Клеймо бандита

Идиотизм какой – то. Никогда в жалости не был замечен.

– Захар, – слышу писк сбоку, но продолжаю закуривать как ни в чем не бывало. Сама подойдет. Хорошая подруга, которая только на второй день болезни вспомнила о существовании Мышкиной. Хорошо, что я от всех своих друзей избавился. Пусть не кардинально. Но никто из них не додумается меня предать. – Захарушка? Подвезешь?

Я выпускаю дым и голову поворачиваю.

Катя конечно высший класс соска. Чернявая, губастая, сиськи пока торчком. На лице еще нет следов поношенности, хотя натягивают ее регулярно. Она смотрит весьма недвусмысленно, но на мой член ей дорога закрыта.

Во-первых, потому что дважды я телок не трахаю, (Соня дебильное исключение) а во— вторых, я ненавижу, когда мне пиздят.

А Катя делает это с завидной регулярностью. Чего только стоит история с «подружкой», которая сильно хотела заработать денег, но стеснялась сказать.

– Подвезу, – киваю на своего зверя и иду к машине. Она за мной семенит. Каблуками по мозгам цокает. И так башка болит, а тут она.

– Так здорово, что ты о девочках своих заботишься. А Сонька она потом все поймет. Просто гордость включает не вовремя, не понимает счастья такого.

– Быть шлюхой то еще счастье, – открываю дверь и сажусь, она на пассажирское прыгает. Чулки из-под короткой юбки торчат. Помада алая. Все, что нужно, чтобы член встал. Только вот меня другие желания одолевают. И стоит ей дверь тяжелую захлопнуть, а мне отъехать на проезжую часть, как я беру копну черных волос и с силой бью Катю о приборную панель.

– Деньги, сука, где?

– Захар, – гнусавит она, за лицо руками хватаясь. Я ей салфетки кидаю. – Какие деньги?

– Ты в комнату к Соньке два раза заходила, перед тем как я ее забрал. Деньги у нее в сумке были.

– Я не понимаю. Я не заходила, правда… Я бы сама тогда скорую вызвала.

Пиздец. Страх потеряла совсем. Неужели я таким тюфяком выгляжу.

Вжимаю педаль газа в пол и и снова за волосы ее хватаю, руля одной рукой.

– Ты меня сейчас лучше не зли, шалава. Мне сегодня парни Ахмедовские звонили. Корпоратив намечается у них. Девочку просят. Гибкую, да послушную. Хочешь съездить? Их там человек двадцать будет. Они любят блюдами со стола делиться.

Катя глаза распахивает. Не хочет. Знает, что оттуда мало кто на своих двоих уходит.

– Так может она сама спрятала….

– Кать, ты меня расстраиваешь. А вроде умной казалась. Тебе платят мало? Или ебут мало?

– А почему ты меня не ебешь? – кричит она вдруг. – Я между прочим ради тебя пришла работать в клуб. Ради тебя! А ты на эту моль теперь пялишься. Заботишься! Только вот не нужен ей ты, понимаешь? Такие, как она, будут работать до седьмого пота, чтобы какого-нибудь урода диванного содержать и спиногрызам его жопу подтирать.

И снова рука на волосы, и нос в смятку. Заебала.

Торможу на обочине.

– Жаль, в таком виде ты вряд ли к Ахмедовским поедешь. Деньги, чтобы вернула завтра Матвею. У меня с крысами разговор короткий. Пошла….

– Захар, – воет она, а я кнопкой дверь открываю и рукой ее на землю скидываю… Смотреть тошно, как она в чулках своих рваных путается. – Не полюбит она тебя. Никогда.

– Отпуск возьми, шмара. Какую то хуйню несешь. Я без любви жил, без любви этой вашей и сдохну.

Стартую почти сразу, а торможу на заправке. Сигарета, черный кофе и голос ее писклявый в голове.

«На моль эту пялишься».

Тьфу блять. Хуйня какая – то с этой Мышкиной.

Залезаю обратно в тачку и в спорт зал еду. Сразу новую девочку примечаю, которая уже готова из трусов выпрыгнуть. Фигуристая, сразу видно рот рабочий. И сама даст, без криков.

И правда, чего я на этой дурочке зациклился. Месяц дал? Дал. А дальше пусть сама решает. Плевать мне не нее.

«Пле – вать» – вбиваю кулак в грушу и вижу тренера своего. У нас сегодня нет тренировки, но Леня всегда здесь кажется. Это его клуб. И, наверное, такой правильный семьянин как он, выгнал бы меня взашей, но у самого прошлое хуже некуда.

– Проблемы?

– Все можно решить. Я сам сегодня, лады?

– Да я уже ухожу. В отпуск с моими едем. Если что, на связи.

– Бывай, – новый удар по груше, хочется выжать себя до суха и мыслей о нее дрожащем теле выжать из себя.

Прямо сейчас можно сотню таких же, как она, найти. И чтобы волосы как пепел, и чтобы глаза как небо, и чтобы тело как грех первородный.

Таких, как она, полно. Пусть сама в своем болоте барахтается.

С этим решением и дышать как-то легче. И бить грушу проще. Еще. Еще. Пока дыхание не собьется.

Пора Соню эту послать.

А то рядом с ней мысли странные доебывать начинают. Что может, как-то не так действую. По – жизни неправильно. Живу неправильно.

Ну конечно, рядом с такой святошей любой грешником будет казаться. Только вот не всем хочется жить в нищете. Мне этого в детстве хватило. И упрёков хватило. И святости других, которые на меня, как на грязь, смотрели. Теперь я живу как хочу. И точно не буду давать волю совести, рядом с этой замарашкой.

Выжимаю и себя весь пот, потом в душ иду и только на выходе вспоминаю, что хотел потрахаться как следует с этой сисястой за стойкой фитнес – бара. Правда загар ее неестественный напрягает.

– Номер свой запиши, – протягиваю телефон. – Позвоню на днях.

Она молча улыбается и набирает свой номер. Галя. Ебануться.

– Буду ждать.

– Пока, – прощаюсь, сумку подтягиваю и из клуба выхожу. В багажник все лишнее бросаю.

Пока в машину сажусь, звонок поступает.

– Салов? Какими судьбами?

– Приезжай, родной. Разговор есть миллионов так на семь баксов.

– Где зависаешь?