Хроники Нового Вавилона

Хэзер бросила ей накидку и прошла в квартиру.

Претор МакКлелан действительно сидел, откинувшись на спинку обитой бархатом софы, и листал деловой ежедневник.

– Добрый вечер, претор, – улыбнулась Хэзер, присаживаясь рядом. – Большая честь видеть вас в моем скромном жилище. Ваш визит связан с моей профессией?

– К сожалению, нет. Скорее он связан с моей профессией. Вернее, с нашим последним разговором.

Фальшивая улыбка испарилась с лица Хэзер и она отвесила претору легкую пощечину.

– Он знал! Следил за мной все время, пока я была в театре.

– Вам несказанно повезло, мисс Эйл, что этого никто не видел, – заметил претор, проведя ладонью по щеке. – Мне казалось, вы умеете отличать свои личные тревоги от реального положения дел.

– Он следил за мной.

– Это крайне маловероятно.

Тут в комнату явилась Агнесс с подносом.

– Я велел вашей горничной сделать чаю. Надеюсь, вы не против?

– Что вы, претор!

Агнесс поставила поднос на столик, разлила ароматный чай по чашкам и, с позволения, удалилась.

– Он жуткий человек… Если вы хотите пожертвовать мной, как пешкой, претор, скажите мне это прямо.

– Нет, не хочу. Я очень хочу… чтобы у тебя все получилось, Хэзер. Не тревожься за свою безопасность. Сегодня в театре за вами следили мои агенты. Вальтера Корфа привлекло только твое к нему внимание. Но ведь нам это и нужно.

Хэзер покачала головой.

– Что-то тут не то. Он вел себя так странно.

– Это ведь Вальтер Корф.

– Вы когда-нибудь говорили с ним?

– Нет.

Хэзер взяла чашку, но не стала пить, а просто держала, грея ладони.

– Мне нужен список мест, где он бывает и когда. И с кем из обычных людей он хотя бы иногда общается.

– Прошу, – МакКлелан протянул ей ежедневник. – Завтра отправишься в архив исторического музея.

– Почему не в сам музей?

– У Вальтера Корфа назначена встреча с одним из работников архива.

– И каким же образом я туда попаду? Переоденусь студенткой, влюбленной в историю? У меня есть очки на всякий случай.

– Нет. Нужные люди уже все продумали. Ты только должна сесть в механический экипаж на углу улицы Людовика XVI и площади Согласия ровно без четверти одиннадцать. Ровно! Машинист – крупный европеец, без бороды, в зеленом жилете. Ясно?

– Разумеется, претор.

– Тогда, официальный визит можно считать оконченным.

Хэзер вздохнула.

– Тогда я велю Агнесс подать ликер. Устраивайтесь поудобнее, претор.

4. Окно

Питер Ферт был скромным работником архива. Он был доволен и своей работой, и своим жалованием. Схоронив родителей и не имея ни сестер, ни братьев, он не спешил жениться. Квартиру свою он сдавал, а сам жил в комнатке в здании архива. Там было одно-единственное узкое окно, прямо напротив которого шел монорельс для механических экипажей. Впрочем, Питера он не тревожил – этот обходной монорельс использовался не чаще раза в две-три недели.

В общем, Питера Ферта все устраивало. До тех пор, пока идиллия не оказалась нарушена. Вернувшись из скромного кафе, где обычно обедал, он обнаружил у себя в комнате посетителя. Питер невероятно удивился – и дело было даже не в том, что у него редко посещали гости. Дверь оставалась запертой, и замок точно не был сломан, ведь он только что отпирал его своим ключом!

Дрожащей рукой включил он свет и с изумлением узнал в богато, но мрачно одетом госте жреца Сераписа, Вальтера Корфа. Тот любезно поздоровался с Питером, бросил на стол чек с обозначенной в нем внушительной суммой и сказал, что вынужден просить о небольшой услуге.

Корф достал из кармана небольшой кусок мрамора, размером с ладонь. Это явно был кусок барельефа – узкая змеиная морда с пустым глазом, ложбинкой давно потерянного сапфира.

– Узнаете? Не тревожьтесь – это копия. Мне нужен оригинал. Через два дня, в это же время я вновь буду у вас. Тогда вы получите это и еще один чек ровно на ту же сумму, – проговорил Вальтер Корф, холодно улыбнулся и вышел.

Питер Ферт ощупал чек, убедился в его реальности и решил, что это вполне достойное воздаяние за кусок мрамора, который профессора даже не смогли причислить к какой-либо определенной культуре. Все-таки жуткая неразбериха царила среди экспонатов всех коллекций, свезенных с Земли на Альфа-Вавилон (не всегда законным путем и на законных основаниях).

Главная же удача заключалась в том, что требуемый кусок барельефа хранился не в музее, а именно в архиве, где жил Питер Ферт.

Так что, полностью освободив вечер четверга, он беспрепятственно взял осколок мрамора из его картонной коробки в хранилище и отправился в свою комнату ожидать посетителя.

Едва войдя, он удивился тому, что по окну струится вода – на этот день не планировали увлажнение среды. Решив, что он по невнимательности что-то напутал, Питер затопил камин и повесил чайник на крючке над огнем.

Коробку любимых конфет, которые он купил сам себе на День основания Вавилона, он припрятал подальше, за книги. Он, конечно, понимал, что Вальтер Корф вряд ли позарится на его конфеты, но не хотел никоим образом выразить своего радушия по поводу визита этого человека. Конфетами с чаем он побалуется сам, когда посетитель уйдет.

Вдруг какой-то грохот отвлек его от дел. Ничто в его комнате не могло издать подобного звука, следовательно, прогрохотало что-то снаружи.

Питер подошел к окну, но из-за хлеставших по нему струй ничего не было видно. Поэтому он откинул защелки и открыл удивительно податливый старый ставень.

За окном его глазам предстала ужасная картина: механический экипаж, кривясь на бок, почти упал с монорельса. За его бортик отчаянно цеплялась молодая, богато одетая женщина, а машинист был бессилен ей помочь – он одним своим весом удерживал экипаж хоть в каком-нибудь подобии равновесия.

– Ах, помогите же мне! – взмолилась дама, завидев Питера.

Тот, разумеется, тут же свесился из окна, протянув ей руку. Изрядно повозив даму по кирпичной стене и уже сомневаясь в сохранности своих костей, Питер, наконец, втащил-таки ее внутрь.

– Простите, мэм, но дальше я вас везти не смогу, – раздосадованно сообщил машинист. – Машина совсем сломана и еле едет. Надо гнать ее в депо.

– Конечно-конечно! Я все понимаю, – закивала все еще дрожащая дама.

– Еще раз простите, мэм. Прощайте. Сэр! Храни вас Бог, сэр.