Пропасть

– Не сейчас. Сейчас отдохни. У нас будет время для разговора. Ты устала. И малыш волнуется. Успокой его. Поспи. Поспи. – Уложил её голову на колени, и притихла женщина, сладко вздохнула. Мужчина понял её. Мужчина дал ей отдых.

* * *

Марина. Имя-то какое красивое! Да и женщина красива – все женщины по-своему красивы, только живут по-разному, несут себя по жизни по-разному, судьбой своей распоряжаются по-разному.

Ничего не поняла Марина. А ведь должна бы понять, должна бы подумать: что я, кто я, что творю с жизнью своей? В побегах от мужчины к мужчине как-то не задумывалась: что она несёт миру? Какова польза Земле от неё? Просто жила, просто порхала – как пчела порхает с цветка на цветок, собирая нектар, так и она порхала по жизни. И дальше думала порхать. Если повезёт. Сейчас же ей надо успокоиться, отлежаться, поднабраться сил – что-то она устала, что-то нездоровится ей. А те мысли, о доме престарелых, Марина отослала подальше. Она ещё не дошла до точки, она ещё поборется! У неё ещё есть козырь: законный муж.

И она козырь для него. Надоело, поди, одному-то жить. Обрадуется, вознесётся! Только она не собирается баловать его. Пусть знает своё место! Ей просто надо чуть-чуть отдохнуть, отлежаться, прийти в себя.

* * *

И как же она удивилась, не застав его дома. Хотя почему он должен именно в это время быть дома? Он же не знает о подарке? Он же не ждёт? Или ждёт, но не сейчас.

– Марина! Какими путями? – Соседка – подружка, мимоходом. Но вот остановилась – что-то загадочное в лице Маринки, что-то светится в ней. – На развод решила подать? Давно пора! Ты с другим, он с другой. Давно пора!

– Что?! Кто с другой? – Враз обмякла, враз не слушаются ноги. Но нет, она не так поняла! Она просто ослышалась!

Не ослышалась.

– Ты что, не знала? Твой-то давно с другой. Молодая, горит возле неё. Живут вовсю. Будто подменили мужика: орёл, да и только! Гарцует, оленем прыгает.

– Гарцует? – Вскинула глаза. – Да ты что? Что говоришь-то? Это кто гарцует? Он?! – Усмехнулась – это уже было слишком. – Он и при мне-то не гарцевал, а тут…

– А тут, подруга моя, гарцует. Да и что ему не гарцевать, когда такая лань под рукой? Она горит, и он горит! Прямо завидки берут!

Да что она говорит? О ком? Нет-нет, тут что-то не так! И всё же отошла от двери. И всё же спросила.

– А сколько уже они живут?

– Да уж больше года-то. Много больше. И счастливо живут. Так что не жалей его, не брошен.

Убежала подружка: дела. А она столбом стоит, с места двинуться не может. Враз старухой стала, – от слов-то таких. Враз тяжестью налилась. Враз сердце опало. Вот так: ехала к мужу, а приехала… К кому же она приехала?

Но и уйти не могла. Будто приросла. Будто это последний островок жизни. А и есть последний, для неё последний, некуда дальше идти. Осела на ступеньки (чистые ступеньки, ухоженный подъезд, ухоженный дом, – дом, что уже не её). Знала, что не должна тут сидеть, знала, что пора уходить – пока не увидели, пока не стали жалеть, – а встать не было сил. Ведь это последняя надежда, последняя ниточка, и она вот-вот оборвётся.

И всё-таки встала. И всё-таки ушла. Не готова она сейчас, к такому не готова.

* * *

Камень свалился в пропасть. Мимо них пролетел с тихим визгом. Но звук падения не был слышен. Значит, пропасть очень большая. Значит… Нет, об этом лучше не думать, пока не думать.

Но камень-то свалился! Кто-то свалил его?! Кто-то у них над головой! Это мог быть горный козёл. Хотя, нет, не будет козёл шастать тут, он хоть и горный, ко всему привык, но и троп знает полно. Нет, не будет горный козёл ходить тут. Никто из животных не будет. Животные умны, чутки, опасность чуют издалека.

Это человек! Это люди! Люди мимо пропасти шли. Что-то заставило их.

Что это были за люди, что заставило их – об этом Он пока ещё не думал. Он просто хотел именно людей. Он просто ждал спасения.

* * *

Воздух разрезал нечеловеческий крик.

– Лю-ю-ю-ю-ди – и-и-и! Спа-а-си-и-те!

– Зачем?! – Её сердце сжало мукой. – Это котрабандисты! Больше здесь никто не пойдёт!

– Ну и пусть! Нам надо вылезти отсюда!

– Но это не выход! Они убьют нас!

– А не они, так сами умрём! Разве ты не понимаешь, что больше у нас шансов нет?

– Понимаю. Но я боюсь!

– Я тоже боюсь. Но этот шанс упускать нельзя.

– О, Боже!

* * *

– Кто-то кричал. Слышали? Оттуда. – Мужчина показал вниз, покачал головой. Мол, не верится, там пропасть, но ведь кто-то кричал.

– Идём дальше. Никто ничего не кричал. Надо ходить аккуратно, камешки в пропасть не швырять.

Никто больше не слышал крика. Люди устали, люди голодны. Тяжеленный, опасный груз. Главарь не даёт отдыха. Скорее бы добраться до места, сдать этот груз, а там… Там можно и поесть, чуть отдохнуть. И назад.

Пустая, холодная жизнь. Не жизнь, а мрак, сплошной мрак. Кто-то очень хорошо наживается на их труде. Они же получают гроши. А главарь? О нём лучше не заикаться. Страшный человек. Очень страшный. Мать родную не пожалеет.

Бредут люди по раскалённым пескам, по горам и оврагам. Всё дальше от своей страны, всё ближе к опасности. Больше они ничего делать не могут. Так распорядилась судьба. Так хочет Аллах. А Аллах ли?

* * *

«Нет, не надо было кричать. А что надо? Что приемлемо в этих условиях? – Опять взглянул на Дашу – как же она слаба, едва держится. – Нет, это единственный их шанс. Шанс на спасение. – Уже другими глазами взглянул на женщину – что-то злое было во взгляде его, кощунственное. – Не иначе, Валентин постарался? Кто больше? Кому ещё может быть сладко от их небытия?»

Поёжился – холодно, как в склепе. И накрыть её нечем. А она молчит – терпит и молчит. Уже другие мысли. – А может, Марина? – И сразу. – Нет! Нет! Марина на это не способна. – Опять скользнул взглядом по женщине. – Это дело рук мужчины. – Вздохнул недовольно.

И опять женщина молчала. Видела – терзания его, муку его, даже ненависть – к её прошлой судьбе, и опять молчала. Не время, нет, пока не время.

* * *

И всё-таки не надо было кричать! Страшно женщине. И так, и этак страшно. Крикнул – страшно. А не крикнул бы? Это ж последняя надежда, последняя ниточка.

Не спала женщина. Мучила себя. Мучила жизнь. Из-за неё они здесь. Из-за тупости да глупости её. Вот и корит себя, вот и бьёт.

Его ругаю. А я? Чем лучше я? Строю из себя невинность, а сама…

Но как хотелось забыть. Напомнили. Не отпускает прошлое и не отпустит.

Валя. Валентин. Нет, не так встретился ты, не просто так. Ты присосался, ты всосался в меня – как клещ, и всасываешься всё глубже и глубже. Зачем я тебе? Ведь ушла, ведь молчу, ведь отпустила тебя. Понимаешь, отпустила? Нет, и тут нашёл, и тут нанёс визит вежливости, и тут наседаешь.