Розы славы и любви

Розы славы и любви
Людмила Николаевна Андреева

Путь славы и любви тернист… Миша выбрал музыку, которая и определила его жизненный путь, путь сложный в межличностных отношениях.

Розы славы и любви

Людмила Николаевна Андреева

© Людмила Николаевна Андреева, 2020

ISBN 978-5-0051-8039-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Розы славы и любви

I

Колеса поезда мерно постукивали в такт. Новоиспеченная семья Беловых ехала на Север, в надежде заработать на квартиру и, как говорили их родители, покрепче встать на ноги. Дома же, оставался несовершеннолетний братишка Коля – озорной подросток и баловень деревенских девчонок. Иван, отслуживший на Морфлоте и относительно недавно вернувшийся под отчий кров, взял в жены худенькую и белокурую Рину, фельдшерицу местного медпункта. Решивши на семейном совете отделиться от родителей, они собрали чемоданы и ринулись в путь.

Иван кинул нежный взгляд на спящую девушку… за время службы, она ему написала столько ласковых писем, что впору было самому завидовать своему счастью. Ведь ему несказанно повезло, что он добился ее расположения! Рину прислали в их деревню всего за пару месяцев, как Ивана забрали служить. Они толком-то и не успели познакомиться. Но на проводах, в ответ на предложение стать его девушкой, согласилась писать Ивану и ждать. Ждать с нелегкой солдатской службы. Ее хрупкий облик мгновенно вставал перед глазами, как только кто-нибудь из ребят упоминал имя своей зазнобы. Сама она была в семье – единственной, мать вырастила Рину одна. Отец пропал без вести в финскую войну.

Вздохнув, молодой муж снова уставился в окно, где сгущались густые сумерки и, очертания стремительно пробегающего леса становились все более размытыми сливаясь с окружающим его пространством. Весна в этом году чуток припозднилась, и Иван не смог родителям помочь с копкой огорода. Земля еще не поспела, рановато ее трогать, можно испортить… А жизнь – не будет ждать, как ни говори, у него теперь семья!

«Семья…» ? пронеслось в голове у Ивана. Он усмехнулся, вспомнив первую встречу с будущей женой. Зашел в амбулаторию с приятелем за компанию, любопытно стало посмотреть, все-таки, появился новый человек в их деревне.

– Здрасте вам, ? приятель сдернул с головы кепку и сунул ее подмышку. ? Как вы, тут, живете-можете?

Девушка в белом халате и косынке улыбнулась:

– Ничего живем, хлеб жуем и водичкой запиваем. …Проходите, я вас – слушаю.

Ребята, переглянувшись, нерешительно направились к застланной белой коленкоровой простынею кушетке и сели.

– Да мы – не по делу. А так…

– Ну, раз так… ? она окинула ребят веселым взглядом. ? Что ж, у нас сейчас посетителей нет, вызовов – тоже. Можно и так…

Она была разговорчива и вела себя очень непринужденно и естественно, молоденькая и симпатичная, только что окончившая фельдшерские курсы. Не то, что они, простые деревенские ребята, у которых за плечами и знаний-то особых не было, разве что школа, оконченная по весне. А Рина – девушка приезжая, городская и образованная. Любому польстит ее внимание. Правда, они тоже, не лыком шиты и женихи завидные, работящие. Статные и внешне – без изъяна. Знали себе цену. Но, Иван – не кривя душой, мог сказать, что в деревне у них, девушки подобной Рине – не сыскать!

Что ни говори, а повезло ему, повезло! Ну а теперь, ему надо думать о завтрашнем дне, о том, что их ожидает. Но он, конечно же, не мог знать, что по приезду на место, их поселят в деревянном бараке, маленькой комнатушке с тонкими фанерными перегородками. И то, что он будет, как проклятый вкалывать в леспромхозе по две смены кряду и кормить сладкой молодой кровушкой ненасытную и назойливую мошкару. Что только года через три, начальство соизволит им выделить нормальное жилье. Ему, Ивану – как передовику производства, а Рине – как специалисту-медику…

Первое время, они виделись мало. Он вечерами усталый возвращался домой и не чаял добраться до подушки. Валился на кровать и засыпал мертвецким сном. Деревенский народ к физической работе привычный, но все же возможно, что именно эта работа впоследствии, аукнулась на его здоровье. Иван не дожил и до сорока, сердце остановилось тогда, когда, казалось бы – живи да радуйся!.. Но, не будем забегать вперед.

И так, семья Беловых получив небольшую, но относительно благоустроенную квартирку в двухэтажном кирпичном доме, решилась завести наследника. Вернее, на это наконец-то решилась жена. Она его осчастливила долгожданным известием, что ждет ребенка. Иван от радости подхватил Рину на руки и закружил по комнате. Ведь грешным делом он стал задумываться о том, что здоровье у кого-то из них не позволяет заводить потомства. Только, все оказалось гораздо прозаичнее. Словно камень с души у него свалился. Шутка ли, почти четыре года прожили они вдвоем, а не было даже и намека со стороны жены. Разговоров на эту тему Иван не заводил, опасаясь узнать то, что ему не хотелось услышать. И вот, это произошло!

Когда Рина родила мальчика, богатыря весом почти под четыре кило, Иван весь светился от счастья!

Он завалился в общежитие к ребятам из своей бригады, с возгласом:

– Ребята, у меня сын родился! Представляете, сын!.. Сын!.. ? и, с воодушевлением, стал отплясывать нечто среднее между «Яблочком» и «Барыней».

– О-о-о!.. ? послышались со всех углов комнаты одобрительные крики. ? С тебя причитается! С новоявленного папаши – магарыч!

– За мной это – не заржавеет, ? широко и чуточку глуповато улыбаясь, Иван направился к стоящему у окна столу. Вынув из-за пазухи две поллитровки, прозрачной как слеза, водки, он поставил их на столешницу. А из карманов полушубка стал вытаскивать немудреную в таких случаях закуску: пару банок кильки в томатном соусе. ? Налетай, братва! Пацана обмывать будем! Мужик родился, в нашем полку прибыло!..

Иван скинул верхнюю одежду и бросив ее на близстоящую койку, сел на табурет к столу. Взяв со стола лежащий нож, принялся откупоривать бутылку. На столе оказался хлеб, в миг пожаренная на электрической плитке – глазунья и, порезанное крупными кусками соленое свиное сало. Ребята уселись вкруговую к столу, кто сидел на кровати, кто на табурете, а кто и просто стоял на своих двоих. Комната гудела как улей, когда туда вошел старший по общежитию.

– Что за шум, а драки нет?.. ? пробасил тот и углядев накрытый стол, плотоядно начал потирать руки, а правый глаз у него аж нервно задергался. ? Что отмечаем-то?

– Да вот, у Михалыча – пополнение в семье!.. ? наперебой загалдели ребята.

– Это – хорошее дело, ? пробасил старший по общежитию, направляясь к виновнику торжества сидящему к нему спиной. ? В наших краях, молодые папаши проходят вот такое крещение, ? и, он схватил Ивановы уши и сдавил их ладонями, пытаясь таким образом поднять виновника торжества за голову.

Иван, не ожидавший подобного оборота, приподнялся с табурета пытаясь хоть как-то облегчить состояние. Ему казалось, что у него готовы глаза из орбит повылазить от боли. Тут, держащий его за уши, внезапно разжал ладони, и Иван изо всех сил брякнулся на пол мимо табуретки.

– Добро пожаловать в ряды отцов, папаша!.. ? благословил его старший по общежитию. Иван в ответ только выругался матом. Старший, пряча улыбку в соломенного цвета усах, вновь пробасил: ? Это, не мной заведено! Обычай такой! Я тоже трехэтажно матюгнулся, когда меня, вот так вот, окрестили!..

Молодой папаша щупая свои багрового цвета уши, встал с пола и подняв опрокинутую табуретку, буркнул:

– Кто только придумал такое крещение! Я бы ему по шеям накостылял за такую гестаповскую пытку!.. ? ребята вновь одобрительно загалдели, заглушая невольно вырвавшиеся смешки. ? Тут не только трехэтажно выругаешься, а и всех, пожалуй, до десятого колена, помянешь недобрым словом!..

– Ну, сколько ж можно гуторить? Давайте, наконец-то обмоем пацана!.. ? взмолился хохол Никита.

– А что, у тебя – нутро полыхает?! Требует сто грамм?.. ? насмешливо произнес черноволосый Митька, помощник бригадира. ? Щас, зальем!

Все взяли по стакану и чокнулись. На свет появился человек и, это – надо отметить!

…Отлично же они тогда посидели с ребятами. Благо была суббота и, назавтра выходной, бухали допоздна, а на утро – голова шумела так, что упаси Боже! Пришлось лечиться. И лечиться тем, от чего и заболел. Хорошо, что Рина этого не видела, а то бы, нахмурила красиво изогнутые брови и насупилась. Правда, когда изредка случалось так, что Иван приходил домой слегка на бровях, она ему никогда ничего не говорила, только угрюмо молчала. Но Ивану хватало и этого.

Он извиняющимся тоном выговаривал:

– Я только чуть-чуть… ? и пытался показать эти чуть-чуть. ? Неудобно отказаться было… ведь, свои же ребята, вместе работаем… ? и, после этих слов, сразу ложился на диван и засыпал.

Когда в квартире поселился их малыш, у них стала совершенно иная атмосфера, дом наконец-то приобрел значение настоящего дома, родного очага. Очага, где его всегда ждали любимая жена и маленький сынишка, которого назвали в честь деда – Мишей. Неповторимый уют семьи манил Ивана так, что по утрам он буквально насильно выталкивал себя из квартиры, мысленно говоря, что это лишь до вечера… вечером, он вернется сюда, чтоб снова взять пухленького Мишутку на руки, росшего прямо на глазах. Вот, он начинал улыбаться, узнавая голоса и лица родителей. Вот, он начинает гукать и повторять вслед за близкими гласные буквы, при этом смешно вытягивая пухленькие губки. Вот, он делает попытки дотянуться до висящей над ним игрушки. А вот, он пытается самостоятельно перевернуться со спинки на животик… или же, вот его поставили легонько на ножки, еще такие слабенькие, но Мишутка уже пытается вышагивать. Ему это так понравилось, что когда Иван оторвал сынишку от поверхности стола, тот стал делать шаговые движения в воздухе… Особенно, Мишутке нравилось лежать голеньким на столе и принимать воздушные ванны. Он довольный лежал на животике и живыми голубыми, как у матери глазенками поглядывал на окружающие его предметы. Иван удивлялся чуду, происходившему на глазах. Этот маленький человечек постепенно осваивая окружающее пространство, становился властелином мира и тех, кто жил рядом с ним, кто день ото дня его терпеливо и кропотливо пестовал. Ребенок превращался из маленького и писклявого существа в живого кукленка, со своими растущими потребностями. Взгляд малыша принимал более осмысленное выражение и, устремившись в какую-нибудь сторону, казалось, говорил: а это – что такое и с чем его едят?

– Ну, что?.. Куда пойдем?.. Где мы с тобой еще не были, а?.. ? беря на руки сынишку, спрашивал Иван. Засунул в рот пустышку и, когда тот с силой выплюнул ее так, что она залетела под диван, засмеялся и восторженно прокомментировал: ? Правильно! Не затыкайте мне рот! Чего ты сам, мол, спрашиваешь и в рот всякую гадость суешь?!

Рина подняв с пола пустышку улыбнулась:

– Это ему просто сейчас – не нужно. А вот попробуй без этой, как ты говоришь, гадости – усыпить его! Ни за что не успокоится! Требует свое!

– Характер выказывает!.. ? гордо произнес Иван. ? Мы, ведь, тоже – люди, мы тоже – человеки! И, давай нам то, что положено!..

Иван своеобразно приноровился держать сынишку подмышкой и похоже, что тому это очень нравилось. Мишутка только вертел в разные стороны головенкой и покряхтывал. Первое время Рина испугано, со словами: «что ты делаешь, ненормальный?! Уронишь же…» бросалась вызволять ненаглядное чадо из рук молодого папаши. Но потом видя, что малышу вроде как и нравится такое необычное положение, успокоилась. Разве что, после кормления запрещала держать таким образом.

– Иначе, он все отрыгнет! ? Рина вытирала его пухлые розовые щечки платочком.

А Иван снова обращался к сынишке: