Хроники Нового Вавилона

– А это ты, Хэзер Эйл! Да о тебе ходит россказней едва ли не больше, чем о его треклятой Ложе! Студенты стреляются под твоими окнами, промышленники чуть ли не пускают свои предприятия на ветер! Я, откровенно говоря, и не представлял, что он сможет отреагировать на тебя подобным образом. Что даже не растеряется, не ослабит бдительности… Ты действительно была без одежды тогда, в квартире у Ферта?

– Практически. Лежала на кровати, вот как перед вами сейчас. Кстати, как там Ферт?

– В глубоком шоке. Ничего не говорит, ведет растительный образ жизни. Корф действительно прекрасный гипнотизер.

Хэзер вздохнула, поправляя прядь волос, хоть немного прикрывающую синяк на лице.

– А что Джейсон? Он ведь не в курсе всего этого?

– Не знаю. Возможно, он в курсе всего, что знает Вальтер Корф. Я сам ему, разумеется, ничего не рассказывал.

– Его тоже арестуют?

– Если придется. Может выйти так, что я буду вынужден отдать и такой приказ – чтобы показать людям свою непричастность к Ложе Сераписа.

– Мне очень жаль, претор.

– Спасибо, Хэзер, – МакКлелан, отведя взор, поспешно поднялся на ноги. – Простите, но я вынужден вас оставить.

– Разумеется, претор. Благодарю, что заглянули.

– Не стоит. Выздоравливайте, мисс Эйл.

Когда он ушел, Хэзер отчего-то почувствовала себя еще хуже, чем до его визита. И сам претор был мрачнее тучи, и картина будущего рисовалась вовсе не веселой. И, черт возьми, она была ужасно зла на Вальтера Корфа!

До этого момента она думала о данном претором поручении только как о поручении. Но теперь, когда никто ничего от нее не требовал, ощутимо заскрипело зубами ущемленное чувство собственного достоинства.

– Высокомерный дикарь… – фыркнула она.

Хэзер пошевелила челюстью, открыла и закрыла рот, дотронулась кончиками пальцев до скулы (самого больного места). Ничего, через три-четыре дня можно будет вновь работать с людьми.

Она встала, потянулась, села на табурет у туалетного столика, где только что сидел претор. Хэзер открыла пудреницу и пару раз прикоснулась пуховкой к синяку. Конечно, тонкий слой пудры ничего не скрыл, но само это действие немного успокоило ее.

Да, она с удовольствием посмотрит, как вся Ложа Сераписа во главе со своим предводителем, отправится за решетку!

7. Призраки

Уважение к правилам этикета и общественному порядку крайне ценилось в Альфа-Вавилоне. Быть может, поэтому те, кто жил в Верхнем городе и те, кто жил и трудился в «подземелье», городе Нижнем, обычно не выходили за пределы своих ареалов обитания и не заглядывали друг к другу.

Трудно сказать, что именно напоминало вавилонское «подполье». Явно что-то мифическое, как и все в этом городе. Оно было похоже и на царство гномов, днем и ночью добывающих и плавящих руду, топящих громадные печи, но также (учитывая, какая рослая и могучая чернь трудилась здесь) оно было похоже и на Тартар, в который олимпийцы заключили титанов, едва захватив власть над Землей.

Днем и ночью эти жители нижнего мира гнули спины и рвали жилы. Их кожа почти не видела солнца, но была красна от постоянного жара. Они были постоянно заняты делом и уже перестали обращать внимание на редких, странных гостей.

Разные темные личности, бывало, спускались из верхнего города, как осадок. Иные заговаривали с обитателями подземелий, просто любопытствуя или желая что-то выведать у них. Но были и такие, кто приходил, таясь, по какому-либо мрачному, секретному делу.

Вот и снова явились из Верхнего города пятеро джентльменов с тяжелой ношей – огромным, в человеческий рост, свертком. Они молча пронесли его по нескольким цехам и подошли к колоссальной, самой жаркой печи. Там один из них вложил по серебряной монете в руку каждому из рабочих, стоявших рядом с печью.

Рабочие отступили в сторону, пятеро джентльменов бросили сверток в пламенное жерло и ушли прочь. Не прошло и пятнадцати минут, как содержимое свертка обратилось в прах, и лишь темный дым облачком выпорхнул из одной из труб, высившихся над Вавилоном.

В этот момент в Верхнем городе проснулась Хэзер. Ее не разбудил какой-то громкий звук или страшный сон. Она просто вздрогнула всем телом и, открыв глаза, не сразу узнала свою комнату.

Немного отдышавшись, она зажгла лампу на прикроватном столике.

«Нервы совсем расшатались в последнее время, пора выходить на работу», – подумала она и рассмеялась своим мыслям. Действительно, довольно с нее ужасов, мрачных тайн и таинственных личностей!

Полежав еще немного, Хэзер поняла, что больше не уснет. Что ж, тогда, вероятно, стоит выпить легкого белого вина и почитать Шелли.

Агнесс она решила не будить, сама поднялась и побрела в гостиную.

Изгибы лакированного дерева, кружево скатертей и салфеток, обивка стен были погружены в прозрачный, холодный сумрак. С улицы в окна проникал свет фонарей и смутные, ускользающие тени, но, как ни странно, ни единого звука. Прислушиваясь к этой тишине, Хэзер, как была, босиком, немного постояла в гостиной.

Дверцы буфета она открыла как можно тише, достала бутылку вина и бокал. Немного подумав, она взяла еще и большое яблоко из вазы с фруктами на столе. Бледно-зеленое, в ночном свете оно казалось почти белым.

«Нет, не Шелли. Лучше почитать что-нибудь из русской классики, – подумала Хэзер, уже возвращаясь в свою комнату. – Что же мне советовал мсье Дурново?..»

Однако в следующую секунду и Дурново, и Шелли, а вместе с ними и вся мировая литература вылетели у нее из головы. И, кажется, разбились вдребезги. Ах, нет – то разбилась бутылка, выскользнувшая из ее рук.

Хэзер, как соляной столб, замерла на пороге собственной комнаты. На ее кровати, которую она оставила несколько минут назад, сидел Вальтер Корф. Откинувшись на подушки, вытянув на шелковой простыне ноги в тяжелых, грязных ботинках, он обмахивался широкополой шляпой, как веером. На его чумазом лице расплылась самодовольная улыбка.

– Добрый вечер, мисс. Как-то неважно вышла у нас прошлая встреча. Хорошо у вас тут, свежо. А там, откуда я пришел, так жарко…

– Не боитесь простудиться? Не лучше ли вам вернуться туда, откуда явились?..

Корф холодно и гулко рассмеялся, а затем долго и пристально посмотрел на нее. Вдруг его улыбка превратилась в оскал, а затем и вовсе сползла с лица.

– Зачем вы здесь? – стальным шепотом спросила Хэзер.

– О, мадемуазель… Не в этих стенах!

Хэзер даже не успела опомниться или оглянуться, когда из угла к ней метнулись две плотные тени. Чьи-то руки обхватили ее, едва не ломая ей плечи, а на лицо легла ладонь с влажным платком. Последним, что она запомнила, был исходящий от него резкий, химический запах.

8. Дым

Агнесс, как всегда, поднялась рано, чтобы успеть приготовить завтрак для молодой госпожи. Она выжала сок из апельсинов, сварила крепкий кофе, в неизменное время купила у молочника свежего молока. Наконец, она испекла целую гору оладий с яблоками. Одну, горячую, с пылу с жару, она, не удержавшись, съела.

Затем она собрала завтрак на поднос, поставила рядом маленькую фарфоровую вазочку с цветком фиалки.

В комнату она вошла осторожно, бочком открыв незапертую дверь. Изумленная и растерянная, замерла она на пороге, как и Хэзер несколько часов назад.

В воздухе витала остывшая тревога, множество деталей говорило о том, что в комнате случилось что-то «неправильное»… Задранный уголок ковра, внезапно оставленная, смятая постель, брошенное, раздавленное тяжелым сапогом, яблоко, разбитая бутылка… Душный воздух с чужим запахом – запахом гари.

Опасливо переступив через осколки бутылки, будто через мертвую птицу, Агнесс поставила поднос на туалетный столик. Руки ее в это мгновение так дрожали, что она боялась не пронести поднос даже этот короткий шаг.

– Мисс Эйл! Мисс… – позвала она, повинуясь слабой надежде.

Ей потребовалась еще минута, чтобы понять, что никто не откликнется. Тогда Агнесс помчалась на кухню за успокоительными каплями.

Бежать, думала она, скорее бежать в полицию! Звать на помощь хоть кого-нибудь!..