Сага о Валькирии. Княгиня Рогнеда

И уж если боги слышали их, то бес тем паче. Он знал свои заслуги и мог гордиться собой, жаль, что остальные не могли всех его усилий по достоинству оценить. Он невидимым восседал среди столов праздничных, и прикидывал, что же такое поделать можно и что еще им с Рогволодом предпринять нужно, чтобы все в лучшую сторону изменилось.

Это была и его очень важная победа, и никакой Перун не посмеет у него ее отнять, как бы не старался.

Когда веселие было в полном разгаре, поднялся Рогволод с кубком в руках и заговорил. Он говорил о том, что это только начало – первые шаги, что они еще почувствуют силу свою и научатся многому.

– Слава о вас по всем землям пронесется, – пообещал он им, и никто не посмеет сунуться сюда по злому умыслу. Дружить они с вами захотят, послов своих в Полоцк отправят. Сам великий князь Святослав прознает про то, что не дикие места тут, где только звери лютые и обитают, но и крепкие города стоят, и отважные люди живут. А для этого нужно нам объединить в один несколько поселков, и договориться, чтобы в случае опасности всем вместе защищаться. И если в походы соберемся, то все своих воинов отправят. Только в единстве сила и может быть.

Словно мед сладкий были слова его для душ их. Многим в тот вечер казалось, что сам Перун – Громовержец, узнавший о лишениях и слабости их, порешил спуститься на время и уберечь их от всех напастей, которые на головы их свалиться тогда могли. И ничего им не может быть страшно от того вождя, который с ними вместе тут пирует. Боговед, слышавший из многих уст такие слова говорил теперь :

– Знал я, что боги не допустят истребления нашего, и в трудный час вместе с нами заодно они будут. И никто не справится с теми, с кем рядом боги остаются.

Так все и происходило в те дни. И если Перун пока свысока посматривал на них и немного сердился, когда неведомого изгнанника с ним ровняли, то Локи метался в ярости и никак не мог примириться с тем, что этот тип так хорошо устроился в этом мире. Вместо лишений и мучений, он чуть ли не богом стал и живет как герой настоящий.

– Что же такое получается, – спрашивал себя Локи, – я не только не наказал его, но судя по всему, доброе дело для него сделал. Без моей помощи он бы никогда такого не достиг. Это была чудовищная несправедливость. Сначала он хотел броситься туда и все разрушить, что старательно строил Рогволод. Но, подумав немного, он понял, что не сможет этого сделать, ведь его герой подчиняется другому богу и тот ряд ли допустит такое бесчинство. И подсказывало ему что-то, что не настало еще время для настоящей мести. Должно случиться еще что-то важное и значительное. Пусть он повыше взлетит, тогда и можно будет сбросить вниз. Тогда и лететь дальше, и ударится он больнее. Они провозгласили его князем. Но пусть он еще станет князем настоящим, тогда надо будет посмотреть, что из этого получится. А когда он схлестнется со Святославом, может и победить (он способен на все), тогда его час и пробьет, и он напомнит о том, что не только со смертным сражаться придется, но сам Локи продолжит с ним схватку, от нее он и не уцелеет. С такими помыслами он и отправился прочь, не разбирая дороги.

№№№№№

Между тем пир продолжался. Пришла Ирина и привела с собой Рогнеду. Она странно смущалась и не знала, как ей быть, объявить ли о том, что она не только служанка его, но и наложница князя, или это еще нужно было оставлять втайне? Она сидела, не скрывая тревоги. Но усидеть в доме, когда все веселились, не могла, а в глубине души надеялась, что он объявит об их свадьбе и скажет всем, что не возлюбленная она его, а жена, и до конца дней они будут вместе. Для них освободили места. Он улыбнулся ей ласково, но промолчал, как и раньше, словно бы не замечая всех ее тревог и волнений. И она промолчала, так и не решившись спросить о самом главном. Если он так не думает, то ее вопросы приведут к разрыву и ей придется вернуться в избенку отца на краю поселка, и выйти замуж за одного из смертных, а это уже в голове ее никак не укладывалось.

Рогволод все видел. Он знал, о чем в тот момент мечтала эта девица, которая верно ему служила. Но он знал, что не объявит ее своей женой. Он надеялся на чудо – на то, что появится рано или поздно та, которая и была его женой и матерью Рогнеды, никакой другой ему не было нужно. Ту он никак не мог забыть, а лицо этой запомнить никак не мог, хотя она была так близко, вот в этом и состояла между ними главная разница.

Рогволод оставался непреклонен, никто не смог бы его заставить осуществить то, о чем напрасно мечтала Ирина.

ГЛАВА 10 ЧЕРЕЗ ГОД

Кривичи в те дни были убеждены в том, что впервые за все время боги обратили на них свое внимание. Они гордо заявляли о том, что могут сражаться с любыми противниками, и пока Рогволод ведет их в сражение, им никто не страшен. Он же, исполняя задуманное, строил и укреплял свой град неустанно. И казалось, что силы у него было на десятерых. И те, кто уходили из поселка прежде, возвращались с радостью и никак не могли узнать того, что теперь видели. А вот в жизни самого князя мало что переменилось, кроме того, что Ирина стала считаться его женой, хотя об этом никто никому не объявлял торжественно, скорее, это были только слухи и догадки. У них родились в положенный срок мальчики – близнецы, смягчившие немного сердце непреклонного воина и упрочившие положение самой старательной девицы. Появлению на свет сыновей он радовался, и это был еще один пир и еще одна его славная победа.

Но тревоги возникали то там, то тут и новые люди приходили в недавно тихий город, привлеченное рассказами о чудном преображении его. И стали говорить о том, что должны пожаловать и скандинавские воины для того, чтобы верой и правдой служить князю.

– Может, и не придут они, не захотят такую даль отправляться, – думала Ирина. Она боялась появления женщин, которые напомнят ему о прошлом и будут, вне всякого сомнения, князю близки и дороги, кто бы они ни были.

– Там мало земель и размаху нет, они откликнуться на мой клич, – говорил Рогволод своим воинам. Уверенность его при этом крепла день ото дня.

Но чего она еще боялась, почему ей вовсе не хотелось, чтобы еще могущественнее стала земля русская. И дружина его может окрепнуть. Но ведь тогда князь не только обороняться станет, но и сам в походы отправится, и не дождется она его назад. И снова снилась ей тень неведомой женщины, величественной и прекрасной, из-за которой так часто тоска невероятная в глазах его появлялась. Она стояла перед нею, она нависала страшной черной тучей, и не было нигде от нее спасения. В чужом мире должно быть хоть что-то близкое и родное, кто бы в том усомнился в этот миг. Может земля, политая его кровью, и станет его родной, но женщина, которая родила ему дочь, ради Рогнеды своей он умереть готов, она никогда не забудется и не сотрется из памяти его – вот что больше всего тревожила ту, которая с самого начала определила свое место рядом с князем.

Сколько таких историй слышала она и хранила в своей памяти, умиляясь над ними, но никогда не думала, что реальная такая история так терзать и мучить ее будет. А истории, казавшиеся благоуханными легендами, она готова была слушать бесконечно, если бы это так не касалось ее самой вдруг. Под угрозой оказалось ее счастье и благополучие. За сыновей своих она не боялась – отец их никогда не оставит, но что будет с ней самой – вот что никак не давало покоя бедняге. И тогда они сочиняю еще одну былину об их любимом князе и двух женщинах, и ей достанется самая незавидная и горестная роль во всем этом действии.

Неожиданно вспыхнула и еще одна тревога – великий князь Святослав, вернувшись в Киев из одного из своих бесчисленных походов, узнал обо всех переменах, которые на их землях творились. И все ждали, как он дальше поступит, что предпринять захочет. Разве ему не нужны были сильные и отважные воины, уж воевал он столько, что от битв его все со счету давно сбились. Не захочет ли он отнять их у чужестранца и присоединить к своей дружине – он волен поступать так, как ему вздумается, и что же с ними тогда будет?

Не только в Полоцке, но в других городах все трепетали при одном упоминании имени его грозного. И пока они были бедны и немощны, они не могли интересовать грозного князя, нынче же совсем другое дело. И особенно трепетала она при упоминании имени его. Словно чудовищный Дракон вдруг возникал в небе голубом, и дышали огнем все шесть его жутких голов. Все знали о его жестокости. Никто не знает пощады, ни женщины, оказавшись в его объятиях, ни воины, отказавшиеся ему подчиняться. Своих противников он готов принять только мертвыми. Никакое колдовство, никакой меч не может его сокрушить. И не красивых песен ей стало, потому что опасность грозила и самой Ирине и самым близким ей людям. И она отправлялась в храм богини Лады и снова и снова умоляла ее о том, чтобы отвела она коня грозного князя от их земель, чтобы забыл он дорогу в их места. И на жертвы не скупилась та, которая себя считала полоцкой княгиней. Она в те дни особенно ясно понимала, как в один день все может раз и навсегда обрушиться.

Рогнеда подрастала, становилась все прекраснее и проницательнее. И словно издеваясь над ней, она стала расспрашивать ее о великом князе.

– Откуда ты знаешь о нем? – воскликнула Ирина, страшно побледнев.

– Девицы у реки только о том и говорят, – призналась она – Скажи, он так же силен и хорош, как отец?

– Он стар и жесток, как зверь лютый, а отец твой всегда добр и справедлив был, потому не смей их даже сравнивать. Святослав же, если чего захочет, то ни в чем не знает удержу, и плохо будет там, где ему появиться вздумается. Проси богов, чтобы обходил он наши земли стороной, пусть никакой черт не принесет его сюда.

Удивление появилось на красивом лице девушки:

– А ты не обманываешь меня? – спрашивала она удивленно.

– Выдумать глупым девкам можно было все, что хочешь, но посмотрела бы я на них, коли появился бы тут князь сей. О нет, на лице ее появилась такая горесть, что Рогнеда решила больше не расспрашивать ее ни о чем. Она за это время привязалась к Ирине, помнила, что во время набега та ей жизнь спасла, и не особенно хотела ее огорчать. Но была почти уверенна в том, что на этот раз она ошибается, не может быть тот, о котором говорят с таким восторгом, таким жестоким и бессердечным, не может он ей зла причинить. Ни о чем не станет она просить чужих богов. Надо было признать, что славянские боги были для нее по-прежнему чужими. И пусть они приведут сюда Святослава, она хотела взглянуть на него.

А когда Рогнеда засыпала в тот вечер, ей снился красавец – князь. Остановил он прямо перед нею своего строптивого коня. И был он весь в белом, высок. И сияние от него исходило, словно от бога солнечного.

Посадил он ее на коня своего и полетел вместе с нею прочь. Неслись они куда-то вдаль, не разбирая дороги. И от полета этого светло и радостно на душе у нее становилось. От восторга радостно кричать она готова была. И только о Святославе с того самого дня и мечтала гордая девица. Но она решили, что если Ирина так болезненно к этому относится, то она просто ничего ей говорить не станет. Это будет ее маленькой тайной. И это была самая важная из всех, которые она хранила в душе своей юной. И она вспомнила о том, что в душе ее сокрыто было: скалистые берега, люди, сильные и молчаливые, которые угрюмо смотрели им в след, говорившие на другом языке. Она его так быстро забыла совсем. Она вспомнила и женщину в белом одеянии. Но никак не могла вспомнить ее лица, она растворялось и исчезало. Она даже с отцом никогда не говорила об этой женщине. Что-то подсказывало ей, что она не должна ни о чем его спрашивать. Это принесет ему боль и страдания. И был еще кто-то огромный и злой – настоящее чудовище. Но оно вовсе не было похоже на князя Святослава, оно причинило им боль и обиды, от которых никак нельзя избавиться. Рогнеда помнила все это. Она ощущала угрозу.

– Вот он точно не должен появиться тут, и надо молить всех богов, чтобы его не допустили в тот мир, который они завоевали с отцом и обрели. Пусть его гонят подальше, если он вздумает сунуться сюда. Он не должен дотянуть до них свои жуткие лапы, сжимая ее тело так, что она задохнется.

Иногда во сне, когда он появлялся, Рогнеда страшно сжималась и кричала от ужаса. Но днем, когда Дажьбог появлялся на небесах, она радовалась дню и забывала о своих страхах. И тогда в светлицу ее заходил отец. Он садился на край ее большой кровати, которая делала ее еще меньше, и долго смотрел на нее и говорил что-нибудь ласково. Это были самые счастливые мгновения ее жизни. И она чувствовала себя маленькой богиней. Тогда Рогнеде казалось, что так будет всегда, никто никогда не причинит ей боли и страданий. Но часто потом, совсем в другом мире вспоминала Рогнеда о тех вечерах прекрасных. Нежность и радость снова переполняли ее душу. И ей так хотелось вернуться в детство, где царил ее отец. Она не знала, куда потом все это исчезло, кто посмел уничтожить этот удивительный мир, любовно созданный ее отцом. И сам Рогволод в такие минуты был уверен в том, что всегда все так и будет, его дочь будет счастлива, именно для этого она и пришла в этот мир.

ГЛАВА 11 ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ

Великий князь Святослав возвращался в Киев, который он никогда не любил и не считал своим. На этот раз, между делом ему сообщили о том, что земли кривичей, так мало его волновавшие и интересовавшие до сих пор за несколько лет преобразились.

Когда он спросил своих бояр, что же там такое произошло, объясняли по-разному. Говорили, что сам бог спустился на землю и все у них устроил. Другие твердили, что невесть откуда появился варяг именем Рогволод, и все переменил на этих землях. А когда литовские послы пожаловали к нему с жалобой на утеснения кривичей и полоцкого князя, расхохотался Святослав.

– Должен ли я ушам своим верить, что вас, забияк первых, мои кривичи бьют. Видно, к ним и на самом деле сын бога пожаловал, если вы про такое говорите.

И он пообещал сам завернуть туда и посмотреть, что же там творится

Тревожно заговорили и воеводы его (своих бояр Святослав никогда особенно не слушал). Они твердили, что объединит все разрозненные земли Рогволод, а это может быть опасно.

– О какой опасности твердите вы, – резко повернулся к ним князь, – не верю я ни в какую опасность, и ни в какую угрозу его. Кем бы ни был, сей воин, не посмеет он против меня выступить, а если посмеет, тогда и увидим, насколько он силен, нам не привыкать сражаться. Ничего не сказал больше князь и их разговоры он оборвал одним махом. Но он еще больше захотел взглянуть на то, что там в это время происходить может. Все знают, только ему одному ничего не ведомо.

Ничего не боялся в этом мире князь Святослав, ни воинов могучих, ни богов хитрых, ни Дьявола самого. Если что-то тревожило и пугало его – судьбы сыновей. Сколько раз на пиру княжеском пристально смотрел он на Ярополка все время в Киеве с бабкой своей остававшегося. Он думал об Олеге, которого к древлянам отправил. Иногда он думал, что если в одном из походов ему придется голову сложить, что с ними тогда будет. Правда, варяги есть при них. Свенельд, его обучавший в свое время жив и невредим, и он будет служить и сыну его верой и правдой, более преданного учителя не знал он никогда. Но слишком малы сыновья его, и даже не в возрасте дело, не смогут они противостоять, если кто-то захочет черной тучей на них обрушиться, а то и лбами их столкнуть. Если и на самом деле заявится варяг, о котором говорят они, то не устоять им против силы такой, ни за что не устоять против него, не смогут они защитить свои земли. Потому он и отправился на земли кривичей, чтобы самому убедиться в том, каков тот, кто наделал так много шума. Может это просто выдумки про бога, на землю спустившегося. Но в душе его должно установиться спокойствие, чтобы об иных делах подумать можно было без спешки. Если они не преувеличивают, то ему следует о своем сыне позаботиться, чтобы Киев в надежных руках был, а этот полубог не врагом, а защитником его оказался. Пока все в его власти, и он сделает так, как нужно ему самому.

№№№№

Святослав оглянулся вокруг. Он явно кого-то искал, но не находил, и это его разозлило.

Бес, так часто возникавший, стоило о нем только подумать, в последнее время исчез куда-то. Это показалось князю тревожным знаком. Князь не особенно доверял духом, считая общение с ними пустой забавой. Исключение он делал только для этого типа. Мефи был полезен больше, чем любой из его воевод. Он готов был даже мириться с его вредностью и вечными упреками.

Но если ему что-то узнать нужно было из потаенного, только он один и мог о том поведать. Конечно, ему нельзя было полностью доверять, иногда, на что-то обидевшись, он поступал как раз наоборот. А при этом еще и издевался, как ни в чем не бывало, шутил и развлекался, не заботясь о князе самом. Но Святослав за долгие годы убедился, что в минуты, когда настоящая опасность ему грозила или если у него было хорошее настроение, то он был неоценимым помощником.

Святослав научился ценить этого духа, и сокрушался о том, что его не было рядом. Вот и теперь, когда ему нужно было точно узнать, что же там происходит, кто кроме него ему мог всю картину точно обрисовать, чтобы со знанием дела к своим вассалам явился он. Но князь его не видел и решил, что тот либо обижен на что-то или, что еще хуже, нашел себе более достойного князя. И решил около него покрутиться.

– Все против меня в последнее время. Но нужно отправляться, время не ждет.

Хотя и после этого решения, какое – то время он еще провел в Киеве.

№№№№№№

Бес и на самом деле пока оставил Святослава. Он решил, что слишком к тому привязался, а этого он не хотел допускать, даже к такому распрекрасному властелину нельзя было относиться слишком серьезно, не в его это правилах. Но самое главное – тот вообще никак не ценил такой привязанности. Вот пусть без него и обходится.

В то время сам Перун обратил внимание на Рогволода и ему следовало какое-то время с ним провести, пока не устроится и не получит от Громовержца дальнейших указаний. Но самое главное, все там происходящее ему и самому стало интересно. Ведь Рогволод с самого начала не был ему чужим. Походы и схватки Святослава, его поразительная выносливость – все это стало обыденным, ему было необходимо что-то новенькое. И он специально оставил того на время. Тайно полагая, что тот должен вспомнить обо всем и оценить по заслугам. Он знал, что Святослав уже его искал, бесята ему донесли, сказали и о том, что он к кривичам собирается.