься к ней, съёжившись, сидели у стены напротив. Потолок был заложен досками, на которые сверху накидана солома и только широкий лаз соединял сидельцев с внешним миром.

Молчание неожиданно нарушил Лидин сосед.

– Может, расскажешь, как тебя угораздило…? По пьянке что ли?

– Сама не знаю как, но только не по пьянке…, – всхлипнула Лида.

– Без памяти, что ли была? – не отставал мужик.

– Не без памяти, а сама пришла…

Сказав это, Лида ужаснулась. Действительно, ведь, пришла сама, добровольно, по собственной глупости. Что теперь будет? Какая ее ожидает участь. Она повернулась к спрашивающему. Тот, прислонившись к стене, задумчиво смотрел вверх, где начинался новый день, для кого-то, возможно, очень счастливый. Она дотронулась до его руки и прошептала:

– А что теперь с нами будет?

Сосед неожиданно улыбнулся то ли своим мыслям, то ли наивному вопросу.

– Не знаю, но наверняка, ничего хорошего.

– Зачем мы им нужны? – еще сильнее заволновалась Лида.

Мужик вздохнул, и вяло проговорил:

– Меня сюда приволокли в драбадан пьяным, Леха попал тоже по пьянке, а вон тех двух красавиц пригласили ублажить кого-то, они жрицы любви, а ту воркующую парочку в дальнем углу взяли под наркотическим опьянением, а как попала ты, нам не рассказываешь? Может, тебя посадили с какой-нибудь коварной целью?

– Ну, что вы, – возмутилась Лида. – Какая цель? Я ночью заблудилась и случайно встретила женщину, которая меня пригласила в дом, где можно переждать до утра.

Мужчина снова глубоко вздохнул.

– Да уж, что тут скажешь! Разве только то, что ты, оказалась еще большей дурой, чем мы. – Мужчина судорожно вздохнул, как будто ему не хватало воздуха, и добавил, – раз сама пришла, так вот и сиди тут, в дерьме, ожидай своей участи.

Наверху раздались голоса. К лазу подошел Михась и спустил на веревке алюминиевую трехлитровую банку с водой.

– Пейте, кто хочет, еда будет опосля.

– Я в туалет хочу, – выкрикнула одна из жриц.

– И я тоже, – присоединилась к ее голосу наркоманка.

– Щас, ведро спущу, и валите в него, а выпускать не велено.

Около отверстия появился еще один человек.

– Это Гиви, – в ужасе прошептала Лида и уткнула лицо в ладони.

– Ну и напугал же он тебя, если в каждом мужике тебе этот грузин мерещится, – посочувствовал сосед и, взяв спущенную банку в руки, стал с жадностью пить.

Лида облегченно вздохнула, поняв, что обозналась. Пить она не хотела. Она вообще ничего не хотела, кроме того, чтобы все это было сном. В яме запахло человеческими испражнениями, видимо жрица любви, и наркоманка действительно сильно захотели в туалет. Лида зажала нос пальцами и уткнулась себе в колени, боясь, что ее начнет рвать.

– Ничего, ничего, привыкнешь, – успокоил сосед. – Вот посидишь тут денька два, и чувствовать перестанешь. Я здесь уже третьи сутки. Когда меня сюда доставили, на соломе валялся один Леха, а потом посыпались остальные. Мне Михась тихонько поведал, что до нас здесь сидели человек около двадцати.

Не разжимая нос, Лида гнусаво поинтересовалась:

– Зачем здесь людей держат?

– Ты что, с луны свалилась? Не понимаешь, зачем тебя в яму бросили?

Лида молчала, боясь сказать, что догадывается, но не хочет верить и надеется на лучшее. Остальные тоже молчали.

– Не слышала, что пропадают люди? Так вот я уверен, что нас похитили с целью продать.

– Как это продать… – пискнули в углу, где сидели наркоманы.

Лидин сосед вздохнул и равнодушно проговорил:

– Очень просто. Продать, как товар, кого на органы, кого для работы на свинарнике, а кого заниматься проституцией, да и мало ли еще на какие нужды может востребоваться человек.

– А убежать отсюда нельзя? – с надеждой в голосе спросила, пододвинувшаяся ближе, одна из жриц.

– Эй, там, вытащи парашу, дышать невозможно, – крикнул молчавший доселе Леха.