Улыбка Гамаюн

– Бедная Тамара Ивановна. Недавно встречались с ней на Центральном рынке. Плачет. Одна дочь и та неблагополучная. Говорит, окончила школу и убежала к её сестре Марине, на юг, а там наврала тётке, что я её будто бы отпустила отдыхать. Марина сказала, что она только один день у неё и переночевала. Остальные дни, где, с кем была, так и не узнала. Стыд, да и только. Спрашиваю её: «Тамара, почему она от тебя удрала? Ты ведь всё для неё делала. Растила, воспитывала, ни в чем ей не отказывала. Второй раз, после развода с мужем, замуж ни за кого не вышла, боялась, что отчим её нечаянно обидит». А она рукой машет. «Ну и что? Многие матери детей балуют, но не все дети платят им черной неблагодарностью»! Я и сама думаю, ну почему же так случилось? Родственники упрекают Тамару Ивановну за то, что потакала ей, вместо того, чтобы держать в ежовых рукавицах.

– Мама, не думай об этом. Жанна еще может, опомнится и вернётся к нормальной жизни.

– Дай то бог!

– Можно, я схожу к папе, посмотрю, вернулась ли Маргуша домой?

– Иди, посмотри.

Ада вышла на крылечко и увидела такую картину: отец через двор вёл Маргуху за ошейник и время от времени легко шлёпал её палкой, приговаривая: «Чтоб знала, как не слушаться»! Маргуша время от времени взвизгивала, делая вид, что ей больно. Рядом трусил Бой и сочувственно смотрел на подругу. Когда отец привязал гулёну, Ада подошла к ней.

– Ну, что, Маргуша, не слушаешься?

Псина лежала на животе и смотрела жалобными глазами.

– Ты понимаешь меня или нет?

– Всё она понимает, – сказал отец. – Видишь, как прижала хвост? Собаки способны понимать много слов и жестов. И наша очень способная, только ужасно хитрая. Вывожу их на прогулку, Бой бежит куда попало, а она всё время оглядывается, боится не угодить. А позовёшь, сразу возвращается и заглядывает в глазки, подлизывается. Хотя в последнее время стала непослушной. Забежала с Боем к соседям на огород, я посвистел, так Бой вернулся, а она и ухом не повела. Считай, допросилась палки!

На следующий день Ада уехала в город. Убрала в квартире, перестирала постельное бельё, приготовилась к завтрашнему рабочему дню. Вечером допоздна смотрела телевизор, потом немного почитала книгу Алексея Толстого «Князь серебряный» легла спать. Вдруг, словно сквозь сон, услышала, как заскулил щенок. Так жалобно заскулил, словно его обидели. Она встала и подошла к окну. В небе крупно стояли звёзды и ярко светила луна: белая, огромная, загадочная.

Она открыла окно, подтянулась, почему-то не залезла, а впрыгнула на подоконник, а с подоконника вниз, на землю. Оказывается, второй этаж совсем и не высокий! Немного оступилась, когда приземлилась на землю, но потом отряхнулась и победно посмотрела вокруг. Кто тут скулит и не даёт спать? Но щенка нигде не было видно. Может, он заскулил и пробежала мимо, или ей почудилось? Но ведь явственно слышала скулеж. Теперь что же, домой возвращаться? Нет, домой в эту ночь не хотелось. Аду внезапно просверлила мысль наведаться в деревню к родителям. О том, что надо было зайти домой за ключами от машины, она и не подумала. Ей отчего то показалось возможным добежать без напряга до родителей. А что, слабо? – мысленно улыбнулась она. – Нет, не слабо! Запросто можно добежать.

Ада стала на четвереньки, подпрыгнула, издала гортанный звук и побежала. Какой-то щеночек, наверное, тот, что скулил, испуганно отпрянул от взрослой собаки, промчавшейся мимо него, и спрятался под арку.

Ада, всё больше и больше набирая скорость, мчала к родителям. Сначала она выбежала на привычную дорогу, по которой постоянно ездила на машине, а потом свернула в сторону и побежала напрямик по полю, по местности, которую ранее никогда не знала. Бежала и ухмылялась: шоссейная дорога для цивилизованных людей, а ей, человеку-собаке, можно бежать по тому маршруту, который она интуитивно выбирает, зная точное направление. У неё почти феноменальная способность ориентироваться, у неё тонкое чутьё! Добежав до своего дома, остановилась. Что дальше? Свет в доме не горел, родители давно спали. Обежала вокруг дома и остановилась на огороде. Разогналась и перепрыгнула через забор. И только когда перепрыгнула, испугалась. С громким лаем к ней приближались Бой и Марго. Ада хотела ласково поприветствовать своих любимцев, но опомнившись, что она это не она, ощетинилась и приняла угрожающую стойку. Если потрепят, так ей и надо, с опозданием подумала она. Но собаки, подбежав к ней, вдруг встали, как вкопанные. Ура! Неужели признали? Они приблизились к Аде и облизали её морду. Она заскулила, как напуганный щенок. Думала, не узнают её, загрызут.

– Что, – спросила она, – узнали?

– Узнали, – еще раз лизнула её Марго.

– А я перепугалась! Как вы поживаете, дорогие мои? Как родители, здоровы?

– Мать весь день была в гараже, убирала там, – начала рассказывать Маргуша, – а твой отец вытаскивал из гаража доски.

Ада забеспокоилась?

– Вытаскивал доски? Ему же нельзя поднимать тяжелого! У него больное сердце!

– Он перевозил их на тележке, – уточнил Бой.

– Если на тележке, то, что ж, – вздохнула Ада. – А что еще? Еще, какие новости?

Марго сказала:

– К нам повадилась на огород какая-то дворняга. Бегает возле забора, что-то вынюхивает, лает, нервирует. Я не выдержала и перепрыгнула через забор, отогнала её.

– А Бой?

– Что Бой! – презрительно посмотрела она на Боя. – Только и может злиться, да отбирать у меня еду с кастрюли. Может и загрызть до крови, – такой жадный.

– Не всегда, – наклонил голову Бой. – И ни разу я не грыз тебя до крови!

– Что с ним говорить, – проворчала Марго. – Всё время находит причины для оправдания, если бы на его месте был Жусс, тот бы побежал за мной, никогда не оставил бы меня одну.

Бой промолчал. Марго при всех обстоятельствах всегда вспоминала своего первого друга, который был намного старше её. Она с умилением рассказывала, как они плавали на реке и она, маленькая, плыла за ним, уцепившись зубами за его хвост. Это было так смешно! Жусс не обижал её, и не отбирал у неё еду. Между ними вообще, по заверению Марго, была прочная взаимная симпатия. Они чутко улавливали состояние каждого, всегда и везде поддерживали друг друга. И это, по словам Марго, давало ей чувство уверенности и безопасности, и она откликалась ему ответным теплом и чуткостью. Почему же у Боя с ней не так? Они никогда доброжелательно не разговаривают друг с другом, не выражают свои чувства. А если бы открылись друг другу, наверняка обнаружили бы, что радуются и страдают по одним и тем же поводам, научились бы лучше понимать друг друга. Они бы чутко реагировали на язык жестов, распознали бы его, особенности мимики, сумели бы настроиться на общую волну. Ведь было же у неё такое с Жуссом…

– Что ты молчишь? – ворвался в него голос Ады. – Слабо отгонять чужаков?

Бой наклонил голову.

– Почему слабо? Ну, не могу я перепрыгивать через забор, высота меня пугает.

– Ага, нашел причину, – ехидно отозвалась Маргуха.

– Да, – продолжал Бой, высота пугает, но это не значит, что не могу своих родных защитить от кого-либо. Никакой злодей не уцелеет, если проберётся во двор и обидит кого-то. Я умею охранять свою территорию, – и вовремя могу отреагировать на агрессию. Ведь не самое главное перепрыгивать через забор и бежать сломя голову за какой-то шавкой! У меня инстинкт охраны территории!

Аде стало стыдно.

– Ладно, извини, я поняла тебя. Мы сами виноваты. Если с детства не научили тебя перепрыгивать препятствия, то сейчас уже не научишь. Слишком тяжел ты стал. И ты прав в этом случае. Не дело оставлять двор и гоняться за какой-то зверюшкой или собакой! Это я тебе, Маргуша, говорю. И, пожалуйста, не ругайтесь, вы для меня оба хороши. Я вас обоих люблю.

Овчарки стояли возле неё, прижавшись с обеих сторон, и слушали.

– Я устала, – вдруг сказала она. – И у меня нога болит.

– Почему? – забеспокоились собаки.

– От непривычки так бежала, что коготь на лапе надорвала.

– Покажи, где, – потребовала Марго.

Ада вытянула лапу и жалобно произнесла:

– Если бы у меня была здесь аптечка, намазала бы лапу, ранка и зажила бы.

Бой закашлялся.

– Что? – посмотрела на него. – Ты хочешь что-то сказать?

– Тебе Маргуха скажет, – ответил он. – Её Жусс вечно рыл на огороде ямы и постоянно ранил лапы, которые она зализывала.

Марго горделиво вскинула голову.

– И не одна я зализывала, а вместе с ним! И это не баловство! Ты будто не в курсе, что собаки зализывают раны, так как в их слюне содержится дезинфицирующее вещество – лизоцим, которое помогает быстрому заживлению. Или ты не знал этого? – посмотрела на Боя.

– Как это не знал?

– А если знал, то, что ехидничаешь? Ты, Адушка, ложись вот здесь, под навесом, на старой шинели, брошенной на землю, – сказала она. – Ложись и отдохни, а мы постараемся тебе помочь.