Прощай, бабушка!!! Городские легенды

Это было что-то совершенно невероятное, но это было в те странные дни, когда живые стояли рядом с мертвыми, и я как никогда прежде верила, что наши мертвые нас не оставят в беде…

Опускаются сумерки в пропасть тоски,
И врываются грезы в реальность несмело.
Мне к тебе по снегам в эту зиму брести,
И искать оправданья, а в мороке белом
Написать о весне, до которой дожить,
Долететь, доползти, добрести, оглянуться.
В чистом поле осиной унылой застыть,
Чтобы снова женою усталой проснуться.

И понять, что напрасно ждала перемен,
Все десантники нынче в Асгарде пируют.
И в заснеженном мире мы страсти взамен
Нарисуем картину, я знаю, иную.
Здесь безмолвие чувства погасит опять
И заснежит дорогу к тебе, уплывая,
Будут снова незримые птицы кричать,
Что сибирский мороз души их убивает.

Что страданья твои ускользают от глаз,
И какая эпоха напомнит былое,
Если прошлое вдруг прорывается в нас,
Там мой дед, он танцует сегодня со мною.
Он моложе меня, вот такие дела,
Те же нежные пальцы и сильные руки,
– Что с тобой, моя радость? – Метель замела
Позабытый твой дом, и поет о разлуке.

Я проснулась, а музыка снова слышна,
И вернулся из мрака любимый мужчина,
Опускаются сумерки в пропасть окна,
И легко накрывает нас страсти лавина.
– Что случилось опять? – Дед вернулся с войны.
Никого никогда так потом не любила.
Перепутали все эти снежные сны,
Застываю в объятьях, как нежен Ярило.

Дивный бог, древний бог, не уйти от страстей,
Не Снегурочка я, и теперь не растаю.
Но проносится память, и вижу ясней,
Как летит и не тает там снежная стая.
Мне к тебе по снегам в эту зиму брести,
И искать оправданья, а в мороке снега
Опускаются сумерки в пропасть тоски,
И врываются грезы в реальность несмело.

Такое вот написалось стихотворение. Я точно помню, что сначала была сказка про Макара, потом появилось странное стихотворение, порожденное портретом, который оказался в папке с романом о моем прадеде и адмирале Колчаке, а потом повествование о живых и мертвых душах.

Тогда еще Игорь не успел ворваться ко мне в неописуемой ярости, не вопил, что он меня не понимает и никогда не поймет да и понимать не собирается.

В такой момент нам надо было бы подать на развод, конечно, если бы мы были женаты. Но его медлительность избавила нас от этой противной процедуры, признания того, что брак – совершенно отвратительное дело.

Бабушка просунула голову в комнату, посмотрела на меня и на него и спросила:

– А чего ты хотела? Чего добивалась, это был твой последний шанс, и ты все испоганила. Макаревич с его эпатажем и тупоумием тебе дороже прекрасного парня и ваших отношений, живи как знаешь, мне нечего тебе сказать. Но не могла и представить, что ты можешь так испоганить свою жизнь.

Но перед всеми этими архиважными для меня событиями, я все-таки написала главу романа, который никогда не увидит света.

Почему я так решила, и зачем писала эту главу? А вот на этот вопрос у меня нет ответа. Просто мне казалось, что все, что ни делается, для чего-то понадобится, и я обязательно пойму, что же такое кроется в тексте и как это отразится на моей жизни и судьбе. И кто сказал, что текст вторичен? Не знаю, для меня он чаще всего и был первичен, а потом сама реальность, где он просто воплощается.

То, что в тексте вполне может ничего не крыться и к судьбе моей не иметь отношения, этой мысли я не допускала, понимая всю важность того, что пишется и слышится. В общем, это была еще одна история о мертвых и живых душах, и вот какой она написалась.

Глава 9 шутка кукловода или мертвые души

Сначала треснуло зеркало в прихожей. Но я рванулась на улицу, потому что опаздывала, и подумала о том, что и в моей квартире может поселиться кто-то из разбитого зеркала.

Как же прочно живет в нас каждая фраза, каждое слово романа века. Недаром ли пугливые, полуживые души так не любят это повествование, оно приводит или в шок, заставляет терять рассудок?

Я люблю роман.

Сейчас я спешу на свидание и почти счастлива. Но можем ли мы знать, кого встретим на пути, что случится с нами к вечеру, через час, да что там, через мгновение? Жизнь прекрасна и удивительна, потому что ничего этого мы не ведаем.

До места свидание я добралась без происшествий, успела забыть про треснувшее зеркало и даже любимый роман.

№№№№№№№№

В большом торговом центре мой спутник останавливается, ласково берет меня за плечи и поворачивает в свою сторону. Он хотел сказать что-то важное, напомнить о чем-то, может быть поцеловать (мечта идиота), но произошло невероятное. Прямо за его широкой спиной я вижу прекрасное создание в одном купальнике и столбенею. Опасность? Соперница?

Только через минуту становится ясно, что это не моя прекрасна соперница, это манекен, дорогой, хорошо сотворенный, так что сразу и не понять, что это не человек, а кукла, призывающая купить это чудо-купальник.

Думаю о том, что могла переживать, в какие стороны шарахаться, если бы мы оказались, скажем, среди восковых фигур в знаменитом музее мадам Тюссо. Наверное, так и рождаются фильмы ужасов.

Но куклы остаются куклами, а люди все-таки не куклы, на первый взгляд хотя бы. Почему у меня создается впечатление в том самом огромном торговом зале, что здесь есть манекены неподвижные и двигающиеся в разные стороны. Все, кто двигается – живые, если к ним прикоснуться, они вероятно, теплые. И все-таки это впечатление не исчезает.

Мой спутник, философ и по образованию и по отношению к жизни, и потому остается только рассказать ему, о чем я в этот момент думаю.

Просто, наверное, выражение лица у меня какое-то странное, не очень понятно, что меня так волнует. Хочу ли я дорогой подарок, или что-то иное не дает покоя. Правы мудрые женщины – мужчинам надо объяснять все, что мы хотим сказать, почему они должны догадываться, а то еще бог знает, до чего догадаются.

Мы спускаемся на первый этаж в кафетерий, чтобы поговорить немного. Выслушав меня, он улыбается.

– А ты только сейчас догадалась о том, что половина тут мертвых душ?

Хороший поворот, он издевается или на самом деле это так?

А он не унимается.

– Ну, посмотри на мужчину за тем столиком, думаешь, он жив?

Не знаю, человек поднимается и идет куда-то, вероятно, скорее жив, чем мертв, ведь он двигается, смотрит на красивую женщину, облизывается, думает: «Мне б такую».