Тяжесть короны. Князья и воины

– Кого же нынче нет с нами? – вопрошал он у Федора, сидевшего рядом с ним.

– Все, – говорил тот, – только боярин Григорий заболел.

– Чем же это он так заболел, – продолжал допытываться князь, еще вчера не удивило бы это его вовсе, но нынче он был почти уверен, с чем связанна странная эта болезнь, и принял князь решение навестить своего боярина и убедиться в том, что подозрения его не напрасны.

Даниил не стал терять времени даром, кликнул несколько человек из свиты своей и направился на боярский двор. Подивились бояре такой княжеской заботе об одном из них. Но ничего не стал объяснять Даниил, когда на боярский двор он шагнул.

Вот и остановилось они друг перед другом, князь и боярин его.

– Что же такое с тобой приключилось? – спрашивал Даниил, стараясь держаться как можно спокойнее и увереннее.

– На охоте вчера был, со зверем лютым схватиться пришлось, – усмехнулся он, стараясь держаться спокойно, но видел, что обо всем знает князь, только таит молчание, и сюда он пришел не просто так.

– Да, много дивных зверей в лесах наших водится, – согласился с ним Даниил, – не со всеми легко и просто справиться.

Ничего не сказал он больше, и ушел так же неожиданно, как и появился. Для многих непонятной осталась эта беседа, но они поняли друг друга – князь и боярин Григорий.

Скоро тот тайно покинул Галич, и укрылся навсегда где-то в иных местах, потому что понял, что разоблачил его Даниил, хотя и дал возможность ему уйти.

– Зачем ты так поступил? – пытал его Василек, – ведь и в ином месте он останется такой же.

– Не знаю я, чем так страшен он. Многие люди и в человеческом обличии хуже его будут.

И еще раз показал он свое великодушие. Больше о странном звере в его княжестве никто не рассказывал.

ГЛАВА 16 РАССКАЗЫ ОБ АЛЕКСАНДРЕ

И в те времена, когда всходил на свой престол князь Даниил, и в столь юном возрасте становился властелином самого могущественного из русских княжеств, показалось и ему, и всем, кто жил в те времена, что Двойник у него появился, соперник, с именем которого все его дела в дальнейшем связывать начнут. Знали колдуны о том, что пути их пересекаться будут все время. И при других обстоятельствах они могли встретиться и дружить, но в 13 веке это оказалось делом для них невозможным. Они жили не так далеко друг от друга, но каждый был князем в своем уделе и объединяться с кем-то, кому-то подчиняться не собирался. В том и была беда внуков Святослава, что не могли они в мире и покое жить. Еще мудрый и несчастный Игорь пытался кому-то из них что-то доказать, да ничего у него тогда не выходило, и выйти не могло. В «Слове» своем, судьба которого печальна была, он предупреждал их об единении перед грозной бедой, но не слышали они его. А беда давно уже на пороге стояла. Они уже не думали о том, что только пугает он их всех. Они были уверенны в силах своих, но не могли представить, какая грозная сила против них двигается. Татары давно уже жгли окраины русских земель, и при этом все дальше и дальше продвинуться старались. Но и это не отрезвило русских князей, они по-прежнему упрямились. Только себя они считали сильными и достойными, остальные должны были подчиниться, но никто не собирался ни с кем мириться. И даже когда понимали уже, что малы были их дружины против полчищ иноземных, и тогда не могли они на союз с братьями решиться. Да и найдется ли Даниилу Галицкому надежный соперник, спрашивал Василек, и незримый собеседник назвал тут же:

– Александр Ярославич есть у нас.

И хотя не было еще всех его блестящих побед, но призадумался Даниил, это имя впервые услышав. Они были почти ровесниками, в одном году стали князьями и княжества у них были самыми большими да сильными, и враги им одни достались, и сражения принять пришлось. И часто казалось Даниилу, что пришли они в этот мир, чтобы один на другого ровнялся, и потом шли вперед.

Но они пока еще ни разу не встречались. И в истории оставался всегда только один из князей, для двоих в одном времени места не хватало. И часто это был не самый сильный, не самый лучший из них, просто так складывалось. Судьба позднее на Александра указала, потому что ему суждено было из Новгорода в Киев и Владимир – удел деда его, переместиться. Люб был дерзкий мальчишка и народу своему, видевшему в нем заступника и спасителя, и воина отважного. Был он мил и татарскому хану Батыю, и Богу новому, а за что люб, этого точно никто сказать не мог, просто так получалось, судя по всему.

Невозможно никогда объяснить, за что нас любят, говорят, такова судьба. Был он с самого начала до конца на виду у всех, всегда впереди.

Даниил Галицкий никогда не завидовал Александру. Он хорошо знал себе цену, и понимал, что все это только случайность, воля судьбы, спорить с которой бесполезно, да он и не спорил никогда. Он понимал потом, что Александр избранник. Он просто делал все, за что брался, хорошо, чтобы упрекнуть его ни в чем нельзя было. Но вольно или невольно втянутый в это соперничество, он не мог не оглядываться на того, сравнивал их судьбы и поступки. С чем-то соглашался, с чем-то упорно спорил, и часто радовался тому, что есть у него достойный соперник.

№№№№№

Знал ли Александр Ярославич в годы своей юности что-то о Данииле Романовиче Галицком, выделял ли его особо из других князей, как знать, хотя слава о Галицких князьях все еще гремела в те времена. Но они привык рассчитывать только на себя самого и союзников не искал. Возможно потом, через много лет, в финале славного своего пути, понял он, что невозможно против хана в одиночку идти, рабами останутся они до тех пор, пока едины не будут. Да поздно было о союзах думать. И Галицкий князь был так горд и замкнут, что не подступиться к нему. Не пришел он первым, смотрел в сторону Папы и Рима. И хотя родная кровь в жилах их текла, ведь все они свой род от Рюрика числили, но роднее ему папа, корону обещавший, был, чем Киевский князь.

Так и оставались в одном королевстве, в разных его частях два равновеликих короля. Один, из которых избалован был славой и вниманием, а второй просто велик и могуч. Многое им обещано было, да далеко не все сбылось. И хотелось им взглянуть в глаза друг другу, и внимательно они следили один за другим.

Так и прошли их времена, то славные, то ничтожные.

ГЛАВА 17 КНЯЖЕСКОЕ СЛОВО

Мало кто знал о боярине волке. Но недолго прожил он в чужих краях. Вскоре не выдержал он, и вернулся, и смертельно раненный кем-то, вернулся назад, в Галицкие земли.

Странно удивился Даниил такому возвращению, но живого его уже не застал, а когда сообщил ему о Григории, он был уже мертв. И понимая мужество этого человека, отправился на панихиду Даниил. Он решил еще раз на него взглянуть. Грустно было оттого, что не все оказались так великодушны, как сам князь. С несчастным боярином они рассчитались.

И держал князь слово перед растерянными подданными своими:

– Не каждому доведется, к счастью в волчью шкуру рядиться, но это подтверждает только то, что люди часто страшнее любых зверей бывают, любой лютый зверь не устоит перед ними. Но знайте, кто дурное против князя своего удумает, плохо тому станет, не посчитаюсь со всеми прошлыми заслугами вашими, не дрогнет княжеская рука.

Молча они его слушали и понимали, что не пустая это угроза, а выполнит он ее, и не отступится. Но трудно было сказать, что задумали они против князя своего, что от него получить хотели.

А тогда убедились, что молодой их властелин строг, да справедлив, напрасно никого он обижать не станет. Но так вольно и свободно не могли они больше себя чувствовать.

Но вдова боярина тогда в ярости бессознательной на монаха набросилась.

– Это ты, окаянный, мужа моего погубил, а меня вдовой в тридцать лет сделал, потому что тебя я просила чары страшные снять с него. Вот как ты на мольбы мои ответил. Будто зверя лютого, загнал ты его, и смерть подарил ему раньше положенного срока. Видно не способен твой бог нас от беды избавить. Ни в чем он не был виноват. Это грехи предков его на нем грузом тяжким лежали, и еще долго лежать будут.

Рассеянно стоял перед ними монах. Он и на самом деле скверно себя чувствовал и ничего не мог поделать. Приказал Даниил заботиться о семье, и заявил, что проклятие на мужа накладывал. Видно было что-то в судьбе его, за что он теперь и расплачивается.

Ушел князь со странной этой панихиды, понимая, как часто играет судьба с человеком. Не сможет он из пут выбраться. Обречен странный этот волк убегать, и где-то смерть свою найти, ведь люди трусливы и суеверны, не терпят они тех, кто на них не похож, поскорее уничтожить их пытаются, и чаще всего это им удается.

И вдруг так грустно ему стало, когда он и сам почувствовал себя загнанным волком, который вынужден всегда быть настороже. Всегда по сторонам оглядываться, потому что знал он, что почти все бояре старше его, многие и сами были бы рады трон его занять. Хочется им власти самой большой. И хотя у князя удельного власть не так велика, как может со стороны показаться, ест и пьет он с ними на пирах вместе, но он не один из многих, а единственный. А каждому хочется таким быть, властвовать, а не подчиняться. Потому каждый из них рад был бы, если бы сгинул он в схватке с кабаном каким, или еще какая беда с ним бы приключилась вдруг. Понимал он это все и особенно на них не сердился. Но знал с самого начала, что ни одному из них доверять не может князь, потому что о себе они думают, потому устремления их с княжескими расходятся. Так было всегда и будет вечно.

И нужен был ему союзник в этом противостоянии. Христу, на себя все беды принявшему, князь не особенно доверял. Потому все чаще взор свой обращал он к Перуну, воинственному и мужественному богу. Это он должен был понять намерения и помочь ему в противостоянии этом. Ему нужен был сильный и воинственный покровитель, советник, которому нужно доверять. А доверять князь может только тому, кто отстранен и не заинтересован во власти, не соперник он ему в делах его земных.

Так впервые отрок и задумался о втором, и почему-то пришел к нему языческий бог, или какое-то создание неземное должно было появиться к нему, и больше не забывал он о тайном союзнике своем.

Никому, даже Васильку не рассказывал он о странных помыслах своих, боялся, что не поймут они его, слабым считать станут. Но он и на самом деле так молод и неопытен был тогда, страшно оттого, что никого нет рядом.

Мефи не надо было просить дважды. Он появился перед Даниилом, и хотя тот не сразу признал в нем того, о ком так страстно мечтал, но понял, что пока лучше ему все-таки никого не найти. Ему повезло несказанно. Лукавый проникся к нему любовью, которой он давно к князьям не испытывал. И много чего тогда он решил показать ему. Даниил ему определенно нравился. Он был чем-то похож на прежних князей. И Мефи мог большие просторы перед ним раскрыть.

Он просто радовался тому, что тот второй, которым мог стать Александр при других обстоятельствах, был достаточно шустрым, смекалистым и могучим, если не все, то многое ему было подвластно.

ГЛАВА 18 АДСКОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

Мефи успел догадаться о том, что новый князь мало чего боится. Он видел, как тот спокойно отправился на зверя лесного, и вряд ли и перед сражениями и забавами отступит, если он так спокойно говорит об аде. Пусть он туда и заглянет, – решил новый союзник.

Правда, он не часто так с живыми князьями развлекался, но на этот раз какой-то задор в душе его возник, он решил, что любопытно будет взглянуть на то, что там происходить станет.

Туда они и отправились спокойно.

– Надолго это? – только и спросил Даниил.

Он беспокоился о своем княжестве, и всем своим боярам не мог доверить мира, который ему принадлежал по праву. От них всего ждать можно, Василек с ними не справится.

Он догадывался, что бес слышит все его мысли, потому и молчал пока.

– На пару часов. Не беспокойся, даже твои парни ничего не успеют натворить в Галиче твоем, а там пока тебе нечего долго делать, с этим успеется.

– Зачем ты мне это показать хочешь? – спрашивал он.