Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история

– Полно, Александр, – вырвалось у того, как только они остались одни, – я бы попросил вас. Кто не знает о ваших бесчисленных похождениях и скандалах, но она невинный ребенок. Оставьте ее в покоя, иначе я вынужден буду.

– Но вы же прекрасно понимаете, в чем дело, граф, – вспылил поэт. – Мне говорили прежде, но я не придавал значения словам. Мало ли у кого есть внебрачные дети, но не спорьте со мной, это не Ваш ребенок, потому что никто в этом мире так не похож на нее. Отчего бы это вдруг?

– Это полная чушь, вы тоскуете и любите ее, и она Вам мерещиться везде, но наша девочка не должна слышать эти глупости. Вы готовы обманываться, и извольте, но не впутывайте в это других.

Его твердости можно было позавидовать в тот момент. Поэт столкнулся с непроницаемой стеной и хорошо видел, что все его слова бессильны и бесполезны. Она не знает даже, что Анна не ее мать, и не дай Бог, если она это от вас узнает, я не перед чем не остановлюсь.

И было видно по всему, что он и на самом деле не остановится.

– Да, конечно, могли бы и заранее предупредить, хотя впрочем, что теперь о том говорить, – он растерянно развел руками, – Вы и дальше будете прятать ее от мира?

– Это вы не можете без того самого мира дня прожить, – усмехнулся граф, – а она там не была и пока не отравлена этой заразой, потому и переживать не о чем особенно. Надеюсь, так будет и дальше. Но я опасаюсь не столько императора нашего благословенного, он был здесь и видел ее, сколько тех безумцев, которые создают разные союзы и уже выходили на площадь.

Он пристально взглянул в глаза поэту, и уже не пытался даже скрыть своей ярости.

– Моя сестра была права, когда с самого начала отделилась от этой дикой толпы.

– Но император сам к вам в гости заглядывает, – усмехнулся поэт.

– Он волен поступать, как ему вздумается. Но не забудьте, вы дали слово, не смущать Лизи туманными намеками и странными комплементам.

– Не беспокойтесь, я никогда не забываю о том, что обещал кому-то.

Поэт вскочил на уже оседланного коня и помчался прочь, и уехал, не прощаясь. Давно он уже не ощущал такого смущения.

Анна удивилась, из окна увидев, как поэт умчался прочь, даже не взглянув на их дом, а граф вернулся в одиночестве.

– Но что же случилось? – спрашивала она.

– Он дал слово, и больше флирта и странных намеков не будет.

– Она расстроилась из-за того, что мы были с ним так резки. Он странно заинтересовал ее, – смущенно говорила Анна. – Это какое-то родство душ, хотя нет никакой гармонии, Думаю, они и часа вместе не провели бы.

– Мы не можем ее все время прятать отсвета. Для слишком многих людей очевидно, чья она дочь. Но скажи мне, есть ли какие-то доказательства?

И тогда Анна подошла к своему столику и открыла одним движением секретный ящик, где хранились ее драгоценности, и вытащила одну из них.

– Вот, – она протянула ему перстень, – это было в пеленках ребенка.

Осторожно, словно это была ядовитая змея, он взял перстень в руки и стал внимательно смотреть.

– Сначала я подумала, что одна из твоих возлюбленных вернула тебе подарок вместе с ребенком, которого ей некуда было девать. И когда ты упрекал меня, мне хотелось швырнуть его тебе в лицо. Но когда я разглядела его с обратной стороны, я увидела вензель императрицы. Его нельзя было перепутать ни с каким другим, и мне все стало ясно. Тот, кто принес нам ребенка, хотел намекнуть нам на то, чей это ребенок. Тогда я и решила избавиться от перстня. Но потом передумала. Он оставался все это время здесь. Не знаю уж почему, – говорила она.

И Николай рассказал ей о давней встрече с императрицей. Как ему хотелось отдать ей этого ребенка и выдать за ее воскресшую дочь.

– Скажи, – спросила его Анна, – а не она ли сама все это и проделала? Может быть все проще, чем ты думаешь?

Глава 19 Растерянность

Несколько минут он молчал, а потом произнес:

– Нет, этого не может быть. Она не появилась здесь ни разу и даже не взглянула на ребенка.

– А если я права, дорогой, и у нее просто не было сердца? – спросила его Анна.

– Нет, ты не права, если она так и поступала, только для того, чтобы защитить и спасти девочку.

Но что спорить и гадать о том, как это могло быть. Им не суждено было знать, что произошло в те дни за толстыми дворцовыми стенами. Сама ли Елизавета приказала унести ребенка во владения графини, или это сделала покойна императрица-мать, чтобы не оставлять ее во дворце и не видеть больше, как знать? Но они говорили о том, что так долго было для графа только неясным предположением, а для Анны страшным грузом, который она мужественно несла на своих хрупких плечах.

А тем временем Лизи смотрела на портрет покойной императрицы, который был спрятан между книгами в библиотеке. Она знала, как любил ее поэт, и пыталась понять, что он в ней такого нашел. Она показалась ей бесцветной и печальной – таких женщин нельзя было по ее разумению любить, но кто же поймет мужчин, да еще поэтов. Она давно слышала, что матушка именно ее обвиняла в том, что случился бунт, сотни их друзей и знакомых оказались подозреваемыми и изгнанниками. Она совсем не была похожа на ту, которую они рисовали в своих в своих рассказах и стихах. Ей очень хотелось увидеть Елизавету живой, хотя она и не понимала, откуда это желание.

Но захотела бы императрица говорить с глупой девчонкой? Вряд ли. Хотя, почему она была так уверенна в том, что та не откажется говорить с ней?

Она вспомнила недавний визит новой императрицы. От него в душе осталась замешательство и странная неловкость, словно она была перед ней в чем-то виновата. Но это было совсем другое. Странно ощущать родство с человеком, которого она никогда прежде не видела, и знать не могла. Но и у матери она не решилась бы спросить о ней тоже.

№№№№№

Императрица узнала о том, что поэт женился на юной красавице, говорят, что глупость ее была равна красоте редкой. Все ее усилия стать ее музой и заменить давнюю соперницу оказались напрасными. Его приглашали ко двору, хотя и не следовало, но не было написано ни одной строки в ее честь, он ответил черной неблагодарностью на великодушие императора. Ей казалось, что он просто пытается мстить, только непонятно за что. Она стала просить, чтобы он был отправлен в отставку. И сам он просил об отставке, подчеркивая, что не испытывает к ней никаких чувств. Она дивилась тому, что он не хочет даже притвориться. Нет границ человеческой неблагодарности.

Императрица намекнула на то, что у графини в усадьбе есть та, которая значительно милее прежней и умнее бедной его женушки, и всех девиц, с которыми его столкнула судьба.

– Я непременно взгляну на это чудо, – пообещал он и удалился. Но он понял, что это не игра его пылкого воображения и не случайно граф был с ним так сух впервые за все время их знакомства. Но что случилось, как могло быть такое?

Когда тебе неизвестны какие-то факты истории, то остается только додумывать какие-то ее эпизоды. Писательское воображение всегда живее и ярче. Он вспомнил печальное лицо Наталии, ее согласие стать его женой. До сих пор он был уверен в том, что это его избранница так странно похожа на императрицу- единственную женщину в его жизни. Потому ему так страшно было ее потерять, даже если она только бледная тень. Но именно перед свадьбой бес искушал его с такой невероятной силой. Он старался быть разумным и забыть про эмоции. Граф никогда не отдаст ему Лизи в жены, они увезут ее подальше от него. Да и что он сам сможет оставить ей кроме долгов и стихов?. Он видел, в какой роскоши прожила она все эти годы, а император намекнул на то, что ему все известно, допустит ее свадьбу с полу опальным поэтом?

Ему хотелось быть благоразумным и забыть обо всем. Можно всю жизнь безумно любить императрицу, но нельзя сделать ее своей женой. Это совсем другое. Не она будет просыпаться рядом, не она будет рожать детей. Так он и оставался в те дни, проявив в суждениях своих завидное благоразумие.

Но он знал и другое, его вечная и прекрасная любовь, которую, как ему показалось, он потерял навсегда, она снова вернулась в этот мир. Она живет в этом прекрасном создании. Он мог быть одновременно и страшно счастлив и несчастен. Она читала его творения и говорила о том, что ей нравится, а что нет. Онегин, а не Ленский. Но что это? Юношеский максимализм или странная реальность, с которой ему придется смириться.

Глава 20 Слухи о поэте

Уже несколько раз спрашивала она графа о поэте.

– Он женился, – отвечал тот спокойно, – его жена юна и прекрасна, она ждет ребенка, говорят.

Как странно и обыденно это прозвучало. А ей казалось и снилось даже, что он появится снова и станет за ней ухаживать с пылкой страстью, о которой ходили легенды в свете. Она не знала, как сказать матушке о том, что ей очень хочется в столицу. Конечно, прежде графиня никогда не жила той жизнью, но разве ради нее не может она на какой-то срок отказаться от своих привычек, да и развлечься немного.

Так будет только один сезон, пока она не найдет себе мужа, а потом она может вернуться к привычной жизни.

– Я совсем ему не понравилась? – спрашивала Елизавета у дядюшки своего.

– Да какая тебе разница, дорогая моя, на его мнение никак нельзя полагаться, он никогда никого не любил по-настоящему, уж можешь мне поверить, бедняжку, ставшую его женой, ждут одни разочарования, а она так молода.

– Он женился, совсем не любя ее? – удивленно спросила Лизи.

– А ее он любил меньше остальных,

Он хотел сказать еще что-то, но резко оборвал собственную речь. Больше о поэте они не говорили.