Голод

Желание остановить время, сесть и подумать было огромным. Вот что я делаю? Почему, будучи среди своих друзей самой осторожной и правильной, я мчусь по ночной Москве в компании отъявленного бандита.

Почему прижимаюсь к нему так, словно боюсь потерять. Почему внутри теплится знакомое желание подчиняться, стать просто глиной в его опытных, сильных руках. Скорость и рев мотора опьяняют, а от мужчины, сидящего впереди, хотелось бежать настолько далеко, насколько же сильно хотелось прижаться к нему теснее, покорить его сердце, стать с ним единым целым.

В какой-то момент пришло понимание, что я пьяна, или от мужчины, или от потока свежего воздуха, или… от чего-то еще.

Это подтвердилось еще тем, что, когда мы подъехали к высотному зданию, я чуть не свалилась, слезая с мотоцикла, судя по логотипу – Харлея Девидсона.

Я не смогла сдержать счастливого смеха, когда Макар подхватил меня одной сильной рукой, пальцы которой казались стальными.

– Голова кружится, – призналась я, быстро осматривая полупустой двор.

– Так и должно быть, – кивнул Макар и хотел поднять меня на руки. По крайней мере именно таким я посчитала его намерение, когда он наклонился и коснулся моих ног.

– Я сама. Я могу ходить.

Макар на это только усмехнулся и, сжав мою ладонь, повел в сторону входа, иногда посматривая по сторонам.

– А что насчет бомбы…

– Просто неудачная шутка, – мельком осмотрев меня, сказал он.

– Плавание тоже шутка?

– Нет, почему же, оно будет…

– Но у меня нет купальника, – проговорила я, тут же чувствуя, как от его жадного взгляда горят щеки и немеет тело.

– Ты же не думала, что я дам остаться тебе в одежде.

Нет, конечно, нет. Я не дура, и сразу понимала, что, соглашаясь на кофе, я по сути согласилась на нечто большее, неприличное. Просто думать про отдаленное будущее это одно, а вот так идти с ним, зная, что случится, совсем другое.

– Макар, – проговорила я тихо, когда мы зашли в лифт возле консьержа и стали подниматься вверх. – Я не хочу забеременеть.

– Я стерилен, расслабься.

– Как это?

– В детстве перенес свинку, детей иметь не могу.

Почему-то эта новость не вызвала той радости, что должна была. Мне стало жаль его, ведь он никогда не сможет взять на руки младенца, не поймет, какое это чудо – собственный ребенок. Я хотела детей, просто это должно случится в такое время, когда я буду полностью уверена и в своем мужчине, и в своем будущем.

– Мне очень…

– Не стоит, – отрезал Макар, когда мы, пройдя широкий увешанный зеркалами коридор, зашли внутрь. – Зато я смогу трахнуть тебя без презерватива.

– А с ним не так? – спросила и поняла, что такие вопросы самое глупое, что можно задавать.

– Вот сегодня и выясним, – провел рукой он по моей шее, вызывая слоновий топот мурашек по коже. Я даже поежилась от того, как стремительным потоком они опустились вниз, увлажняя горячее лоно.

Я отпрянула и стала осматривать незнакомое помещение.

Оно было светлым, с большой пустой кухней, барной стойкой, кожаным диваном и огромными панорамными окнами. Вид открывался изумительный и я долго всматривалась в сияющие ночные огни, думая, что даже дядя Давид живет не так высоко.

От стекла отражались голубые блики и я, обернувшись, ахнула. В проеме с аркой мерцала голубая вода.

Я взглянула на Макара, который стоял ровно на том же месте и внимательно следил за моей реакцией. Когда я широко улыбнулась, он как будто расслабился и прошел в бар. Там налил два стакана колы. Из куртки он выложил бутылку дэниэлса, а саму куртку снял, представая передо мой в черной футболке, обтягивающей торс.

– Ответь на вопрос, – попросила я, чувствуя, как гудение в голове нарастает. – Тот, что я задала в кафе.

Макар налил себе виски в колу, мою не тронул, вышел из-за бара и неспешно направился ко мне.

– Я пить не буду, – сразу оговорилась я, и взяла прохладный стакан пустой колы. – Тебе больше и не надо, – проговорил Макар и, не отрывая взгляда, стал пить напиток. А я лишь завороженно смотрела, как работает кадык, как твердые губы увлажняются, и начала пить только тогда, когда его рука коснулась стакана и подтолкнула сладкую жидкость к моим губам.

– Вот поэтому, – заговорил он, когда я выпила стакан колы до конца и он смял мои губы большим пальцем, собирая влагу и заставляя взять сладкий палец в рот. – Потому что весь твой камуфляж рассыпается, когда я к тебе прикасаюсь, потому что весь твой камуфляж был создан для того, чтобы дождаться меня.

Я замерла, слушая самое неромантичное и самоуверенное признание в симпатии.

– Ты же не думаешь, что я думала… тьфу, – отвернулась я, чувствуя, что заплетается язык. Странно, я вроде не пила, но ощущение именно легкого опьянения.

– Голова кружится…

– Так и должно быть, – отобрал он стакан и убрал на стол, а сам подошел еще ближе, чем стоял до этого, обдавая меня запахом виски и сигарет.

Я делаю шаг назад. Мне становится неприятно его самолюбование. Он же двигается на меня, а я продолжаю отступать.

– Я не уверена, что готова… – шепчу я и делаю еще один шаг назад и вдруг теряю ориентир.

Вскрикиваю, оступаясь, но Макар хватает меня за кофту и тянет на себя, разворачивает спиной, и я ошеломленно замираю, вглядываясь в голубизну воды.

– Ты готова ровно с той секунды, как я к тебе прикоснулся, – шепчет он мне на ухо и чуть нажимает ладонью на живот, большим пальцем цепляет резинку штанов и гладит нежную, уже влажную кожу, забирается указательным пальцем в пупок.

И мне бы сопротивляться, мне бы бежать, но я не могу и двинуться, словно загипнотизированная губами, прикусывающими кожу на шее, руками методично слой за слоем сдирающими с меня одежду и голосом, который рассказывает, что он будет со мной делать.

– Как представлю, как у тебя там узко, туго, с каким трудом я буду толкать член, дурею, хочу тебя просто нагнуть и трахнуть. Насадить на член, который с такой жадностью сосала.

– Неправда, – шепчу я, прикрыв глаза и чувствуя, как соски от прохладного воздуха только сильнее твердеют, а влажная кожа холодеет от легкого ветерка.

– Правда, Василиса. Ты вылизывала мои яйца, не потому что так было нужно, а потому что хотела этого. И трахаться будешь со мной, потому что сама этого хочешь.

– Ты сделаешь мне больно, – говорю я откровенно, сама не понимая, откуда столько желания быть честной, не лгать, не притворяться.

Он здесь, его член пусть через ткань, но упирается мне в поясницу, а руки уже давно покручивают соски, вынуждая меня изгибаться и всхлипывать от предвкушения.

– Главное, не строй иллюзий и не влюбляйся.

– Только секс…? – разочарованно протягиваю я и хочу вырваться, но его захват как кованные цепи.

– Лучший секс, который у тебя, когда-нибудь будет.