Дубровский. Том III

Дубровский. Том III
Любовь {Leo} Паршина

Пять лет минуло с тех пор, как разбойник Владимир Дубровский, избежав правосудия, покинул Россию. Жизнь Марьи Кирилловны Верейской, в девичестве Троекуровой, идет своим чередом…Но близится день, когда напомнят о себе тени прошлого, когда старые долги будут уплачены и, пусть ненадолго, вновь затеплится костер в потайной разбойничьей крепости.

Дубровский. Том III

Любовь {Leo} Паршина

© Любовь {Leo} Паршина, 2021

ISBN 978-5-0053-0572-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора…

Все знают, но мало кто помнит, что Пушкин «Дубровского» не закончил. Даже название дали издатели. Почему так вышло? Не из-за смерти поэта, поскольку работу над русским разбойничьим романом он оставил в 1833 году. Упорхнула муза? Счел продолжение бессмысленным? Если он пытался написать повесть, которая стала бы хорошо продаваться, такое вполне могло быть – подлинная муза барышня вольная… (Ахматова считала «Дубровского» неудачей Александра Сергеевича – попыткой написать, выражаясь современным языком, исключительно коммерческий проект.)

К счастью, я «Дубровского» в школе не читала. Только отрывок с убийством медведя в учебнике «Родная речь». Не писала я сочинений ни о тонкой душевной организации Маши Троекуровой, ни о благородстве Владимира Дубровского, не чертила таблиц сравнительных характеристик его и деспота Кирилы Петровича.

Впервые я «Дубровского» прочла в январе 2020 года. Вдохновилась статьей о супергероике, где его сюжет рассматривался как архетипический: благородный герой встает по другую сторону закона, чтобы мстить за смерть отца. Так что под новогодней ёлочкой я впервые открыла эту повесть Пушкина…

В «Дубровском» лично мне не понравились две вещи.

Первая – огромный кусок официального документа, вставленный в сцену судилища над стариком Дубровским. Но этот документ можно с чистой совестью пролистать. Может, Пушкин попросту вставил его для себя, «для справки», а потом намеревался сократить?

Вторая – финал. Но тут и понятно – повесть не закончена. Хотя, последние его фразы таковы, что создается ощущение – Пушкин решил на данном этапе подобрать нити сюжетных линий. Может, и правда наскучило?..

В черновиках был найден примерный план финала повести:

Кн <язь> Вер <ейский> visite – 2 visite. Сватовство – Свидания. Письмо перехвачено. Свадьба, отъезд. Команда, сражение. Распущенная шайка – Жизнь М. К. – Смерть к. Верей <ского> – Вдова. Англичанин – Игроки. Свидание – Полицмейстер – Развязка.

Выделенные фрагменты так и не были написаны. Были ли они продуманы? Исследователи творчества Пушкина, считают, что Дубровский должен был вернуться в Россию под видом англичанина, и тут его настигли бы прежние грехи…

Как говорила Марина Цветаева, писать надо книги, от нехватки которых страдаешь. Страдала ли я? Скорее мне было обидно и досадно. Что авантюрный разбойничий роман так и не был закончен, а русский Зорро погребен под курганом из крошева французской булки.

Грянул карантин. И я взялась писать. Путеводной звездой для меня была финальная точка, которую я намеревалась поставить. И вот если б не было ее… я бы тоже, наверное, бросила свое вольное (во всех смыслах) продолжение. И отношения Дубровского с Машей, и его жизнь в целом, совершив еще один виток, должны были вернуться в ту же точку, что и в конце Тома II.

Тут у меня возникла мысль – а что если и Пушкина вдохновение оставило именно в этот момент? Но это конечно, лишь домыслы.

Однако тут для меня решающую роль и сыграло то, с чего началось мое знакомство с «Дубровским». И то, что продолжение я писала уже из века XXI, так что весь груз русской истории и русской классики, и современной массовой культуры не мог не влиять на мое видение дальнейшего сюжета.

В какой-то момент, правда, работа застопорилась – я открывала файл, смотрела на мерцающий белый лист, печатала абзац, стирала, сохраняла и закрывала… И я поехала за вдохновением в Пушкинские горы – в Святогорский монастырь, в Михайловское. Это была необыкновенная, очень интересная поездка.

И после нее продолжение дописалось, наконец, до конца. При чем писалось оно только от руки – переключиться на цифровой формат не получалось категорически, пока не была поставлена чернильная точка. Самое же поразительное – то, как себя повели герои. Двое из них вытворили в последних главах нечто совершенно немыслимое, что я никак не задумывала изначально, но по итогам вышло так, что они заняли свои места.

Если честно, в творческих поисках я порой забывала обращаться к плану из Пушкинских черновиков, но сюжет сам выходил к обозначенным в нем событиям!

Меня спрашивали: «Ты не обнаглела браться за продолжение Пушкина?». Нет, не обнаглела. Потому что берусь не за его неповторимые стихи, а за неоконченную повесть. И потому, что берусь не для того, чтобы доказать, будто я не хуже «нашего всего». Мне просто до боли обидно, что его легкая, увлекательная и захватывающая проза (и я сейчас не только о «Дубровском») словно заточена в общественном сознании в глыбу саркофага с иероглифом СПГС (синдром поиска глубинного смысла). И к ней еще и прививается отвращение со школьной скамьи – вымученными темами школьных сочинений, от которых самому Пушкину стало бы дурно. Серьезно, я так и не понимаю, зачем писать сравнительные характеристики тех же Швабрина и Гринёва, Дубровского и Троекурова, зачем будучи в младшем подростковом возрасте додумывать, что думал/чувствовал такой-то герой… Высокие оценки получают за такие сочинения обычно хорошисты-отличники, которые «на ять» вызубрили статьи из учебника и поняли, чего от них ждет учитель.

Сочинения по многим произведениям классики лично я писала, пользуясь краткими содержаниями. И мне ни капли не стыдно.

И как же я рада, что с разбойником Дубровским (и еще кое с кем из Кистенёвки) я повстречалась уже сейчас!

    Leo

Дубровский. Том III

Глава XX

Катится открытая карета по чистому полю как по скатерти. Кучер лошадей знай подстегивает. В праздничном убранстве карета, свадебная – жениха с молодой невестой везет. Сидит невеста сама не своя, ни жива, ни мертва. Явь ли кругом или сон снится? Может, и вправду сон? Так глаза и застит…

А как очнулась – и не день кругом, а ночь, и не чисто поле, а дремучий лес.

Несет карета вперед – так на ухабах, на вековых корнях и подскакивает, трещит. Лошадей в темноте не видать, но кто-то наверное в оглобли впряжен… А кучер уж не мужичок в картузе. Кто-то в саван обернутый сидит через плечо оглядывается, и из савана, из глазницы на черном лице лютый глаз светит.

– Ах, довольно! Стойте! – молит несчастная, и обращается к жениху своему: – Защити же!

А жених-то – мертвец. Кожа серая, глазницы пустые, волосы на голове паутиной вьются. Карету трясёт, голова мертвеца качается и не поймешь – то ли уже ни воли, ни сил не достает держать, то ли кивает он невесте: «Скоро прибудем, душенька, скоро!».

– Помогите! – кричит невеста в ночь, рвется уж и из кареты кинуться – как есть избавление! – а в фате путается, будто сама в саване.

Тут ей словно в ответ – из лесу вой волчий раздается. Несутся волки со всех сторон, только глаза угольями горят да острые зубы блещут. Вот нагоняют карету, несутся вровень, клацают словно железными своими челюстями.

Вот два волка, вскочив на козлы, растерзали и скинули страшного кучера. И несется карета уже без удержу сквозь темный лес. И третий волк вскочил на козлы и в свете выглянувшей из-за облаков Луны, стал подниматься на задние лапы. И уже не шерсть развивается за его спиной, а плащ, клыки скрываются за черным платком, повязанным на пол лица, уже человечьи глаза блестят под широкими полями шляпы. Уже не лапы, а руки в черных перчатках тянутся к невесте…

Но навстречу ему поднимается жених-мертвец, вытягивается не по-человечьи, рот разинул до груди, и руки костлявые к разбойнику тянет.

А разбойник выхватывает пистолет, стреляет в мертвеца… Мертвец кричит – страшно вопит, так что у невесты кровь в жилах стынет. И без чувств она падает…

***

Марья Кириловна проснулась от сильнейшего испуга. Долгое время она не могла отдышаться и понять, что же в самом деле делает в лесу, пусть и залитом жарким летним солнцем. Наконец вспомнила, что, ища уединения, во время обыкновенной своей утренней прогулки, направила лошадь в лес, к остаткам разбойничьей крепости. Уголок этот теперь был тихий и безлюдный.

Привязав лошадь к осинке, Маша присела, а спустя немного времени, разморенная солнышком, и прилегла на земляном валу, поросшем густой сухой травою. Тут же лежала и ее шляпка от костюма-амазонки с вьющимся по ветру легким шлейфом. Лошадь переминалась в теньке с ноги на ногу. Маша села на валу, разглаживая складки на юбке, поправляя волосы.

Внезапно Маша замерла в непонятном ей еще смущении…

Она была здесь не одна!

Вскочив, чудом в спешке не запутавшись в юбках, Маша огляделась. По другую сторону заросшей ложбины разбойничьего логова, под старыми дубами и липами стоял высокий, крепкий темноволосый мужик. С первого взгляда казалось, что он молод, но на таком расстоянии, да еще и мужика, трудно было распознать.

Марья Кириловна выпрямилась, уже не спеша подняла с травы свою шляпку. Она успокоилась, понимая, что допорхнет до лошади скорее, чем мужик дойдет до вала.

Мужик простовато улыбнулся:

– Простите, барыня. Не хотел вас напужать.

– Ты кто такой? Ты чей?