Тяжесть короны. Князья и воины

Ему хотелось знать, почему бес его выбрал для всего этого.

– Ты кажешься мне сильнее и значительнее Александра, – отвечал тот, вполне откровенно, пока скрывать ему было нечего, – пусть он красуется перед ними, а ты до поры, до времени в тени останешься. Это важно, на свету многого не видно, а внешний блеск не так важен.

Говорил он немного загадочно, но Даниил понимал, что снова их сравнивают, и те догадки недаром появились у него, есть какое-то предопределение в судьбах их и противиться бесполезно. Александр Ярославич вольно или невольно все время будет где-то рядом.

– Ты много чего на земле увидишь, – переменил он тему разговора, но не хочу, чтобы ад ты всуе вспоминал, и лучше точное представление о нем иметь, – подвел он итоги своим размышлениям. Может, он хуже, чем ты думаешь, возможно, и нет, но от этого многое зависит, – скептически усмехнулся бес.

И с этими словами они оба и шагнули туда. И хотя бес знал, что в Бога Даниил не особенно верит, но пошли они по мукам, за Богородицей направились и смотрели внимательно на то, что там происходило в адских тех кущах.

Бес специально начал не с первого круга, а увидел князь и вьюги и потопы разные, и безвольные души погибших метнулись к ним в то самое время. Они то от боли невероятной вопили, то застыли в полном бессилии своем.

И такими молящими взорами взирали на Даниила эти несчастные, что невольно отшатнулся он от них в ужасе, и, повернувшись в другую сторону, еще более страшные видел картины.

И страшным холодом на него веяло, и жаром невероятным, и адская смола кипела под ногами, и капли на коже его застывали мгновенно, оставляя черные отметины, и боль, адская боль врезалась в душу и память юного князя.

А когда Даниил едва сдерживался, чтобы не закричать, то заявил ему бес, что очень хорошо после смерти без тела оставаться, иначе не перенести бы им того, что их тут поджидать могло, ни за что не перенести.

Но в тот момент Богородица остановилась, и слышали они, как просила она, чтобы освободили несчастных от мук этих, она видела, что они уже раскаялись и расплатились за свои грехи.

А эта пара – князь и бес, отправились между тем дальше, но Даниил не выдержал и стал спрашивать, что же с ними такое будет.

– Ничего особенного, – спокойно отвечал его рогатый спутник, – он не услышит ее, слишком просто все было бы, если их сразу бы и освободили. Они же сполна за все расплатятся. Потому и придумали сказочку о втором пришествии, – расхохотался в тот момент он.

Даниил понимал, что все эти ужасные картины не многим до срока увидеть предстоит, и стало жаль ему тех, кто живет в неведении, ничего не понимает, и не думает о грядущем.

Он еще раз оглянулся на адские кущи и побрел за бесом дальше. Тот сначала хотел в первый круг с ним заглянуть, но потом решил на ходу, что пока делать этого не стоит, будет еще и для этого время, вдруг он натворит что-то и тогда недолго ему можно будет в первом кругу задержаться. Хотя это маловероятно, чтобы Даниил мог свою судьбу изменить, но чем черт не шутит.

И вот они уже миновали эти круги и снова оказались на лесной поляне. Даниил в это время думал о тех несчастиях, которые только что увидел. И стало жаль ему всего, что вокруг происходило.

– Они не стоят лучшего, – категорично заявил бес, – людишки завистливы, злобны, несчастны и ничтожны. Они так безобразны, что и говорить о них особенно не стоит.

И было видно, что никак не может он успокоиться от ярости своей.

Даниил промолчал, хотя он и не был согласен с этим типом, но и спорить ему совсем не хотелось. Он верил в то, что хорошего в них больше, чем дурного, и оно должно победить.

Мефи настрой князя нравился не особенно, он верит в них, если в открытую не защищает, то думает совсем иначе. Он-то рассчитывал, что прогулка по аду убедит его в греховности человека, но разочарования будут еще в реальности. Ничто не могло заставить их измениться. Все у Даниила было еще впереди.

– Если немного подправить его отношение к людишкам, то он будет лучшим из лучших в мире этом, – размышлял в тот момент бес.

А Даниил, прощаясь с ним, вскочил на коня своего, и думал о том, как непредсказуем этот неказистый тип. Он может многое, хотя и кажется капризным, упрямым, у него какое-то странно отношение к миру, но с этим придется примириться, другого с ним рядом все равно нет.

Так однажды и зародился этот странный союз, которого желали они оба. А Даниил не только не страшился его, но и обрадовался несказанно. Не успело возникнуть желание, и уже выполнено, и всегда важно было знать о мире как можно больше.

Он взглянул на два черных пятна на руке, которые уничтожили его кожу. Они навсегда станут напоминать ему о том, что он там был и все видел.

Он решил никому о своем путешествии не рассказывать, не только потому, что этого требовал бес, но и все они так страшно боятся этих вещей таинственных. Пусть пока живут спокойно, – подумал тогда Даниил.

Надо сказать, что юный князь обладал завидным самообладанием, потому что во дворец свой вернулся он, как ни в чем не бывало, и сказал им о том, что ему захотелось побыть одному и подумать о том, как быть и что делать дальше.

Никто не удивился, он и раньше любил такие прогулки. Наверное, в этом и на самом деле была какая-то необходимость, особенно если ты так молод, и все твои бояре старше тебя, и такой они капризный и странный народ, что порой диву даешься.

Никто ничего не заподозрил, и только стал он немного серьезнее, словно все еще видел голубоватое адское пламя рядом.

ГЛАВА 19 СЛУХИ О ТАТАРВЕ

Слухи о грядущих бедах не заставили себя долго ждать. И как говорили пророки и колдуны, немцы и шведы только игрушки в сравнении с настоящей бедой, так оно и вышло. Чувствовал Даниил, что все самое страшное еще впереди у него.

В то время примчались гонцы и сообщили о том, что окраины земель уже страшную беду терпят. Видели полчища азиатов, коих сосчитать невозможно. Нападают они неожиданно, и нет на них никакой управы, все они с пути своего сметают, ничего не остается.

– А что князья и дружины их? – удивленно спрашивал Даниил, и ужас, подобный адскому сковывал его душу в тот момент. И тогда он слышал в ответ:

– А что с ними князья наши поделать могут? С дружинами их малыми сражаются, конечно, но разве удержишь их, да и может ли вообще кто-то их удержать.

Задумался Даниил, казалось ему, что гонец все преувеличил, но понимал он, что все это правда. Он понимал, что не остановятся татары. И хотя самому Даниилу пока особенно бояться было нечего, но знал он, что если иные падут, то и ему одному не удержаться. А у великого князя еще меньше власти, чем у него самого. Дикари всех их разобьют поодиночке, а потом ими повелевать станут. Невозможно допустить такого. Обида и боль дикая в душе его оставалась, но противиться этому не мог он, как ни старался. Если двинет он дружину на помощь братьям своим, а татары их разобьют, то его собственные земли вообще без защиты останутся, и для любого легкой добычей будут. Он должен был беречь дружину и ждать, что дальше происходить будет.

Появлялись другие гонцы. Они говорили о том, что Александр Ярославич шведов на Неве разгромил, сокрушил их всех до единого, тем самым и прославился. И в честь этой славной победы его теперь называют Невским. Так оно и должно было быть. Он просто хочет запугать татар, которые обрушились на них со всех сторон. Но не сунутся они на их земли больше до тех пор, пока он жив. А он молод, и еще долго прожить может.

И радостное это известие все-таки насторожило Даниила. Если они на Новгород не пойдут, то могут повернуть в его сторону. И хотя он далеко от границ, но кто может знать, как там все происходить станет. Понимал он, нутром чувствовал, какая страшная беда на него надвигается. Не было раньше такой и быть не могло на земле русской. На всю его жизнь и жизнь Александра хватит такой беды, да еще и детям их останется.

Он не мог знать тогда, что и умереть им суждено почти в один срок. Но не о смерти, о жизни и борьбе в те дни думал князь.

Вот когда летописец начертал о страшной беде, на них надвигавшейся, то стало ясно, что не было с этой бедой сладу, хотя год обещал «Миру быть», но знали они, что очень скоро совсем о другом писать придется, и все перемен страшных ожидали с нескрываемой тревогой. И Бояре, которые недавно еще готовы были с юным князем посчитаться, замолчали и отступили все равно. Нет, теперь ему вовсе не хотелось этого, не хотелось властвовать и решение принимать.

– Раз такая судьба Даниилу выпало, то тому и быть следует, – так решили думные бояре его в те дни, никто не хотел больше этому противиться. И споры внутренние сами собой прекратились, все ожидали более скверного и страшного дела.

Но не последними были черные гонцы в Галиче. Один из них заявился с самым страшным известием. Он долго, словно все еще задыхался от дыма, говорил о развалинах Киева, превращенного в руины после татарского набега.

– Ничего не осталось, – сокрушался он, могилу Ярослава уничтожили они, от Софии только стены и остались одни, страшно смотреть на то, что там теперь было.

И поднялся в тот момент Даниил со стола своего и спросил удивленно, то ли гонца, то ли самого себя.

– Но зачем нам стены, почему нужно было храмы наши крушить? Варвары, одно слово, повторял он глухо, и все молчали после этих слов. Никто ничего не решался сказать больше.

– Киев, град, который всегда был священным, и для отцов, и для дедов их, как же такое могло происходить? Кто посмел разрушить его. Ему казалось, что власть великого князя исчезла вместе с городом, он оставался один на один с лютой силой, с которой никто не сможет сладить. Рухнуло призрачное единство, хотя его не было давно прежде.

Киев объединял русские земли, пока он был, и все они вольно или невольно оглядывались на этот град. Теперь ничего этого больше не оставалось у них и никогда не будет. Никак не мог успокоиться Даниил, он знал, что где-то в Новгороде есть Александр, не забывший своей громкой победы. И неважно кого из них раньше, а кого позднее покорит татарский хан.

Но Даниил понимал, что время ему дается недаром, нужно сделать что-то для того, чтобы спасти эти земли от разорения и уничтожения, даже если это трудно или почти невозможно. Стало легче оттого, что еще не все потеряно. Но бес появлялся только, когда ему самому этого хотелось. Даниил пребывал почти в отчаянии, он никак не мог найти решения. Он ждал страшных известий, и никак не мог определить насколько страшной может оказаться опасность.

Остается ли ему еще что-то или все и навсегда потеряно, знать это было уже невозможно.

ГЛАВА 20 СТРАШНЫЙ СОН

Дневное беспокойство отражалось и в тревожных снах. И ночью не мог не думать Даниил о том, что происходило с ним в те дни.

Уже не раз убеждался князь в том, какими странными бывают сны, то прекрасными, то пугающими. Но в последнее время они его чаще всего все-таки пугали. И один сон особенно памятным был. Увидел он чистое поле, черное от копоти, и пепел у ног его облаком странным поднимался, и себя со стороны видел Даниил, да не в привычных одеждах, а в рубище каком-то, и видел он как бредет по полю, едва ногами перебирая, ищет кого-то но никак отыскать не может. Задыхается он от копоти, а поле все не кончается, и сколько не шел он, не было ему конца и края.

И отчаяние охватило в тот момент душу князя. Он знал, что никого рядом с ним не было, но какие-то странные слова прозвучали рядом