Тяжесть короны. Князья и воины

Даниил предчувствовал что-то подобное, но немного позднее, все казалось таким странным в те дни и часы.

Он повелел Федору понимать и собирать дружинников своих, что делал тот с величайшим рвением. И потянулось томительное ожидание.

Князь в те минуты оставался совсем один. Странное чувство было в душе его, такая обида и боль ее охватили, что он не ведал, что делать ему дальше. Ему казалось, что невидимая рука кидает его в пропасть.

Но он хорошо понимал и другое – в этой битве все будет зависеть от него самого. Как он решит ее исход, так в дальнейшем все и будет, недаром венгерский король воинов своих ведет в поход. И не поможет тут скидка на возраст и опыт – он останется либо свободным и великим, либо под чужой гнет должен будет идти, и народ свой за собой увлечет. В какой-то момент он даже пожалел о том, что на себя так рано все взял, пусть бы пока отвечал кто-то другой. Но слабость быстро улетучилась, когда он подошел к окну. Видел он как смело и решительно среди дружинников орудовал Федор. Вот в ком раскрылись невиданные способности, вот для кого никаких преград в тот миг не существовало. Он понимал, что не должен больше укрываться в палатах своих. Нужно перед ними предстать, а то, они привыкнут к тому, что Федор у них князь.

Немного страшновато было в первый раз в сражение готовиться, но ему не оставалось ничего иного, и в тот момент, когда Даниил появился перед своими воинами, он выглядел спокойным и решительным, как никогда.

– Не дают нам спокойно жить враги наши, вот и венгерский король уже идет на нас, и татары, наверное, недолго нас в покое оставят. У нас нет выхода – нужно сражение дать, и такое, чтобы не вздумали они больше о нашей земле мечтать.

Так же молча и спокойно слушали его воины. Так очевидно и ясно было все для них в тот момент. Но радовало их то, как за это время повзрослел князь. Вовсе не двенадцатилетним подростком он им теперь казался, а выглядел он широкоплечим и ладным юношей, с искринкой какой-то в глазах, и ничего с ним не было страшно.

Федор слишком старался, он понимал, что очень много, почти все в это время он него зависит. Не стоило требовать от парня чего-то особенного. Он мал и неопытен для этого. Но горбатиться ему одному для этого не хотелось. И надо было душу князя Романа вызвать сюда. Лучшей поддержки для них просто не было.

Эту тень, такую родную и знакомую, заметили многие. Им казалось теперь, что всевышний не оставит их, не случайно он их князя им на этот раз послал.

Роман витал на своем белом коне над ними. И вместе с другими воинами и Даниил заворожено смотрел в небеса. Больше всего ему хотелось, чтобы отец сказал что-то. Но он летел впереди безмолвно, указывая этот путь. Но и это было хорошим знаком. Даниил все из тех же рассказов монаха и няньки хорошо знал, что если появляются в решительный момент тени предков, значит дело верное. Они помогут в самый тяжелый момент. Но если произойдет что-то непредвиденное, ему так стыдно будет потерпеть поражение перед отцом, который все видит и понимает даже больше, чем он сам.

Так в размышлениях и добрался он до того самого места, где неожиданно остановился призрак и замер вдруг. Это было верным знаком того, что сюда придут венгры, и битва будет проходить именно тут.

Ожидание длилось бесконечно. Но оно порой казалось жутким, и было страшнее самого сражения. Подумывал Даниил о том, что может быть, король повернул обратно, передумал. Но это было слабым утешением.

Да и Федор был лучше всех дозорных, так что обмануть и провести его не было никакой возможности. Не стоило обманываться и в венгерском короле. По всем приметам он вот – вот должен был появиться. Необходимо собраться с духом и приготовиться к встрече. А князю опять вспомнилась та ночь, когда он отправился вместе с отцом на поле битвы, и впервые своими глазами увидел, что такое сражение, и труп того мертвого воина. Как странно тогда все это выглядело. Теперь все было по-другому, хотя прошло совсем немного времени. Вот и он сам должен был вести своих воинов в сражение. Кого-то из них убьют, но даже не это главное, чтобы победить венгров, ему самому придется убивать. И они, прежде всего на него смотреть станут. Не должен он опозориться, не может и не должен.

Федор вынырнул откуда-то, перебив его размышления, яростно сверкнул он зелеными своими глазами:

– Они идут, княже, они совсем близко, – говорил он спокойно.

И Роман в тот момент сорвался со своего места и бросился туда, к воинам, упрекая себя за то, что в такую минуту он предался беспечным мечтаниям и ничего не собирается делать.

Промедление непростительно, оно могло плачевно для него завершиться, и хорошо, что у него есть Федор. Не раз уже, как заклинание, произносил он эту фразу. И радость сменялась печалью. Все похвалы другу относились, прежде всего, к нему самому. А к себе юный князь учился быть совершенно беспощадным.

ГЛАВА 10 ДИВО

Без лишних слов сошлись воины, врубаясь в ряды друг друга. Они знали, что битва во многом судьбоносна. А может она и последняя для них. И сам князь, видя, как к нему подступают враги, повел себя напористо и дерзко. Ни о чем не думал, не размышлял Даниил во время битвы, понимая, как это опасно. Он сражался, не замечая даже того, что Федор все время, словно тень, был рядом,, подпускал к нему того, кто послабее, с десятью справлялся сам, да так смело и решительно действовал при этом, что никому из богатырей такая битва и не снилась.

Мефи яростно спотыкался и чертыхался. Вот дьявол, ему давненько не приходилось так отчаянно сражаться со всем светом разом. И ради чего, спрашивается? Ради князя, который никогда не оценит этого, а если узнает, кто он такой на самом деле, то наверняка прогонит, решив, что с нечистыми ему не по пути. И король, следя за Даниилом, заметил эту тень, этого странного княжеского телохранителя, так хорошо орудующего мечом своим, что воины его разлетались в разные стороны, и падали на землю замертво. Во всем этом было что-то ненормальное, особенно в том, что тип этот совершенно неуязвим оказался.

И он бы, наверное, что-то предпринял, чтобы от этого черта как-то своих воинов защитить. Приказал бы, чтобы они оставили князя в покое, ведь главное не он, а дружина его. И показалось ему, что тень какая-то на князя поползла. Понял он, что перед ним что-то более странное, чем чертов его дружинник будет. И на самом деле, появился всадник, но не простой, это было понятно по тому, как легко он двигался к нему навстречу. Всадник этот – он перекрестился от неожиданности – был князь Роман. Но после крестного знамения он не исчез. Наверное, оно только от чертей помогает, а призраки не обращают на него никакого внимания. И тогда королю ничего не оставалось делать, как только отъехать немного, попятившись. Но при этом конь его так пронзительно заржал, что мурашки побежали по коже старого воина, зловещими показались ему предсказания астролога, а сам он тем могучим колдуном был, который, глядя в свое огромное зеркало на все происходящее, наверное, хохотал от всей души над ним, вздумавшим с мечом против колдовства идти.

Но страх улетучился так же неожиданно, как и появился. Может, он просто немного устыдился его, потому что это было очевидно и призраку. В конце концов, кто бы он такой не был, он не угрожал ему. Он просто предстал перед ним сейчас, будто перст божий или сам Дьявол, кто его там разберет, и молчал.

Первым не выдержал король.

– Роман, – воскликнул он, – но ты мертвый, Роман, чего же ты от меня хочешь?

– Для тебя я жив, пока ты мечтаешь о том, чтобы земли мои захватить да с сыном моим расправиться. Я жив, запомни это, – зловеще произнес призрак, и что-то такое страшное, такое суровое было в его голосе, что снова от него король отпрянул, и все перепуталось в его сознании. Он больше уже не мог следить за сражением, ему казалось, что какое-то проклятие Дамокловым мечом над ним нависло. И воины, которые были ближе к нему, заметили, что король их от какой-то неведомой преграды поворачивает назад своего коня и, будто забыв обо всем на свете, исчезает в чаще леса. Это послужило сигналом для того, чтобы они повернули своих коней. Сражение оборвалось неожиданно и стремительно, так что русичи ничего толком не поняли. Не было еще особенного перевеса, и они продолжали сражаться, когда неожиданно все и завершилось.

Король же, гонимый страхом, ужасом и собственным бессилием оказался на другой стороне леса. Он опомнился и остановился. Но было поздно. Он хорошо понимал, что было поздно.

– Это не правда, это колдовство, это бред, – кричал он во след исчезнувшему призраку. Но он и сам не мог больше туда повернуть. Его рыцари видели его позорный побег и ничего в этом понять не могли. Да и сами они устремились за ними.

– Нет, не случайно Даниил пришел к власти. Сам Дьявол его не случайно в бою охраняет. И привидение отца его тут недаром оказалось. Их не победить, пока они все вместе, их никогда не победить, – то ли оправдываясь, то ли объясняя для себя происходящее, твердил он, понимая, что все здесь происходящее ему неведомо и рассудку его не поддается. И пора уходит отсюда, пока многие еще живы и невредимы.

Упрямство здесь бессмысленно, а для него просто губительно. И он жестом приказал удивленным своим воинам следовать за ним.

Они ехали молча и дивились тому, что их не преследуют. Они ждали каких-то объяснений от короля. Но он им пока ничего объяснять не собирался. Странным таким и растерянным они его никогда прежде не видели. И казалось, что с ним что-то такое приключилось, чего понять и объяснить невозможно было.

А Даниил и не собирался за ними гнаться. Он видел, что их что-то очень сильно напугало, и понял, что они уберутся к себе и сюда не вернутся больше – этого достаточно. Федор смеялся где-то рядом и шутил. У остальных тоже было прекрасное настроение. Но он, князь, выигравший первую в своей жизни битву, кажется, еще не понимал и не сознавал этого.

Все закончилось неожиданно, все завершилось очень быстро.

ГЛАВА 11 ПОЛЕ БИТВЫ

Они рвались поскорее домой, но князь задержал их в поле чистом до утра. Такая приходить была его воинам, особенно свите его совсем непонятна, но перечить ему никто не стал. А утром, когда все еще спали крепко, после разговоров, воспоминаний, былин у костра, князь поднялся на заре и не стал никого будить. Сам, один отправился Даниил на то поле сражения. Еще не были там все захоронены, и мертвецы теперь вовсе не были похожи на живых, но крепко спящих людей. Тела их окаменели, и стая ворон свирепо кружила над ними. Все казалось таким обреченным и безнадежным. Они погибли по его воле и воле его соперника. Они лишились жизни, и никто из них не успел узнать, победили они или потерпели поражение. До сих пор смерть была от него далека, но на этот раз она подошла к нему так близко, и заглянула в его глаза своим железным, насмешливым взором. Теперь Даниил понимал, что на этот раз он победил. Но он видел, что люди, вчера двигавшиеся за ним в сражение, мертвы, ради его славы и победы они отдали свои жизни. И всегда в душе его будет радость победы и противоречивое чувство горести от дыхания смерти совсем рядом, так близко. Он не сможет от них избавиться никогда. Но навсегда в этой жизни останется князе и воинов Даниил Романович, он не может жить и чувствовать по-другому.

Путь монахи и священники молятся за их души и обещают рай небесный. Они его и на самом деле заслужили. Но он князь, и он снова поведет их в сражение. Именно за этим и пришел он в странный и загадочный мир.

Когда князь вернулся к своим дружинникам, он застал их всех еще мирно спавшими и велел быстро поднять всех. Он приказал оставаться отряду с воеводой, чтобы похоронить убитых, а остальным приказал возвращаться в Галич. Они с великой радостью отправились назад, боясь, что князь снова может передумать и заставит их что-то еще сделать.

Но почему так печален и задумчив, оставался победитель? Но многие вспоминали о том, что он всегда был серьезен и не умел веселиться. Возможно, победа его не особенно радовала. Даже приближенные к князю воины не могли понять, о чем они думают.

Он молод и не уверен в себе, так решили те, кто был с ним рядом в те минуты.

Но они галдели и радовались собственной победе, и тому, что оставались живы и возвращались в свои дома.

Даниил в тот момент думал о венгерском короле, которому возвращаться домой проигравшим было не особенно приятно. Как он рассчитывал на то, что сразиться с мальчишкой и победить его не составит никакого труда. Но сколько же воинов он оставил на поле брани. И всем им, кроме самих именитых, по его воле, придется лежать на чужбине.

Даниил вспомнил о том, что не поблагодарил бога за победу. И подивился тому, что на небесах он видел совсем другого бога – на своей колеснице навстречу к нему мчался Перун. Княжий бог мчался к нему навстречу. Ему молились и приносили жертвы их предки. И победы их тогда были грандиозными.

Странно, сколько лет уже был бог един, и никто вроде о старом и не думал, и вдруг он прорвался сквозь пелену времен и пространств и не давал покоя. А что если он не умер, не исчез, а только затаился в своих чертогах на какой-то срок и следит тайно за всем, что в этом мире происходит.

Даниил оглянулся на монаха, участвовавшего с ним в этой битве, поежился немного. Он не понимал, какие грешные мысли могли приходить на ум его юному князю, да и что удивительного, парень так молчалив, никогда ничего от него не добьешься.

Но захотелось ему, вернувшись к Перуну, жертвы ему принести, поблагодарить за помощь, как предки делали. Но странно, тогда не понимали и не знали тех, кто верил в Христа. Теперь воины не поймут, священники осудят. Но он не должен вносить в их душу смуту, он не может этого себе позволить.

Священник понимал только то, что необходимо веру укрепить, не то не будет ничего хорошего, если юный князь так далек от этого мира. Но тот избавиться от крамольных мыслей никак не мог.

№№№№№№

У городских ворот его встречал Василек, милый, добрый, но такой немужественный парень. Как в таком княжеском роду мог родиться такой, непонятно было. Но любил его Даниил, да и как брата родного не любить было? Даже если он не такой как хотелось бы.

– Да, мы победили, – наконец улыбнулся, глядя на него, Даниил – и всегда побеждать будем.

Но тот смотрел недоверчиво, хотя и пытался это скрыть.

И чтобы избавиться от желания скрыть недоверие и придать ему какую-то значимость, он прибавил тут же: