Волхв, сын Славена. Славянская сага

Они были удивлены, когда увидели, что незнакомец остановился около вчерашнего пепелища и что-то упорно разглядывал. Уж не колдун ли прослышал о пожарище и жреце? Им для дел их тайных и нужны были и прах и другие тайные вещие, которые простые смертные стараются обходить стороной, опасаясь, что они могут принести им вред.

Но что-то подсказывало им, что если он и чародей, то более могущественный, чем они могли бы подумать сначала, он не простого роду, не случайно, ради пустого интереса тут оказался. Все было таинственно и тревожно в тот момент. Они и решили с ним познакомиться поближе. А что если сами боги, видя, что у них больше нет князя, послали его, чтобы и жизнь в этом мире как-то наладилась. Они не могли знать, что и то, и другое было почти правдой,, но им хотелось себя показать и ему приятное сделать. Так и произошло их первое знакомство. Чародей, посланец богов- таким и оказался перед ними пришелец, по-другому они к нему и не обращались более. И слухи даже у не видевших его прежде вызывали трепет. И остальные не пытались даже чинить князю каких-то препятствий. Славен и предположить не мог, что так легко и просто выйдет за пределы града своего, который еще и построить не мешало ему, а потом уж и князем его становиться.

А Марена заботилась о том, чтобы все Кикиморы и колдуньи верно ему служили. Он видел насколько хитры и коварны те, с кем его должна была столкнуть судьба, и он, помня о клятве, данной жрецу, должен был как-то выправлять их нравы, хотя скоро понял, что задачу для себя взял непосильную, и корил себя за то, что так торопился, все это им обещая с налету.

Они подчинились по неведомым причинам, но он кожей чувствовал противление, и стоило только в чем-то их ущемить, и все в один миг рухнет. И он старался разобраться в том, как это происходило, понимал, как опасно допустить какой-то промах.

Действовал в то время Славен с предельной осторожностью. И еще одно не могло не огорчить Славена- его подопечные за это время казались такими независимыми, что с ними никак нельзя было справиться. И он понимал, как трудно ему будет оборонять эту землю от врагов и соперников вечных.

Почти враждебными были его отношения с боговедами. Он никогда не мог простить им расправы над жрецом. А они не понимали, отчего князь на них так злится. А если его и послали боги, то это не Световид и не Перун, – про себя решил коварный жрец.

Это означало, что его можно было не особенно бояться, но ведь и другие вроде вовсе не замечали его. Они и наказывать его не собирались совсем. Он напрасно ломал голову, не понимая, как ему следует поступить, что он должен сделать для того, чтобы улучшить пошатнувшиеся отношения.

Так постепенно вникая в происходящее и понимая, как много трудностей ждет его впереди, Славен понимал, что жизнь на земле так дика и страшна. Но при всем при том она кажется какой-то ничтожной. Они похожи на муравьев, которые копошатся, и ничего не могут и не хотят сделать существенного для того, чтобы все как-то переменилось. И он понимал, что ему придется стать только одним из них, пусть и предводителем, но только одним из многих.

После этого Славен какое-то время пребывал в унынии, невольно вспомнил о том, как гордо заявил он, что не попросится назад, негоже было от своего слова отказываться. Оставалось смириться и как-то устраиваться на земле. И уныние постепенно исчезло. И смерть – возможно, это и есть благо для них, как можно было знать это наверняка.

Через какой-то срок появился гонец от скифа. Он сообщил о том, что брат его нашел для себя земли, и люди, к нему присоединившиеся, признали его, потому что князь их был немощен, и им нужен был новый вождь. Но они и не подозревали, что выбрав его однажды, они никогда больше не смогут от него и от его потомков избавиться, и он погубит их народ рано или поздно. Пока они только радовались тому, что он дик, отважен. И о радости такой он и поспешил своего брата известить. И только Марена, все слышавшая, усмехнулась устало. Ей было точно известно, как все это завершится однажды – пусть он пока потешится, пусть для него будет праздник. Но она снова свой взор к старшему сыну обратила.

Не мог не следить за Славеном и Дажьбог. Он не понимал того, что на земле творится, но понимал, что если такое бы с ним случилось, то не смог бы он пережить всего этого спокойно. Но как же он был далек от всего, происходившего в то время в мире.

Ему повезло только в том, что за все грехи тяжкие его не столкнули на землю. Но зло сменилось радостью, Славена это не особенно волновало ираздражало.

№№№№№№

Сам Дажьбог злился в то время, сознавая, что тянется он всей душой к Марене, и Жива напрасно дожидалась его благосклонности. Но возлюбленная его отвергала его яростно, и не давала повода успокаиваться.

И впал обогревавший всех в уныние, да такое, какого никогда прежде с ним не бывало. Весь мир для него в те дни померк.

– Ты и слова не молвил за сыновей своих, – говорила она, – спокойно смотришь на то, как они страдают, чего же ты еще от меня хочешь?

Так спрашивала она его, когда он в очередной раз старался ее удержать. Но ничего ему не хотелось больше.

В те дни Марена и столкнулась с Перуном во время своего последнего объяснения с возлюбленным.

– Змея, – вспылил он, – что это ты так с богом общаешься?

Она так резко повернулась к нему, что ветер, похожий на ураган, побежал между ними.

– Я думала, что он мужчина, но даже в этом не убедилась, – оправдывалась она, не скрывая обиды, – а тебя я не боюсь, ты напрасно меня пугаешь. Я и с Зевом самим дружна была, а ты только мнишь себя громовержцем, чтобы над людишками измываться, но даже против богини ничего сделать не сможешь.

Перун молчал несколько минут, в это время его отвлекла какая-то подопечная, и он удалился с великой радостью. потому, что точно знал, сколько всего из-за этой проклятой бабы происходить будет. Но всегда находился кто-то разумный, и беда незаметно отступала.

Глава 8 Верный друг

В то самое время в Славенске, а град именно так назывался, появился

Дубыня. Он уже слышал о князе и хотел одним глазком взглянуть на него, потому что ему было скучно в полном одиночестве тут. И когда узнал, то решил он послужить ему верой и правдой. А когда поговорил он со Славеном, тот ему еще больше понравился, и сделал его Славен своим воеводой, поручив ему дружину, которая и должна была стать самой сильной и лучшей в этом мире. И с каждым днем все более отважными становились те воины, равных им не было больше в этом мире.

– Повезло вам, что пока никто на вашу землю не напал, – говорил на пирукняжеском Дубыня, – но должны мы охранять то, чем володеем, а вот когдакровью своей польем мы ее, тогда она нашей и станет. И с радостью и гордостью смотрел князь на то, как на глазах под руководством Дубыни менялись воины его, совсем иными они становились. И стали они думать и гадать о том, как можно было сухими из всех грядущих сражений выйти, а было это совсем не так просто, как подумать можно было сначала.

Одно только смущало Славена – не ходил упорно Дубыня в храм, на это унего была какая-то своя причины, да не стал князь о том допытываться, пустьпоступает, как знает. Но беседа у них о вере все-таки состоялась немного позднее.

– Что-то Дубынюшка, не видел я тебя в храме нашем давно, – говорил князь, ласково улыбаясь.

– Так и тебя, княже, давно там не бывало, – произнес воин в ответ на слова такие.

Он все еще пристально смотрел на него, не понимая, почему князь с ним такую беседу завел.

Ничего пока не понимал он, и ждал напряженно развязки.

– Вот и я хотел, чтобы ты понял, что вера в душе быть должна, может и не так хороши наши боги, как того хочется, только без них еще хуже нам будет, это точно.

– А зачем ради нее живых людей изводить? -спрашивал его Дубыня, – разве они не пригодятся нам живыми?

Славен понимал, что и у него была какая-то история, связанная с жертвами и жертвоприношениями, но ничего больше о том говорить он не стал.

– Не богам это нужно, – вздохнул князь, а людям, для того, чтобы в повиновении их держать можно было.

Внимательно смотрел на князя своего воевода, казалось ему, что тот знал что-то большое и важное, и только начал говорить, но продолжать не собирался, вот в чем была беда, но как не с ней справиться можно было? -в от этого он понять никак не мог.

А Дубыня никак не мог забыть того случая, когда еще маленьким с братом своим он шел в чистом поле, и молния ударила да попала прямо в брата его. Но почему карающая рука выбрала именно его, не мог понять этого воин, и когда мертвое тело на руках до дома нес, и думал о том, как он матушке об этом скажет, тогда все в душе его и перевернулось раз и навсегда. Он дал клятву мстить всем, кто будет потом особенно яростно за богов заступаться.

И человек, который убивал другого, пусть и по приказу князя, ради того, чтобы тем богам приятное сделать, становился для него первым врагом, против которого и готов он был сражаться до конца дней своих, и ничто бы его тогда не остановило.

Когда он поздно вечером вошел в собор, около которого сидели перепуганные жрецы, он затоптал огонь, приведя жреца в ярость.

Жрец был уверен в том, что он получил княжеский приказ так действовать.

– Ты хочешь моей погибели? – обратился жрец к воину, – ты с князем пируешь и сильнее меня, потому и решил свои силы показать?

Ему хотелось узнать главное, откуда у воина такая дерзость в душе появилась.

Но тот смотрел на раздавленные угли и молчал.

– Твой бог видел, кто сотворил это, вот и пусть не с тобой, а со мной расправится, – с вызов бросил ему воин.

Они прислушались к тому, что происходило, и к собственному удивлению ничего не услышали. Но появился Боговед, он яростно взглянул на жреца, и на воина, который вел себя слишком смело, даже дерзко. Он должен быть приближен к князю, если ведет себя так.

– Это ты посмел к священному огню прикоснуться? – в ярости спросил тот, -решил, что уже пробил час расплаты.

– Да, – спокойно ответил Дубыня, я посмотрю, как завтра ты посмеешь принести меня в жертву.

– Наказан будет другой, – неожиданно произнес жрец, ему хотелось больнее ударить дерзкого воина, который позволяет себе подобное.

– Да, наказан будет другой, я скажу князю, что ты не уследил за Световидовым огнем.

– Это ложь, и тебе известно это, – побагровел от ярости жрец, – и небесам это известно.