Хроники Нового Вавилона

Однако наиболее любопытной Грево показалась третья – самая тонкая пачка. То было несколько коротких признаний в любви, напечатанных на машинке.

«Вы знаете, кто я…» – так начиналось каждое из них.

– Не следует ли нам сообщить полиции о том, что нашли? – спросил Николай, топтавшийся на месте и лишь наблюдавший за детективом. Присесть куда-либо он не решался.

– Разумеется, я сообщу, – заверил его Грево. – Когда зайду побеседовать с господином Лефроем. Скажите, господин Дурново, вы отправитесь ночевать домой или останетесь в этом доме?

– Останусь здесь. Мне уже приготовили комнату.

– Замечательно. Тогда, пожалуйста, позвоните мне завтра, когда господа Гагарины будут в состоянии побеседовать со мной.

– Да! Непременно.

– Благодарю, мсье. Я оставлю свой номер. Если не застанете меня дома, скажите моей квартирной хозяйке, что это вы – она сумеет меня найти. У нее восхитительный талант – находить меня, где бы я ни был…

Проводив детектива со всеми его находками, Николай вернулся в гостиную к недопитому коньяку, при виде которого теперь испытал легкую дурноту.

Но едва Николай опустился в кресло, как вошел доктор семейства Гагариных. Невысокого роста, уже лысеющий, хотя не старый еще человек. Почти во всех, кто его знал, он вызвал неизменное чувство приязни.

– Прошу прощения, что беспокою, – мягко заговорил он, – но я только теперь счел возможным оставить Марию одну.

– Она спит?

– Да, я сделал ей еще один укол успокоительного.

– А Дмитрий Аполлонович?

– Здоровье и его, и супруги теперь вне опасности. Они должны проспать до утра, – доктор замялся, тревожно подбирая слова. – Мне очень жаль, что так вышло… Прошу, примите мои искренние соболезнования. Я знаю, что вы уже практически член семьи…

– Спасибо, доктор Бейкер, – искренне поблагодарил Николай.

Доктор кивнул, пряча глаза, но все же решился тактично поправить:

– Беккер.

Николай нахмурился.

– Беккер… Где еще я мог о вас слышать?

Доктор нерешительно улыбнулся.

– Вы вряд ли вращаетесь в медицинских кругах. Думаю, вам вспомнился мой приемный сын – вы встретили его на окраине Нижнего города. Чарли – помните?

– Помню! Очень милый юноша. Удивительно, как тесен мир.

– Особенно, если этот мир состоит из одного города, пусть даже и очень большого. Но я вас, пожалуй, теперь оставлю.

– Разумеется, доктор. Всего доброго. И передавайте мой привет Чарли.

Доктор раскланялся и ушел, наконец-то оставив Николая в одиночестве.

8. Наброски

Остаток ночи детектив Грево провел без сна, изучая улики, собранные в доме Гагариных. Письма из будуара оказались, как он и ожидал, богатыми на фривольные подробности жизни, как самой Ирины, так и ее подруг. Однако он не нашел в них имен – всем кавалерам были даны забавные прозвища. В последних своих письмах, датированных прошлым месяцем, мисс Честер и миссис Вуд выражали свое согласие и горячее желание прийти в гости на рюмочку ликера. Эти письма были последними в переписке княжны.

Последняя рюмочка ликера…

А следы жидкости из ампулы детектива поразили – там обнаружилось вещество, со свойствами анестетика, но совершенно нового, неизвестного прежде.

В 6.30 утра Грево понял, что уже занимается заря нового дня. Возвращая себе ощущение реальности, Грево облился холодной водой и выпил кружку очень крепкого, сладкого кофе с долькой лимона.

Начальник полиции Лефрой заступал на службу в восемь утра и первый час посвящал работе с документами или встречам с особыми посетителями. Довольно часто таким посетителем оказывался Антуан Грево – человек знающий жителей города и его нутро не понаслышке, обладающий острым живым умом и талантом сыщика.

Явился он и в этот раз – и не с пустыми руками, а с целым саквояжем. В саквояже была россыпь сухого льда и пара улик. Заглянувший, согласно протоколу, в саквояж молодой офицер, секретарь Лефроя, невольно отшатнулся. Бледное, как у всех вавилонян, лицо его приобрело зеленоватый оттенок.

– Проходите, сэр, он вас ожидает.

Начальника полиции Грево застал за легким завтраком.

– Приятного аппетита, господин Лефрой.

– Благодарю. Присаживайтесь. Не желаете присоединиться?

– Нет, спасибо. Я уже завтракал. С вашего позволения, я перейду прямо к делу.

– Конечно, господин Грево. Я весь – внимание.

– Для начала, сэр, разрешите узнать, какова официальная версия. И над какой в данный момент работают ваши детективы.

– Официальная – убийство совершено маньяком-психопатом. Неофициальная… Если честно, мы подозреваем, что это сделал кто-то из оставшихся на свободе адептов Ложи Сераписа – завершил ритуал, начатый Вальтером Корфом. Учитывая репутацию жертвы…

Грево нахмурился.

– При всем уважении, сэр, нет. Тогда жертвой, скорее всего, стала бы Хэзер Эйл. Или, на худой конец, одна из дам ее профессии. Но никак не княжна. И потом тут совершенно иной метод и множество сопутствующих обстоятельств. Взгляните хотя бы на это…

Достав из бокового кармана саквояжа письма, Грево протянул их Лефрою.

– Обнаружил в тайном будуаре Ирины. У княжны была обширная переписка, но этого поклонника она выделяла среди прочих.

– Письма не подписаны…

– Увы! Зато все начинаются со слов «Вы знаете, кто я…». Однако близких отношений с Ириной у него не было – судя по тому, что и как он писал. Как он писал… Странное сочетание личной робости и почти научной уверенности в том, что Ирина – исключительное существо. Можно сказать, что натура эта довольно романтичная. Но странная – вероятно, он привык себя сдерживать. Этот человек был влюблен безнадежно и не имел никаких шансов. Это житель Верхнего города, но физически сильный. Руки привыкли к тонкой работе… Если, конечно, он и есть наш убийца.

Лефрой усмехнулся.

– Житель Верхнего города, привычный к работе, но знакомый с Ириной Гагариной – это действительно сужает круг подозреваемых.

– Но я пока не уверен, что убийца именно он! Кстати, у нашего маньяка странная логика, которую я пока не вполне понимаю. Он указал мне путь в будуар Ирины, где он побывал до и после преступления, и где она хранила письма.